Книга Вечный поход - Сергей Вольнов

Деревянное и оперённое орудие убийства вот-вот уже должно было отправиться в полёт… Она не выдержала и закричала:

— Прыгай! Прыгай в сторону! Падай на землю! Пусть убьют друг друга! Не торчи как мишень!!!

Он не слышал… конечно же, НЕ. Этого просто не могло быть, ведь каналы наблюдения односторонние.

Пластор донёс до неё горькую улыбку Избранника и его последние слова: «… у гнид нет ни первого, ни второго… только инстинкты».

«Падай!!!» — беззвучно просила она.

Когда стрела сорвалась с тетивы — глаза мгновенно закрылись. И долго, целую вечность, не могла она заставить себя разомкнуть слипшиеся от горькой влаги веки. Было невыносимо ЖУТКО увидеть воочию то, что уже в деталях представила мысленно… струйку крови, вытекшую из уголка любимого, так никогда ею и не поцелованного, рта… и застывшую улыбку, сквозь которую проступает предсмертная боль.

Веки разлепились сами собой, не выдержав пытки темнотой и неизвестностью. Первое, что бросилось в растерянно мечущиеся глаза — стрела, вонзившаяся в грудь.

«Почему в грудь, если он стоял к стрелку спиной?! Почему упавшее тело облачено не в пятнистый, а в серебристый комбинезон?.. Неужели ОН услышал ЕЁ отчаянный вопль и успел упасть, где стоял, а враги расстреляли друг друга?!! Неужели ей удалось реализовать своё нестерпимое желание быть этакой „деус-экс-машиной“ и напрямую вторгнуться в ход событий… »

Иногда ей казалось, что по каким-то мистическим каналам он И РАНЬШЕ слышал, видел её. Ощущал незримое наблюдающее присутствие, безошибочно чуял, невзирая на космическое расстояние между ними. Но, скорее всего, она выдавала желаемое за действительное — любящему сердцу так хочется верить, что сердце любимое связано с ним неразрывной нитью.

Но сегодня… неужели наконец-то ей удалось силой желания преодолеть ненавистную чёрную пустоту и впрямую воздействовать на события?..

Но нет, Избранник стоял в той же позе, там же…

Не веря собственным глазам и одновременно больше всего на свете желая поверить им, она прикусила губу, чтобы не закричать ещё громче. Вдруг её действенный крик спугнёт то невероятное, что предстало плывущему в слезах взору, и…

«Что же происходит?! Получается, убит „А-0679“… Но откуда у столь ненавистного „НольШестьсотСемьдесятДевятого“ взялся такой сильный враг, способный самостоятельно выйти на него и так легко расправится? Неужели опять сбой программы?!»

О, как страстно ОНА жаждала по собственному желанию творить подобные сбои, но свершение Чуда было абсолютно не в её возможностях…

Но тем не менее ЧУДО СВЕРШИЛОСЬ.

Так или иначе, её ЖЕЛАНИЕ вмешалось в ход событий. Из пассивной наблюдательницы она превратилась в непосредственную участницу.

В Соучастницу…

Ни больше ни меньше.

Как же ей хотелось выйти из тени, «просочиться» против течения сквозь односторонний канал связи и оказаться наконец-то ТАМ… В каком-то смысле ЭТО и произошло.

Теперь она, по сути преступница, пожирая горящим надеждой взглядом полосатую стрелу, пробившую сердце «А-0679», лихорадочно пыталась нащупать хоть одно звено и проследить всю логическую цепочку. Но мысли не слушались, они снова и снова возвращались к Избраннику…

Он уже о чём-то разговаривал со своим спасителем — воином в кавалерийских доспехах. Она лихорадочно пыталась прорваться сквозь замкнутый мыслекруг и вспомнить, вспомнить что-то очень важное… Что-то забыла, что-то упустила… И вдруг её пронзило!

«Предупредить ЕГО!!!»

«НольШестьсотСемьдесятДевятый» пребывал сейчас в первой «обойме», «ФАВОРИТ», и каждый его шаг усиленно контролировался всевозможными каналами наблюдения. А главное — этот лысый-серебристый не числился среди ЕЁ субъектов наблюдения! А значит — на этот раз ей не удастся скрыть происшествие, подчистить результаты контрольных просмотров… Наблюдательный комплекс, который обслуживается неизвестным ей коллегой, таким же оператором — даже после смерти «НольШестьсотСемьдесятДевятого» будет исправно фиксировать всё, что происходит.

И неизбежно появятся вопросы. «Язык мой — враг мой!» — подметили сородичи Избранника. Верно подмечено… Она не могла объяснить почему, но каким-то шестнадцатым чувством интуитивно знала: разговор «НольСтоДваддатьВосьмого» с лучником-спасителем ни в коем случае не должен попасть НЕ В ТЕ уши. Иначе ей будет почти невозможно скрывать правдивую информацию о результатах наблюдения за этим одиночным рейдером.

За своим Избранником…

До сих пор ей удавалось купировать, «обрезать» наиболее компрометирующие его эпизоды. Прятать истинные перемещения, искажать факты, редактировать рапорты… «Цензура» успешно работала ДО сегодняшней встречи с бывшим подчинённым, который люто ненавидел своего командира.

Но как же, как дать ему понять, что необходимо срочно покинуть эту «чересчур внимательную» опушку?! Сломя голову бежать прочь, прочь от мёртвого, но по-прежнему смертельно опасного бывшего ученика, ставшего предателем… И тут её осенило: «Ведь можно пожертвовать частью оборудования. Умный поймёт!!!»

Наверное, никогда в жизни она не работала с панелью управления так быстро. Задать автономному контрольному комплексу команду, которую выполнить было вовсе не так уж легко. Далеко не… При этом она одновременно отключила все обеспечивающие и защитные подсистемы. Пластор показывал, как там — на поляне! — одна из частиц окружающей среды неожиданно задёргалась и. рухнула вниз… Упасть она должна шагах в десяти от Единственного, Неповторимого.

«Удалось!!!»

Пока что она сделала всё, подвластное её возможностям. Теперь ей осталось только одно — ЖДАТЬ.

Невыносимее состояния для души человеческой не существует, во всей Вселенной не сыскать человеку занятия гаже.

Особенно тяжело переносят ожидание любящие души.

Мысли мои неожиданно материализовались. Видение ожило — и этот факт попросту не помещался в голове! Распирал черепушку, норовил разорвать…

В нескольких шагах за моей спиной из лесу возник он.

ТОТ САМЫЙ.

Воин, постоянно снившийся мне все эти дни и ночи. Был он практически таким, каким я его представлял. Рост выше среднего — около ста восьмидесяти сантиметров. Широкие плечи. Крепкие ноги, искривлённые постоянной ездой в седле. Знакомо было всё — от пластинчатого доспеха, мерцавшего воронёными чешуйками, до невысокого куполовидного шлема с бармицей, увенчанного красным султаном. В левой руке он сжимал свой номо. На груди, поверх доспехов, покоился подарок Великого Хана — массивный золотой амулет в виде сидящего кречета, держащего в клюве пучок стрел.

Сколько раз я наблюдал всё это как бы изнутри! На себе.

Сколько раз я побывал ИМ…

Но сейчас, со стороны, я видел главное. То, что раньше, глядя «изнутри», никак не мог себе представить.