Книга Король ничего не решает - Остин Марс

— Она мне это всё и так делает, — высокомерно усмехнулся Шен, — без виляния хвостом.

— Надолго ли её хватит, — иронично вздохнул Двейн, — в этом мире не бывает ничего бесплатного, братишка, и пока что ты только тем и занимаешься, что влезаешь в кредиты. И однажды твой лимит кончится, и придёт время платить. Не страшно?

— У меня бесконечный кредит.

— Ещё один экспонат твоей коллекции заблуждений, — кивнул Двейн, посмотрел на часы и сел за стол, сказал: — Подожду, неохота мокнуть больше необходимого. И, пожалуй, доем, чего добру пропадать, — он придвинул к себе тарелку Веры, но случайно зацепил край другой тарелки, от чего первая дёрнулась, чуть не опрокинувшись. Шен усмехнулся и смерил Двейна взглядом:

— Ты серьёзно считаешь, что готов к такому подвигу, как пройти от западной калитки до главных ворот?

Двейн молча смотрел на тарелку, странным взглядом, от которого Шен тоже туда посмотрел. На тарелке была отчётливо различимая тигриная морда, сложенная из чёрных рисинок на фоне белых, рис лежал на тарелке неравномерно, съехав горкой к краю, тигр как будто хмурился, в упор глядя на Шена.

Двейн ровно сказал:

— Так на Аллее Духов нет тигра? Да, "хозяин дворца Кан"?

Шен молчал и смотрел на тарелку, Двейн развернул её к себе и тоже молча порассматривал, потом развернул обратно и стал застёгивать куртку, иронично рассказывая потолку:

— Привести в дом святую с очевидной мистической силой, пригласить её в семью на Аллее Духов, убедиться в том, что она имеет влияние на происходящее во дворце, а потом, — он раскинул руки, как конферансье, представляющий гвоздь программы, — не верить в её видения! Гениально, бог логики.

Шен вздохнул:

— То, что ей что-то там приснилось, не означает…

— Блин, ты в глаза долбишься?! — схватился за голову Двейн, двумя руками указал на тигра на тарелке и опять схватился за голову: — Ты реально этого не видишь? Нет, я слышал, что любовь отшибает мозги, но чтобы настолько?! Что, что ещё она должна сделать, чтобы ты признал, что у неё есть сила? То, что тебе это не нравится, ещё не значит, что ты можешь это отрицать вопреки логике и здравому смыслу. И вообще, какого хрена? У твоей женщины есть сила, она с радостью использует эту силу тебе во благо, бесплатно, даже не говорит тебе "сначала попроси, смерд, а я подумаю", просто так благословляет тебя каждый день, дом твой от всяких залётных крыс защищает, а ты… У меня зла на тебя не хватает, честно. Всё, я пойду, я лучше под дождём буду стоять, чем с тобой тут. — Он резкими движениями застёгивал куртку и затягивал шнурки на воротнике и рукавах, взял тарелку с тигром, взял пустую тарелку, чтобы её накрыть, остановился, как будто хотел ещё что-то сказать, но решил сдержаться. Посмотрел Шену в глаза, поймал ответный взгляд, слегка ироничный, немного усталый, тихо сказал: — Что с тобой не так?

Шен медленно качнул головой и усмехнулся:

— Как в зеркало смотрю.

Двейн приподнял брови, Шен улыбнулся шире и вздохнул:

— Вот в точности так я выступал перед Дженджи, когда его шибануло. Я чувствовал себя самым умным, а его считал безнадёжно тупым, слепым и трусливым. Как же я хочу посмотреть на тебя, когда настанет твоё время. Интересно, кто тебя будет учить жить, не имея опыта и не владея информацией.

Двейн усмехнулся с таким видом, как будто с ним такой фигни никогда не случится, щедрым жестом указал на стол и разрешил:

— Можешь доесть всё. Пока, — и провернул амулет.

* * *

Двейн стоял у главных ворот дворца Кан, насквозь мокрый и сгорбленный, Вера быстро добежала до него, держа ладонь козырьком над глазами — лило как из ведра. Под крышей ворот было тише и суше, но капли всё равно долетали, она вытерла лицо и нервно улыбнулась Двейну:

— Ты на воздушном шаре прилетел, что ли?

Он посмотрел на неё с укоризной и тихо сказал:

— Ваша гордость вас погубит.

Она легкомысленно задрала нос и отмахнулась:

— На данный момент, меня губило всю жизнь только отсутствие гордости. Я больше так не ошибусь.

Он вздохнул и осмотрел её с головы до ног:

— Вам нужна помощь?

Она пожала плечами, осматриваясь с таким видом, как будто планировала здесь вечеринку:

— Палочки ароматические, или что там у вас духам жертвуют.

— Почему вы не попросили это всё у господина Шена? Он дал бы с радостью что угодно.

Она перестала улыбаться и тихо сказала:

— Надо уметь так давать, чтобы можно было взять, друг мой Двейни. А твой папик умудряется так это делать, что лучше сдохнуть, чем принять от него помощь. Он так с сёстрами отношения построил, и со мной хочет построить такие же, я этого не допущу, пусть выходит из своей засранной зоны комфорта, хоть иногда, свежим воздухом подышать.

Двейн вздохнул и промолчал. Посмотрел на ворота, тихо сказал:

— У меня нет ключей.

— У меня тоже, — легкомысленно отмахнулась Вера, — но у меня есть кое-что получше, — улыбнулась и громко постучала в ворота. Звук получился такой долгий и глубокий, как будто она стучала в кожаный барабан, а не по мокрому дереву, Двейн замер и прислушался — с той стороны кто-то шустро бежал к калитке, шаркая ногами, как старик. Калитка приоткрылась, выглянул седой дед со шрамом на лице, подозрительно осмотрел их обоих. Вера широко улыбнулась ему и сказала:

— Дратути. А великий белый тигр выйдет?

Старик тихонько захихикал и жестом пригласил их заходить, Вера вошла первой и протянула Двейну руку, как ребёнку, но он всё равно взял.

По ту сторону калитки шёл снег. Было сухо, темно и очень тихо, в пуховом шорохе медленных снежинок тонули шаги, воздух был светлым, как будто в небе светила луна, но её самой не было видно. По бокам от площади с трудом различались в снежном тумане колонны казарм, но дальше было совершенно ничего не видно, как будто они были краем мира.

Старик шёл впереди, высоко держа тусклый бумажный фонарь, добавляющий в окружающую серость пятно жёлтого света, Вера толкнула Двейна локтем и указала глазами под ноги, он присмотрелся — старик мелко перебирал ногами в грубо сработанных зимних тапках, а там, где он проходил, на снегу оставались крупные тигриные следы. И как только он это заметил, старик на него прыгнул.

Не разворачиваясь, не приседая для рывка, а как будто выстреливая себя вверх, уже в воздухе прогибаясь дугой и опять группируясь, чтобы чётко приземлиться Двейну на плечи.

У него даже фонарь в руках не качнулся. Двейн просто замер, ощущая на шее с двух сторон тонкие, но каменно-крепкие ноги, смотрел на бумажный фонарь на уровне лица, молчал и ждал. Старик захихикал и толкнул его пяткой, как коня, прикрикнул:

— Не спи, замёрзнешь! Давай, шевелись, вперёд и налево, ты знаешь, куда.