Книга Беглец - Алгебра Слова

– Тебя!

– Я тебе не игрушка, и не вещь. Поняла? Жизнь прожита, жизнь сложена. И скорей бы она уже закончилась. В детстве – паутина из уроков, обязанностей, и того, что ты все время должен быть таким, кого хотят видеть родители. Сейчас – клетка из прутьев работы, обязательств и опять того же, что ты должен делать так, как хотят другие. Смысл один – тюрьма! И вот ты мне ее не создавай!!! Очередную. Иначе вообще никогда встречаться не будем.

– Будем!

– Не будем.

– Ты договор подписал.

Семеныч промолчал. То, что он недавно и сам выпал из реальности, и единственное, что было для него важным – это Она, уже запряталось куда-то глубоко в сердце, а сейчас на первое место по подвижной лестнице поднялись другие приоритеты.

– Я не собираюсь ничего больше обсуждать, – подвел он итог. – Собирай вещи, и утром мы улетаем. Надоели эти разборки вечные.

Она отвернулась, решая, что лучше: помириться и провести остаток ночи вместе, или…

– А можно… Когда мы прилетим, еще на одну ночь остаться вдвоем? Можно?

– Нет! – оборвал Ее Семеныч.

– Ну почему?! – воскликнула Она.

– Потому! Я и так задержался с тобой. Я не могу.

– Можешь!

– Не могу.

– Почему?!

– Внутренне не могу. Вся эта ситуация давит на меня! Я плохо себя чувствую, когда я с тобой, а не дома.

– Что ты, мальчик, что ли, который должен домой каждый день приходить, как из детского сада? Да какая ей разница, что у тебя командировка на один день будет дольше?

– Хватит! – Семеныч разозлился окончательно. Он не знал, как объяснить Ей, насколько сильно гложет его чувство вины, когда он вынужден лгать семье. Гораздо легче было ему раньше, когда он мог выпить и удовлетворить мужские потребности с понравившейся девушкой. Но с Ней он чувствовал себя преступником, который предает что-то святое. То ли нормы христианского общества давлели над ним, то ли пресловутая мораль, привитая в детстве, то ли боязнь потерять свое спокойствие и спокойствие своих близких. Семенычу неоднократно приходило в голову сожаление о том, что он не родился в восточной стране, где многоженство являлось нормой, а не чем-то постыдным. Все это душило и угнетало его, загоняя в приступы гнева и недовольства.

– Пожалуйста…

– Нет!!!

Она опустила глаза, в которых навернулись слезы. Нервно накручивая локон на палец, уставилась на примятое одеяло.

– Конечно, – проговорила Она, не успокаиваясь. Совместная ночь, где Она сможет обнимать его; целовать его закрытые веки; ощущать стук его сердца; просыпаясь ненадолго, вновь сплетаться ногами и руками; чувствовать себя счастливой и никуда не торопиться до самого утра, которое начнется со склоненного над Ней лица Семеныча – вся эта картинка треснула на миллион осколков под отрывистым звуком: «Нет!!!». – Только переспать ко мне и бегаешь. Когда тебе удобно. Отлично устроился…

– Ты достала! Не буду я больше бегать, если это тебя напрягает! Мне это вообще не нужно! И я не понимаю, зачем с тобой связался! Настоящий мужик должен иметь дела исключительно с проститутками. Заплатил и ушел. И забыл!

– Хорошо, что ты не настоящий мужик, – сказала Она и чуть не подпрыгнула на постели, потому что Семеныч со всей силы ударил кулаком по стенке шкафа.

На этом их разговор остановился.

Семеныч молча ушел умываться и бриться в ванную комнату, проклиная тот день, когда познакомился с Ней.

Она, сглатывая слезы, доставала вещи и косметичку из чемодана, сожалея о том, что когда-то встретилась с Семенычем.

Среда

На рассвете подъехал автобус, следующий до аэропорта. После ссоры Они больше не проронили ни слова. Семеныч откинулся на кресло, скрестив руки на груди, чтобы даже случайно не коснуться Ее локтя, который Она расположила на подлокотнике. Заметив его движения, и Она убрала руку с подлокотника. Автобус был почти полон, собрав туристов с разных отелей. Их отель был последним остановочным пунктом. Пустая дорога и равномерное движение укачивали Семеныча, и он задремал.

– Девушка, глаза не сломайте! А то я их вам прикрою, – Семеныч услышал Ее раздраженный голос.

– Ты чего? – нарушил обоюдное молчание Семеныч.

– Ничего. Распахнула свои черноокие дыры и пялится в твою сторону. Мне это не нравится.

Сидящая впереди них девушка в платке, из-под которого выбивались черные волосы, отвела взгляд и, поерзав, выпрямила спину, прислонившись к спинке кресла. Поправила подол длинной юбки.

– Ты ведешь себя неприлично, – Семеныч оглянулся на сонных пассажиров.

– А мне наплевать, – со злостью ответила Она. Справиться со своей досадой от ссоры с Семенычем Она и не пыталась. Негодование на всех и вся плескалось через край.

В этот момент девушка вновь выглянула из-за спинки и снова осторожно покосилась на Семеныча.

– Шея затекла? Разверни свою голову на дорогу и смотри вперед! – Ее голос становился еще более раздраженным.

Девушка вспыхнула и отвернулась, поправляя платок.

– Я сейчас пересяду от тебя, – возмущенно прошептал Семеныч.

– Свободных мест больше нет, – ответила Она. – Ты видел, что она смотрит на тебя?

– Видел. Пусть смотрит. Это ее дело, на кого смотреть.

– Нет. Не будет она смотреть на тебя, – как упрямый ребенок, сердито проговорила Она.

Семеныч недовольно взглянул на Нее. Хотел что-то ответить, но в это время автобус закрутило вокруг своей оси. Люди закричали, с верхник полок посыпались вещи. И автобус стал крениться на бок, пытаясь выровняться. Семеныч мгновенно выдернул Ее с сиденья и крепко прижал к себе, обняв Ее руками.

Гул, треск, шум, хлопок, дым, падение, крик. Удар. Еще удар. Тишина…

Вместо неба – зеленая трава.

* * *

Она приподнялась с земли: автобус катился кубарем с дороги по крутому холму.

С разбитыми стеклами и покореженными рамами транспорт вскоре лежал на боку.

– Семеныч!!! Семеныч! – Она испуганно вглядывалась в силуэты людей, которых вытряхнуло из автобуса, в разбросанные и отлетевшие вещи, чемоданы, сумки.

– Я здесь! – услышала Она позади себя родной голос. Семеныч, прихрамывая, шел к Ней. – Лихо мы.

Недавняя ссора не позволила им приблизиться друг к другу. Проскользнувшие немые вопросы и ответы о самочувствии во взгляде, и только.

Семеныч зашагал к автобусу. Она поплелась за ним. Те из людей, кто смог подняться и ходить, засуетились: пострадавших было много, и наиболее частыми травмами оказались переломы, растяжения, вывихи и порезы от разбитых стекол. Водитель вызвал службу спасателей и руководил действиями тех пассажиров, кто мог самостоятельно передвигаться. Раны перевязывали одеждой из чемоданов и сумок. Лекарственные и дезинфицирующие средства в аптечке быстро заканчивались. Самыми опасными оказались попавшие в вену осколки. Водитель накладывал давящие повязки и жгуты, которые становились вишневого цвета от крови.