Книга Моей надежды серебро - Лесса Каури

Он кивнул.

– Для нас, амимаров, это не просто красивые слова. Это звание, которое налагает ответственность. Поэтому я намерена не только лежать по вечерам у тебя на коленях, драть когти об трон, и гонять мышей, но и следить за твоим здоровьем.

– И чем мне это грозит? – отдышавшись, поинтересовался Лигос.

– Ты бросишь пить, – пожала я плечами.

– Это звучит как угроза! – воскликнул король, но тень улыбки скользнула по его лицу – наш разговор восстанавливал его душевное равновесие.

– Скажи мне, Лиг, что тебя страшит? – мягко спросила я. – Безымянный маг уничтожен, тебе больше не угрожают покушения! Ты узнал о своем отце – замечательном человеке и выдающемся правителе, который творил ради тебя немыслимые вещи! У тебя есть сестра, она добра и прекрасна и, я уверена, вы станете близкими друзьями с ней и ее мужем, когда познакомитесь поближе. Так чего же ты боишься?

Решительным жестом Лигос поднял вторую бутылку и допил ее. А затем нерешительно взглянул на меня и тихо ответил:

– Я боюсь не справиться…

Цап меня побери, я не верила своим ушам! Это сказал человек, который после смерти Снагераля в одиночку управлял огромной страной, к тому же оказавшейся на грани экономического краха после Великой войны. И управлял успешно!

– Лиг, а что изменилось? – горячо спросила я. Встала, нашла корону, повертела ее на пальце. – Это всего лишь кусок металла, он не прибавит тебе ни силы, ни ума. Дело не в нем – дело в голове, на которую его надевают! Твой отец научил тебя всему, что должен знать правитель страны, и ты был хорошим учеником, что уже не раз доказал. Да, тебе придется больше времени тратить на церемонии и этикет, но только поначалу! Только до тех пор, пока ты не решишь, что для тебя действительно важно, и не убедишь в этом остальных! Да, недовольных будет много, но ведь так было всегда! И всегда ты находил способ подавить это недовольство!

– Кусок металла… – задумчиво повторил Лигос, глядя на корону. Затем перевел взгляд на меня и улыбнулся: – Спасибо тебе, Шарен! Может быть, все действительно не так страшно, как я себе представляю!

– Давай-ка, ложись спать, Твое Величество! – ворчливо сказала я. – Иди умойся, а я пока взобью твою подушку.

И упав на все четыре лапы, я вспрыгнула на его неразобранную кровать, зубами оттащила край покрывала и принялась лапами мять подушку.

Когда Лигос уснул, я слезла с его груди, на которой свернулась клубочком и мурчала, навевая сладкие сны, и бесшумно прошлась по дворцу. Двери в покои, временно выделенные Тиниэль и Александру, были приоткрыты. Мне не нужно было заглядывать в них, чтобы услышать тихий разговор Аскаля даэр Тота и Тини. Отец и дочь рассказывали друг другу о себе и своей жизни. И то, что Тиниэль оказалась неродной дочерью даэр Тота, больше не имело никакого значения.

Я прикрыла створку: есть разговоры, в которых нет ничего тайного, но чужим ушам их слушать не пристало.

За окнами шумел дождь. Сменив ипостась, я распахнула одно из окон в коридоре и принюхалась к запахам влаги и грибов. Кошки не любят воду, но сейчас я бы с удовольствием оказалась в лесу, подальше от политики и заговоров, подальше от угроз Темного властелина. Угроз, заставивших Снагераля решиться на такой нелегкий выбор.

Мощные руки заключили меня в объятия.

– Наконец-то я нашел тебя, Шарен! – сказал Дрик Мяк Фракен, разворачивая меня к себе. – О чем ты задумалась?

– О том, почему Снагераль решил пожертвовать Тиниэль…

Кун пожал плечами.

– Сын для мужчины многое, а для короля – все! Не нам осуждать его решение. Лучше подумай о том, что теперь мы будем работать вместе. Для меня это испытание!

Да, похоже, мне предстояло перебраться в столицу Кроттона в качестве любимой амимары Его Величества Лигоса Первого и Хранителя его сестры и ее мужа.

– Мы будем чаще видеться! – прошептал Дрик мне на ухо, вызывая мурашки на коже. – Здесь полно укромных уголков…

Прикрыв веки, я ответила на его поцелуй. Куны такие настойчивые!

* * *

Крах Цап Британ смотрел на меня своими оранжевыми глазами. За все время, пока длился мой рассказ, он, кажется, ни разу не моргнул!

– И как же ты поняла, что Сердце находится в той вазе? – спросил он, когда я замолчала, напоследок рассказав о пышной процедуре коронации Лигоса.

– Сопоставила факты. Последней каплей стало сообщение слуги о том, что осколков вазы из покоев короля никто не видел. Конечно, не видел, ведь Снагераль не разбивал ее! В ней он хранил артефакт, умело распуская слухи о том, что тот давно утерян. Силой посмертного заклятья король изменил вид вазы и перенес ее в Срединный мир, к Тиниэль… Когда я проснулась после того, как отдала Александру-Аллинаэлю свою жизнь, сразу проверила вазу и обнаружила Сердце. Я отдала Курту не копию даэр Пита – настоящий артефакт.

– Друг мой, можешь ли ты оставить нас на минуту? – спросил стоящий у окна Красногрив.

Во время моего рассказа он так и не повернулся к нам, не шевельнулся и сейчас.

– Конечно! – с готовностью ответил Цап Британ, поднялся и покинул свои покои.

Красногрив, наконец, развернулся. В его карих глазах отражалось само время. Смешливые морщинки вокруг них говорили о том, что этот амимар, по слухам, последний из Небесных Кошаков, любит и умеет смеяться, но сейчас его взгляд был печален.

Я машинально поднялась.

– Отныне твоя жизнь в смертельной опасности, Шарен, ты знаешь это? – тихо произнес он.

– Если вы о том, что я – дочь Властителя…

– Не о том! – отрезал Красногрив. – Ты догадалась кое-о-чем, кисонька. О таком, о чем знают единицы во всех Семи мирах.

Когтехват, это что-то новенькое! Я лихорадочно перебирала в памяти все совершенные в последнее время безумства.

– Ты ведь догадалась, что отец Драггаха Дара – тварь из Бездны? – Красногрив качал головой. – Тебе не следовало показывать ему, что ты поняла!

– Только твари возвращаются из Бездны… – прошептала я. – Белый Вааль знал это, поэтому швырнул туда Дара, да? Он понимал, что Драггах не погибнет, и равновесие не будет нарушено!

– Да, – кивнул Красногрив. – Но он не мог предположить, что Темный властелин окончательно потеряет рассудок и станет одержим страстью к уничтожению всего живого.

– Тогда почему он до сих пор не начал новую войну? – удивилась я.

– Потому что есть последний рубеж… – начал Красногрив, но осекся. – Рано тебе знать об этом, дитя, – помолчав, сказал он. – Но кое-что узнать ты можешь уже сейчас!

– Не томите, умоляю! – воскликнула я, прижав руки к груди. Говорят же – любопытство погубило кошку!

На бледных губах Красногрива заиграла лукавая улыбка.

– Твое новое имя, – засмеялся он. – Нарекаю тебя отныне Шарен Цап Шарен – той, что вернула короля Сумеречному Кроттону! Сообщество амимаров решило, что такой подвиг нельзя оставить без внимания.