Книга Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - Леонид Маляров

Однако немецкие физики словно растворились в русских просторах. Но если невозможно найти их следы в СССР, быть может, стоит поискать в Германии? Американцы связываются с западно-германскими спецслужбами. Необходимо найти и опросить родственников и близких уехавших немецких физиков. Возможно, они получают письма из СССР. Немецкие коллеги добиваются блестящих результатов. Удивительно, но в числе свобод, которые дозволялись Берией немцам в Сухуми, была возможность отправлять посылки и писать письма в Восточную и даже Западную Германию. Американцам наконец улыбается удача. Западно-германская разведка передает в их руки десятки писем немецких ученых из СССР. Над письмами изрядно потрудилась цензура, в них нет географических наименований, но для грамотных аналитиков это бесценный материал.

Из доклада ЦРУ:

Моральный дух немцев очень высок. Они ограничены в передвижениях, зато питание, жилищные и прочие условия намного превосходят те, что были в Германии во время войны. Все оправдывает высокий уровень жизни.

Помимо настроения немцев, американцам удается выяснить через их письма куда более существенные данные. Из доклада ЦРУ:

Арденне пишет в Германию письмо, где просит прислать ему некие химикаты и инструменты. На основании анализа его просьб делается вывод: возможно, редкоземельные элементы нужны для изучения химических свойств плутония.

Хотя указывать географические объекты в письмах запрещено, и советская цензура бдительно следит за этим, американцы остроумно вычисляют местоположение немцев по косвенным данным. Казалось бы, совершенно невинное письмо немецкого ученого Ринтелена домой:

10 декабря мы получили возможность весь день с утра до вечера заниматься покупкой теплой одежды, поездили на метро и автобусе, посидели в хороших кафе… Вечером снова отправились в путь и 12 декабря прибыли в большой город. Следующим вечером мы проехали еще 5 часов на поезде и 14 декабря приехали сюда, проехав еще 2 часа на автобусе…

Этот текст для американских спецслужб – важный источник развединформации.

Расшифровка письма американскими аналитиками: 10 декабря Ринтелен был в Москве, ибо больше нигде нет метро. Вряд ли он уехал на Восточный Урал, скажем, в Нижний Тагил, тогда он сел бы в Москве на один из утренних поездов на Пермь, чтобы успеть на поезд на Нижний Тагил в 11.50. Таким образом, они ехали не на Северный Урал и «большой город» был Свердловском. Последний дневной поезд отходил из Свердловска на юг в 14.20 и через 5 часов прибывал в Кыштым. Ринтелен переночевал в Свердловске, чтобы сесть на этот поезд. Поэтому методом исключения определили, что пункт назначения, в 20–30 милях от Кыштыма (2 часа на автобусе) на юге Центрального Урала.

Местоположение Ринтелена американцы вычислили абсолютно точно. Это был объект Сунгуль, неподалеку от Кыштыма, где действительно работала группа Борна. Географию перемещений немецких специалистов американская разведка уточняет даже из рассказов о погоде и природных явлениях.

Из аналитической записки ЦРУ:

Госпожа Верена Вебер в письме своей тетушке рассказывает, что они видели 97-процентное солнечное затмение, которое началось в половине пятого и кончилось в половине седьмого. Справившись в Военно-морской обсерватории, установили, что затмение на 97 % в указанное время было в Сухуми. В сочетании с описаниями флоры, ландшафта и климата сделан вывод, что речь идет об окрестностях Сухуми.

Сверяя разные письма, американцы вычисляют целые группы немецких специалистов, работающих вместе. Из доклада ЦРУ:

Путем перехвата и тщательного сравнения писем удалось установить, кто работает в группе Арденне в Сухуми. В нескольких письмах упоминается о случайной гибели маленького мальчика, который играл со спичками. Также сообщается о вспышке скарлатины. Таким образом, выявлены группы немцев, работающих вместе. Данные указывают, что рядом с группой Арденне работает группа Герца.

Сухумские институты – предприятия строгого режима. Все рабочие чертежи ежедневно сдаются на хранение в особые отделы. Но странным образом особисты разрешают немцам то, что не дозволено их советским коллегам.

Клаус Тиссен рассказал нам:

Так называемое обеспечение секретности, такой режим отчасти сумасшедший, смехотворный. Принес ли он пользу, мы не знаем. Он был строжайший. Мы должны были каждый вечер листы бумаги, на которых были сделаны чертежи, сдавать в специальном конверте с печатью, каждый лист. Это все собиралось и выдавалось на следующий день. В этом-то и сумасшествие, мы должны были сдавать каждый вечер каждый лист, а на следующей день получали с печатью. Но нам разрешено было фотографировать в лабораториях, сколько мы хотели, и сдавать пленки нам не нужно было. У меня сохранилось много фотографий, которые я снял. Это было несколько нелогичным. Мы могли сколько угодно писать писем в Германию, даже позднее в ФРГ, везде. Каждое письмо читалось, подвергалось цензуре, это мы знаем, потому что наши друзья и родственники сохранили письма. И на них можно найти зачеркнутые места, где описывалось, что человек жил в Сухуми на Черном море. Место Сухуми нельзя было называть. Не знаю, принесли ли эти тайны какую-то пользу.

Доходило до смешного, каждый на улице в Сухуми знал, где мы работаем, что мы немцы, что мы работаем над условиями создания атомной бомбы и при этом мы должны были хранить молчание. Что уж говорить, если для сыновей Густава Герца и Петера Адольфа Тиссена в Ростове во время нашей учебы был специально приставлен офицер, который там жил 2 года, он получал зарплату, вел жизнь, которую он никогда бы после не смог себе позволить. Он знал совершенно точно, что мы ничего не сделаем, не устроим ни саботаж, не устроим конспиративные встречи с иностранцами. Ему не было необходимости надзирать за нами. Это была своего рода перестраховка.

Были случаи, когда доносили, но не в нашем кругу. Я читал, что некоторым угрожали. Но нам это не привелось испытать. Я знаю два случая. Первый – один военнопленный, который исчез в лагере, и выяснилось, что он дал фальшивые данные и что в начале войны он был летчиком, которого сбили.

И был другой. Он хотел с берега переплыть от военнопленных на турецкий корабль. Он снял одежду на пляже и пошел в воду, он проплыл немного и понял, что все равно не доплывет, и поплыл назад. У его вещей уже стояли солдаты, которые успели все увидеть. И он исчез в лагере для военнопленных, но его потом выпустили. Ему ничего не было, его просто отправили в лагерь, из которого его привезли, т. е. его не расстреляли и не добавили срок. Это было даже странно, военнопленных отправляли обратно в лагерь после того, когда они не были больше нужны, военнопленные механики, электрики. Это был гротеск. Они раньше вернулись домой в Германию, чем те немецкие инженеры и ученые, которые остались в Сухуми. Это все показывает, что страх был не обоснован. Все те, кто работал с нами, все вернулись домой, и некоторые живы еще сейчас.

Слабый режим секретности в сухумских институтах не объяснить беспечностью местных чекистов. Немецкие ученые работают над атомной программой не только в Сухуми. И везде им разрешают писать письма в Германию. По этим письмам американская разведка методично вычисляет расположение ядерных объектов.