Книга Проклятие Тутанхамона - Крис Огилви-Геральд

«когда он находился в агонии [от проказы], ему донесли, что сыны Израиля в Гесеме пребывают в безнадежности и изнемогают от тяжелых работ. Новость еще более усилила его страдания, и он сказал: «Вот, я болею, а они глумятся и насмехаются надо мной. Запрягите мою колесницу, и я сам поскачу в Гесем и погляжу на те насмешки, которыми сыны Израиля высмеивают меня». И они подняли его и посадили на коня, ибо он не мог сам сесть на него. Когда он и его люди пришли, чтобы провести границу между Египтом и страной Гесем, царский скакун попал в узкое место. Другие кони, скакавшие через лощину, напирали на него со всех сторон до тех пор, пока царский скакун не упал, а когда он упал, колесница перевернулась и проехала по его лицу, а конь рухнул на него. Из тела царя был вырван кусок плоти… [и его] слуги подняли его на плечи, отнесли его обратно в Египет и уложили в постель.

Он понимал, что его ждет смерть, и царица Альфар» анит и его знатные слуги собрались у его ложа, и оплакивали его горькими слезами»16.

Могло ли случиться, что в фольклоре евреев сохранилось глухое упоминание о падении, которое привело к смерти Тутанхамона? Хотя в талмудической легенде есть элементы, не вяжущиеся с тем, что мы знаем о юноше-царе, связь с правлением Тутанхамона невозможно отрицать. Сам Уэйгалл придерживался мнения, что фараон, о котором идет речь, — не кто иной, как Эхнатон17, указывая на несомненную связь между режимом Амарны и историей Осарсифа-Моисея у Манефона и тем фактом, что Талмуд утверждает, будто царь произвел на свет много потомков («у него было трое сыновей и две дочери от царицы Альфар» анит, не считая детей от многочисленных наложниц»18). Впрочем, Уэйгалл наверняка переключил бы фокус своего внимания на Тутанхамона, если бы увидел рентгеновский снимок черепа юноши-царя, сделанный в 1968 г. профессором Гаррисоном. Подобные свидетельства легко перевешивают мнение Боба Брайера о том, что Тутанхамон был убит во сне по приказу. Эйе — гипотеза, не имеющая под собой никакой почвы.

ПРИЛОЖЕНИЕ II

ВОЗДЕРЖАНИЕ ОТ СВИНИНЫ И КУЛЬТ СЕТА

=============================================================================================

В течение последних лет антропологам и археозоологам удалось получить новый богатый материал, обобщающий состояние и распространение животноводства на Ближнем Востоке во времена бронзового и железного веков. В результате родились свежие идеи, основанные на том, что среди скоплений животных останков не обнаружено свиных костей, и проливающие свет на этническую принадлежность жителей центрального палестинского нагорья, а также касающиеся стоянок протоизраильтян. К примеру, древние стоянки нагорья, относящиеся к Позднему бронзовому веку (ок. 1550–1200 до н. э.), изобилуют костями свиней, что свидетельствует о развитом свиноводстве и о том, что эти животные были неотъемлемой частью рациона человека. Однако народы, процветавшие здесь в железном веке (ок. 1200—585 до н. э.), практически не употребляли свинину в пищу. В этой связи Брайан Хесс, представляющая отделение антропологии Университета штата Алабама в Бирмингеме, выступила со следующим заявлением: «Для стоянок железного века в Палестине совершенно не характерны свиные отложения… Что касается поиска свиных останков в культурном слое железного века или хоть каких-нибудь свидетельств о них в слоях, более или менее совпадающих с границами железного века, то полученный результат оказывается скорее отрицательным»1.

Хотя отказ от свинины играет важную роль в религиозном обиходе современных иудеев и мусульман, ученые-минималисты, такие как Израиль Финкельштейн и Нил Ашер Зильберман, полагают, что отсутствие свиных костей в культурном слое железного века в центральном нагорье указывает на то, что местные сообщества людей были протоизраильтянами, впервые столкнувшимися с проблемой этнической самоидентификации2. Исследователи указывают, что на этих стоянках «из свинины не приготовляли пищи, не ели и не разводили свиней»3. В то же время стоянки железного века в соседних регионах, то есть на территориях извечных врагов израильтян, богаты костями свиней4. Эти статистические данные привели Финкельштейна и Зильбермана к следующему заключению:

«Возможно, протоизраильтяне перестали есть свинину исключительно потому, что окружавшие народы — их исконные враги — активно употребляли ее в пищу. То есть протоизраильтяне осознали свою инородность и чуждость другим племенам. Отличный от прочих народов пищевой рацион и кулинарные традиции — вот два принципа, на основании которых формируются этнические границы. Монотеизм, связанные с Исходом традиции и Завет сложились, видимо, значительно позже. За полтысячелетия до фиксации библейского текста с характерными для него конкретными предписаниями Закона и пищевыми регламентациями, израильтяне предпочли — по причинам, которые не вполне ясны до сих пор, — не употреблять свинину в пищу. Когда так же поступают современные евреи, они следуют древнейшим, археологически подтвержденным культурным обычаям своего народа»5.

Позволяет ли современная интерпретация того факта, что в центральном нагорье на стоянках железного века отсутствуют свиные останки, уверенно говорить о том, что здесь жили древние израильские сообщества, самостоятельно выработавшие уникальную форму этнической самоидентификации? Религиозный принцип, запрещающий вкушать свинину, содержится в Пятикнижии6. Книга Левита, — повествующая о том, как утверждалась основа Завета, — договор между Израилем и Яхве, устанавливающий особый регламент взаимоотношений народа с Богом, — предостерегает против «свиньи, потому что копыта у нее раздвоены и на копытах разрез глубокий, но она не жует жвачки, нечиста она для вас; мяса их не ешьте и к трупам их не прикасайтесь; нечисты они для вас» (Лев. 11:7–8)7. Аналогичное правило содержится в главе 14 Второзакония8.

Хотя эти предписания, скорее всего, были сформулированы в VII в. до н. э., ибо именно в это время произошел грандиозный сдвиг в области религиозного сознания, вследствие которого культ Яхве обрел строгие упорядоченные формы, однако указанные предписания отражают более архаичную традицию воздержания от свинины, восходящую ко времени возникновения в центральном нагорье первых израильских поселений. С точки зрения археолога-библеиста Ролана де Во,

«этот запрет, видимо, сложился в доизраильские времена, но и в Израиле он не претерпел никаких изменений, несмотря даже на то, что его изначальный религиозный смысл забылся. Современные евреи и мусульмане воздерживаются от свинины, сами не зная почему, если не считать запрещений Торы и Корана. Вполне возможно, что отвращение к свинине, — привычка, ставшая второй натурой израильтян, — стало реакцией на ее ритуальное использование, которое они наблюдали в некоторых языческих ритуалах»9.

Ученые в большинстве своем придерживаются мнения, что запрет на вкушение свинины в среде первых израильтян возник по причинам медицинским, географическим, религиозным и политическим10. В целом табу на свинину у протоевреев появилось по гигиеническим соображениям. Свиньи считались нечистыми, неуклюжими животными, привыкшими разгребать мусорные кучи и питаться отбросами, кроме того, животные часто были сильно заражены солитерами. Существовала наивная вера в то, что можно заболеть, например, проказой, коснувшись свиней или выпив их молоко. В основе древнеизраильского запрета на вкушение свинины лежали представления гигиенического плана. Следуя им, можно было противопоставить себя соседним племенам, таким, как филистимляне, моавитяне и аммонитяне, которые были менее мудры и искусны в слове11.