Книга История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий

После отправки депутации к Мазепе, запорожцы, конница и пехота в числе 1000 человек[642] под предводительством «властного» кошевого атамана Константина Гордиенка, войскового судьи и писаря, взяв с собой знамена, бунчук, булаву и десять пушек, марта 1-го числа двинулась из Сечи в Переволочну, которую искони веков считали своим городом и от которой рассчитывали добраться до стана шведского короля. Покидая Сечь, запорожцы оставили там наказным кошевым атаманом Михаила Симонченка, который, «вслед за отходом Гордиенка, известил воеводу Каменного Затона Чирикова о том, что властный кошевой поднял рушение в малороссийские города не для измены великому государю, а для самой певной слушности и досконалной речи, для чего людям их от находу разных войск утиски и грабление чинятся, и, получивши свое желание, возвратитца на свое место»[643]. Тем временем, когда запорожцы вошли в украинские города, то к ним стали приставать городовые казаки и таким «пристальцам кошевой давал по полтине на человека, на которую дачу дано ему от шведского короля 6000 рублев, а запорожцам дано по три рубля на человека»[644]. Однако, идя на соединение с королем Карлом, запорожцы везде объявляли, будто бы они идут на соединение с великороссийским войском, за что им вторично послано было царское жалованье от русского царя[645]. Придя в Переволочну марта 11-го числа в пятницу, кошевой Гордиенко написал письмо тамошнему полковнику Нестулею, и по тому письму полковник Нестулей вышел с пятьюстами конницами для рады. В субботу той же недели присланы были от Мазепы посланцы Чуткеевич и Мокеевич с письмами. Марта 12-го дня в воскресенье в Переволочне произошла рада в присутствии посланцев гетмана Мазепы. На раде перед всем войском были прочитаны гетманские письма, в которых говорилось о том, что русский царь угрожал «искоренить воров и злодеев запорожцев», а жителей малороссийских городов перевести в великороссийские города за Волгу, в подтверждение чего приводилось доказательство, что уже и теперь московское войско, находясь в здешних краях, «чинит разорение паче шведа». После прочтения таких писем и после тайной раздачи кошевым атаманом денег «скудным людям» из запорожцев, многие на раде стали кричать, чтоб «быть в Мазепину сторону». И тогда полковник Нестулей и все запорожское войско, как конница, так и пехота, решили идти в ближайший вторник под город Царичанку, где стояло 3000 человек московского войска[646]. В это время пришло письмо к запорожскому войску от крымского хана. Хан одобрял решение запорожских казаков идти за Мазепой и обещал им с своей стороны во всем помощь. После этого и полковник Нестулей, несколько времени колебавшийся между одной и другой стороной, под конец также объявил себя сторонником Мазепы[647].

После окончания рады кошевой атаман Гордиенко марта 15-го дня отправил универсал через войскового товарища Грицька к казакам, кочевавшим возле рек Буга, Ингульца и Ингула, с просьбой не засиживаться возле рек и поспешить соединиться с кошевым для «войскового похода»[648]. Вместе с этим кошевой Гордиенко послал свой лист к польскому королю Станиславу Лещинскому, «покорно прося королевскую вельможность на сполную (общую) помощь и ратованье милой отчизны Украины». Станислав Лещинский избран был одной из польских политических партий «сапежинцев» при живом короле Августе II и имел поддержку у шведского короля Карла XII. Гордиенко, отправив своих посланцев к Лещинскому, ждал от него решительного ответа. Но посланцы Гордиенка попались в руки польским караульным и были представлены коронному гетману Синявскому; коронный же гетман, сторонник России, передал их Алексею Дашкову, русскому резиденту в Польше. Тогда письма, найденные при посланцах, были отправлены малороссийскому гетману Скоропадскому, который должен был показать их «знатным из запорожского войска (в Сечи), дабы они уведали то его, Гордеенково, злодейство»[649].

Но Гордиенко тем не смутился. Оставаясь пока сам в Переволочне, он отправил к шведскому королю депутацию, одного полковника и 80 человек товариства, с известием о том, что запорожцы готовы, ради восстановления собственной свободы, служить верно королевскому величеству, жертвовать своей жизнью и с полным уверением за счастливый успех предпринимаемого святого дела. В то время главная квартира короля находилась все еще в местечке Великие Будища в 47 верстах от города Зинькова и 57 верстах от Полтавы[650]. Туда и направился запорожский полковник с конвойным своим отрядом.

Марта 19-го числа депутаты прибыли в местечко Великие Будища, были приняты королем, допущены к его руке и потом угощались у шведского фельдмаршала Реншильда. Во все время пребывания своего в Будищах запорожские депутаты предавались веселью до излишества. На прощанье фельдмаршал Реншильд объявил десяти казакам, что они снова будут допущены к прощальной аудиенции у короля, но с условием не пить вина раньше обеда, так как король не переносит пьяных. Запорожцы, много пившие в последние дни, с трудом выдержали такое требование и простились с королем трезвыми. Зато после королевской аудиенции их великолепно угостил фельдмаршал Реншильд. Сам король сделал им прекрасные подарки и вручил два письма, одно к гетману Мазепе, другое ко всему запорожскому войску[651].

Вслед за отправкой депутатов двинулся из Переволочны и сам Гордиенко. Когда об этом движении кошевого стало известно в русском лагере, то начальники русской армии распорядились выслать против Гордиенка три полка с целью не допустить запорожцев до соединения со шведами. Таким образом, кошевому приходилось вступить с русскими в битву, чтобы очистить себе дальнейший путь к Великим Будищам. Запорожцы, перейдя границу своих владений, сделали два нападения на русских, одно у Царичанки, другое в городе Кобеляках. У Царичанки запорожцы в числе 800 человек атаковали бригадира Кампеля, у которого было три полка драгун численности в 3000 человек. Запорожцы изрубили 100 человек драгун да 90 человек из них захватили в плен[652], потеряв у себя только 30 человек. Из пленных москалей казаки отправили нескольких человек со шведскими посланцами к крымскому хану и просили его о помощи шведскому королю[653].