Книга Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер - Василий Звягинцев

Ещё один прапорщик засел со «Взломщиком» на чердаке. Оттуда он, в случае чего, мог остановить бронебойно-зажигательной пулей калибра 12,7 мм любую бронетехнику, кроме танка. Трассирующая позволяла на полуторакилометровой дистанции поразить какую угодно, лишь бы зрительно различимую цель – вражеского командира, снайпера, гранатомётчика или корректировщика артиллерийского огня. Ещё четверо бойцов составляли подвижный резерв, замаскировавшись на запасном рубеже обороны – полукилометром позади колючего «предзонника» дачи, между дорогой, по которой уехал Президент, и специально проложенной пешеходной тропинкой для прогулок, аналогом кисловодского терренкура, причудливо петляющей по живописным окрестностям.

Никто не сомневался в том, что основную атаку на дачу произведёт специально выделенное подразделение куда более квалифицированных бойцов, чем те, которые сгорели в своих машинах или ждали того или иного исхода под прицелом «Аякса». И будут сидеть, пока не придёт время выходить с поднятыми руками, как немцам из сталинградских подвалов.

Фёст приказал майору Нежданову указать подходящий подвал, куда можно запереть пленного генерала. Отвечать на вопросы тот категорически отказался, явно надеясь на скорый приход «своих». Для начальника охраны генерал являлся прямым и безусловным начальством, и замысел заговорщиков, не вмешайся Ляховы, безусловно удался бы. Ворота перед кортежем майор открыл бы беспрепятственно, сам провёл генерала к президентскому кабинету и дверь предупредительно перед ним распахнул. Сейчас обстановка поменялась, Президент своей верховной властью переподчинил чекиста полковнику неизвестно какой службы Ляхову Вадиму Петровичу. И сила, и власть были сейчас очевидно на этой стороне, независимо от того, что происходит за пределами вверенного попечению майора периметра. Он, не поморщившись, расстрелял бы бывшего генерал-лейтенанта, поступи такая команда. Суровые законы аппаратных игр, перешедших в вооружённое противостояние.

Фёсту с Секондом «настоящим» допросом пленного заниматься не было ни времени, ни настроения. Можно было поручить Людмиле – она бы справилась, но… Какой в этом смысл? Сначала отбиться надо, а потом пусть Президент с Мятлевым ликвидируют их же собственным попустительством сплетённую сеть.

Роботов в человеческие дела вмешивать тем более не хотелось. Ограничились тем, что генерала посадили в тесную бетонную каморку, где хранился всякий электротехнический инвентарь. Майор выдал три пары наручников, входивших в экипировку охраны, бывшего (в любом случае) генерала пристегнули за обе руки и за ногу к проходящему от пола до потолка кабелю высокого напряжения за неимением труб отопления.

– Ты бы сказал всё-таки, – миролюбиво предложил Фёст, пряча ключи в карман, – много ещё твоих «преторианцев» к нам нагрянуть может? Просто интересно – успеем всех перебить к ужину или на вторую смену оставаться придётся?

Генерал злобно выругался в ответ.

– Дело хозяйское, – пожал плечами Фёст, – дергаться будешь – изоляцию с кабеля можешь содрать, тогда поджаришься до хрустящей корочки. А чтобы на помощь со стороны не надеялся – вот гарантия…

Он положил посередине подвала две гранаты «Ф-1», к ним изолентой была примотана коробочка размером с мобильный телефон. Вверх торчала двадцатисантиметровая антенна, на торце с длинными интервалами мигала красная лампочка.

– Схема понятна? Образования, по-моему, должно хватить. В случае неблагоприятного для нас развития событий я, или специально на то поставленный человек, нажму кнопочку. Ну, а если всех убьют, через три часа таймер сработает. Об эффективности этих древних, но надёжных штучек, особенно – в закрытом помещении, распространяться не буду. Так что советую непрерывно молиться за успех именно нашего оружия, и чтобы я в суматохе не забыл взрыватель отключить. Ты бы лучше сказал – за три часа управимся?

Генерал снова выругался.

– Уважаю, – бросил на середину камеры до половины докуренную сигарету Фёст, – нет, не тебя, того, кто такого дуболома сумел отыскать и к делу пристроить. – Вздохнул, уже выходя: – Смертная казнь в России, к сожалению, так и не восстановлена, значит, даже военно-полевой суд больше пожизненного не даст. Мы на данный случай, к сожалению, не в Америке. Там бы тебе припаяли электрический стул плюс три пожизненных и штраф десять миллионов баксов.

Себе Фёст выбрал достаточно опасный НП – на двадцатиметровой высоте, в развилке ветвей отдельно стоящего трёхсотлетнего дуба. Отсюда он мог координировать действия своего небольшого гарнизона, оставался абсолютно невидимым. И стрелять, в случае необходимости, по особо важным целям. Но и уйти с него, будучи обнаруженным, уже не смог бы. Надеяться можно было лишь на то, что у противника просто не окажется времени, чтобы, даже обнаружив наблюдательный пункт, снять «кукушку» с её гнезда. Финским снайперам в «зимнюю войну» тридцать девятого года приходилось хуже – их уничтожали сосредоточенным огнём с земли почти в ста процентах случаев.

Вяземская с автоматом, шестью запасными магазинами и четырьмя ручными гранатами залегла в ложбинке между двумя невысокими, по плечо человеку, холмиками. На вершине одного торчал выветренный временем остроконечный камень, похожий на обломок скифского надмогильника, на втором рос пышный куст боярышника, усыпанный плодами и непроницаемый для глаза, даже вооружённого сильной оптикой.

Фёст её видел и переговаривался с девушкой через блок-универсал, в очередной раз радуясь их с Секондом сообразительности. Не обзаведись они вовремя аггрианскими комплектами, дела обстояли бы гораздо хуже. Мало, что они с Гертой, Людмилой и Секондом имели постоянную связь и успешно координировали свои действия, так могли в критический момент использовать портсигары как оружие массового поражения, наплевав на собственные рыцарские принципы и инопланетные законы. Но это действительно в самом крайнем случае. Уничтожать даже очень нехороших людей всякими пакостями (вроде газа «Циклон Б» или молекулярных деструкторов) врачу и честному солдату Ляхову претило до отвращения. Не зря его до сих пор возмущала манера американцев и англичан бомбить с десятикилометровой высоты древние исторические города Германии (а за последующие шестьдесят лет и многие другие), населённые по преимуществу женщинами и детьми. Все мужчины с шестнадцати до шестидесяти пяти лет уже были призваны в армию и фольксштурм. С точки зрения протестантского прагматизма (не подходящего, на взгляд Ляхова, в качестве религии для приличного человека), оно, может, и правильно, но русские солдаты уже «после всего», в сорок четвёртом и сорок пятом годах, относились к немецким солдатам с большим уважением, чем к чересчур «застенчивым» на поле реального боя союзникам.

– Ты смотри там, – говорил Фёст подруге, – не высовывайся до последнего. Позиция у тебя хорошая, но одноразовая. Если на тебя специальное внимание обратят, долго не продержишься. Лучше при близком попадании убитой прикинься…

– Учить меня будешь, – с гонором ответила Людмила, – я в сто раз больше тебя такие упражнения отрабатывала. Лучше о себе подумай, как обратно слезать будешь…

О том, что в настоящем бою она пока не бывала, а вот Вадим и подружки успели, Вяземская предпочла умолчать.