Книга Воспоминание - Джуд Деверо

Но не мог же Талис рассказать это все Филиппу и Джеймсу. Прежде всего, нужно было всегда выглядеть мужественным, а кроме того, он отказывался верить в то, что они говорили о собственной матери.

– Есть вещи, которые я никому не могу рассказать, – упрямо повторил он. – Нельзя так говорить о матери.

– И потому тебе и не разрешают жениться на Калли? Талису ответить было нечего.

– Ему не позволяют на ней жениться, потому что тогда наша драгоценная матушка будет ревновать, – сказал Филипп. – Она тебя, кажется, здорово полюбила. – В его голосе не было ни зависти, ни ревности, а только облегчение.

– Слава Богу, что не меня, – пробормотал Джеймс. – Когда матушка кого-то любит, она у него душу может забрать в ответ на свое чувство.

Талис не в силах был выслушивать, что они говорят о женщине, которой осталось жить так мало. Но хуже всего было то, что в глубине души он был согласен с ними. Он вскочил и подошел к Хью, который уже поил другую лошадь, поглаживая ее в глубокой задумчивости.

– Любовь – это для женщины все, – помолчав, сказал он.

Поначалу Талис не расслышал его слова, а потом, когда расслышал, не понял. Ему показалось, что Хью тоже говорил о леди Алиде.

– Да, возможно, она меня и любит. Ну и что? Это разве грех?

– Да нет, – Хью покачал головой. – Не она. Твоя Калли. Это я о ней говорю. Не стоит тебе так о ней всем рассказывать. Твоя Калласандра очень горда.

– Да я и сам знаю, – раздраженно ответил Талис, смертельно уставший от того, что сегодня его весь день то дразнят, то чему-то учат. Никто же не знал, сколько он испытал в последние несколько недель. С одной стороны, Калли каждый день изобретала что-нибудь, чтобы заставить его полюбить себя, а с другой стороны, мать ежедневно напоминала ему, что он принес священную клятву не нарушать ее девственности.

Талис сам знал, что опять стал худеть, что снова не может спать. Да, думал он, и Калли гордая, а уж он тем более. Он, Талис, очень, очень, очень горд.

Вежливо кивнув Хью, чтобы показать, что его совет был услышан, Талис отошел прочь.

– Начинается, – произнесла Алида, откинувшись в постели. Она держала в руках письмо, прижимая его к груди, которая когда-то была красивой. – Гильберт Рашер выехал, чтобы прибыть сюда и потребовать своего сына. – Она чуть-чуть улыбнулась. – Его конюх уже тут.

Пенелла была занята. Она разбирала платья Алиды и складывала их в большой дубовый сундук, который стоял в ногах кровати. Едва подняв голову, она кивнула и снова принялась за работу. Посреди нарядов она спрятала маленькое блюдо из чистого серебра; позже она за ним вернется и перенесет к себе, чтобы спрятать, как спрятала уже немалое количество вещей. Если ее когда-нибудь опять прогонят, как когда-то, она, по крайней мере, не будет нищенствовать. Больше она никогда в жизни никому не доверится. Она пыталась оправдать свое воровство в собственных глазах, повторяя про себя пословицу: «Береженого Бог бережет».

– Ваш возлюбленный Талис со своим отцом не поедет. Он сердцем и душой со своей девушкой.

Еще некоторое время тому назад Пенелла не осмелилась бы говорить так прямо, но ее храбрость росла по мере того, как угасали силы Алиды. Когда-то она любила свою госпожу, но постепенно стала испытывать к ней только отвращение.

Алида не заметила дерзости служанки, потому что ее мысли были теперь всецело заняты одним – как обеспечить Талису будущее.

– Я предвидела это, поэтому и нашла мужа для Калласандры.

– Но парень не допустит этого брака! – воскликнула Пенелла. – И ваша дочь тоже! – Пенелла отказывалась делать вид, что она верит, что Талис сын Алиды.

Алида опять легла и на секунду закрыла глаза:

– Не настолько я больна, чтобы совсем сойти с ума. Я не собираюсь спрашивать у кого-либо из них, каковы их личные мнения. Прежде чем умереть, я должна увидеть, как Талис пойдет ко двору. И чтобы этого добиться, я сделаю все что надо. Так, теперь помоги-ка мне как следует одеться, потому что этот мужчина уже приехал.

– Этот мужчина? – переспросила Пенелла, как будто бы не испытывая большого интереса. Но на самом деле она терпеть не могла, когда не знала, что предпринимает госпожа.

– Мужчина, который будет мужем Калласандры. Я ей нашла мужа. Нечего на меня так смотреть! Он хороший человек, благородный и добрый по натуре. Я должна для девочки что-то сделать, чтобы утешить ее в том, что она потеряет моего Талиса, поэтому я для нее постаралась. Он и красив, и умен. Чего еще желать женщине?

– Но не Талис ведь, – пробормотала Пенелла. Алида не обратила внимания, поворачивая голову так, чтобы Пенелла могла причесать ее волосы с другой стороны. Ей самой казалось, что она все еще выглядит как молоденькая хорошенькая девушка, но на самом деле она состарилась, одряхлела, лицо и шея были покрыты морщинками, а в глазах была ясно видна ее болезнь.

– А богат? – поинтересовалась Пенелла.

– Теперь уже богат. Я ему заплатила достаточно, чтобы он женился на Калласандре. Ему ведь придется жениться на ней в день, как только он ее в первый раз увидит.

Тут Пенелла даже перестала работать расческой, но быстро овладела собой и сделала вид, что ей это совершенно безразлично. Что леди Алида делает для собственной родной дочери, это совсем не ее дело

В дверь постучали.

– Быстрее! Впускай его! – велела Алида. Пенелла с осуждением посмотрела на нее, но повиновалась. Про себя же она думала, что ее госпожа ведет себя как девчонка, к которой пришел любовник. Если бы однажды госпожа не обошлась с Пенеллой так жестоко, та сейчас жалела бы ее, умирающую в одиночестве. А так она презирала эту женщину и то, как она себя ведет.

Питер Эрондель и вправду был красив. У него были темно-рыжие, отливавшие медью волосы и симпатичное лицо с веснушками. Он был невысок, но широкоплеч и хорошо сложен. Кроме того – хорошо воспитан: увидев леди Алиду, он улыбнулся ей и почтительно поцеловал протянутую руку, как будто она все еще была прекрасная женщина, а не дряхлая старуха.

– Как вы поживаете? – осведомилась она, и ее бледные ресницы затрепетали в подобии улыбки.

Слава Богу, подумала Пенелла, что ей не придется торчать тут все время и смотреть на эту отвратительную сцену. Теперь ей нужно было пригласить в комнату Калли. И Пенелла, как могла, попыталась ожесточить свое сердце, потому что оно разрывалось от жалости.

Еще ничего не зная о том, что сейчас должно было с ней произойти, в глазах у Калли уже появилось отчаяние, затравленное выражение, как будто она не хотела больше жить.

Пенелла уже давно была в курсе всех событий. Она знала, что творится в душе этой девушки. Она слышала каждое слово, которое говорил Алиде Талис, когда страстно просил ее позволить ему жениться на ней, потому что он ее так сильно любит. Но Алида умно и бессердечно запретила ему рассказывать девушке, что он хочет на ней жениться, поэтому Пенелле было ясно, что Калли. Как и большинство всех девушек, сомневается, взаимна ли ее любовь.