Книга Большая нефть - Елена Толстая

Степан остался стоять, глядя, как мать быстрым, легким шагом нагоняет Векавищева. Она подошла, проговорила несколько слов. Андрей Иванович остановился, посмотрел на нее. Улыбнулся. Поздоровался с ней за руку. Дальше они пошли вместе. Вот и магазин. Всё, скрылись…

Степан направился в другую сторону. Все произошло слишком неожиданно. Отец, мать, жена… И кто теперь будет у них в доме главой семьи? Андрей Иванович, наверное… Но у него же своя семья, свои дети… Ладно, рановато об этом думать. Степан вдруг почувствовал облегчение оттого, что больше не был старшим.

* * *

Алина смотрела на веселую суету: Векавищев покупал мороженое. Мороженое было двух видов: сливочное и крем-брюле. Дети ежесекундно меняли решение, хотели то одно, то другое. В конце концов Векавищев, забыв свое педагогическое намерение наказать троечника, купил десять порций мороженого, по пять каждого вида. Вручил и Алине.

— Я не твой ребенок, — заметила она.

— Разве? — удивился Векавищев, откусывая от своей порции. — Прости, Алина, я что-то сбился со счета. Так сколько у меня детей?

— Четверо, — сказала Алина.

— Кто четвертый? Ты?

— Я пятый, — Алина улыбнулась. — Самый младший. И к тому же девочка. А четвертого ты хорошо знаешь, Андрей. Это Степка, мой сын.

— Твой сын…

— И твой, — добавила Алина. — Это для тебя новость, не так ли?

— Да, новость, — медленно протянул Андрей Иванович. — Новость, пожалуй…

— Он говорит, ты ему жизнь спас, — продолжала Алина.

— Он преувеличивает, — отмахнулся Векавищев. — А ты… Почему ты мне не сообщила?

— Потому что ты уехал от меня далеко-далеко, — ответила Алина. — Ты не писал мне писем, не звал с собой, не обещал вернуться. И я решила, что не нужна тебе. И я, и сын. Уж если жена для тебя оказалась обузой, то сын — тем более. Не хотела когда-нибудь услышать, что мы висим гирями на твоих ногах.

— Глупая ты! — засмеялся Векавищев. — И что это вы, московские, такие обидчивые? Столько времени мы с тобой потеряли! Столько времени, когда мы счастливы могли быть. Жизнь проходит быстро, Алина. И неизвестно, когда и как закончится. Вон Авдеевы-то… тебе уж рассказывали небось? Такие люди были, загляденье! Так любили друг друга! А Илья Ильич — он вообще был особенный человек. Все мог. Чудеса творил, можно сказать. Хоть кого спроси… А теперь нет их. Подвернулся на пути злой, глупый, жадный человек…

— Его поймали? — перебила Алина.

— Кого? Убийцу? Поймали. Обоих. Их двое было… Одному пожизненное, другому расстрел. Но Илью Ильича с Мартой этим ведь не вернуть… Я к чему, Алина, — снова повеселел Векавищев, — как ты ни брыкалась, а все по-моему вышло. Вот мы с тобой и в Сибири, в молодом городе, и сын наш с нами… все четверо сыновей…

— С чего ты взял, что я здесь останусь? — удивилась Алина.

— Конечно останешься! — сказал Векавищев весело. — Ну, может, не сразу… но обязательно останешься. Ты ведь моя жена. До сих пор. Не забыла?

— Не забыла, — тихо отозвалась Алина.

* * *

Показ мод был совместной затеей Ольги Дорошиной и Галины Буровой. Галина вплотную занялась разработкой новых моделей одежды. За основу взяла журналы, найденные у Марты, но многое добавила от себя. Ей хотелось реализоваться творчески. Доказать всем — и в первую очередь самой себе, — что не напрасно ездила она в Москву. Все эти раздумья о семейной жизни, о том, любит или не любит она Григория, хочет или не хочет с ним жить, — все ушло в прошлое, казалось теперь бессмысленным. А вот курсы кройки и шитья — это настоящее. Это для людей.

— Знаешь, Ольга, побаиваюсь я, — призналась Галина. — Здесь нефть добывают, строят дома… А я какие-то кофточки шью. Несерьезно.

— Долгие годы советская экономика делала основной упор на тяжелую промышленность, — произнесла Ольга. — А легкая промышленность находилась на вторых ролях. Что ж, это ведь можно понять: индустриализация, потом — послевоенная разруха… Но теперь настала другая эпоха. Теперь люди должны не только работать, но и отдыхать. Не только строить заводы и добывать нефть, но и красиво выглядеть… Если тебе так будет легче, я найду точную цитату из постановлений партийного съезда.

Галина засмеялась.

— Не надо цитату, я и без цитаты шить засяду…

Ольга внимательно посмотрела на нее и вдруг тоже засмеялась.

— Да ты просто стесняешься! — воскликнула она. — Ай да Галина Родионовна! Стесняется, как маленькая!..

Галина покраснела.

— А что с того? — возразила она. — Я еще не очень твердо стою на ногах как мастер, поэтому…

— Поэтому мы устроим показ мод! И всем докажем, что в Междуреченске есть собственный модельер! — заключила Ольга. — Только это будет сюрприз. Чтобы не таскались разные там… и не давали советов… Шить, примерять, репетировать — все будем в глубокой тайне. Посвятим в дело несколько верных людей. Во-первых, Дору Семеновну.

— Дору? — удивилась Галина.

— С нее и начнем, — продолжала Ольга. — А что ты думала, Галя? Дора Семеновна — самый верный человек, это раз. Второе — если возникнут сложности, никто лучше Доры не убедит начальство в правильности нашей инициативы. И третье… Галочка, не у всех женщин фигура как у тебя… Полных тоже немало. И они не должны одеваться как чучело огородное. Так что разрабатывай модели и для них.

— С них и начну, — грустно улыбнулась Галина. — Марту вот вспомнила. Как ей хотелось «новую модельку»…

— Вот к ним и приступай, — посоветовала Ольга. — А я возьму на себя разговор с единственным из посторонних, кто будет посвящен в детали нашего предприятия.

— Кто это? — насторожилась Галина.

— Дорошин, конечно же…

— Почему твой муж, а не мой?

— Потому что мой муж — секретарь парторганизации, — засмеялась Ольга. — Он поможет нам оформить инициативу. И потом, если Макар Степанович поддерживает какое-то дело, значит, дело это хорошее. И даже Василий Болото свою жену не будет ревновать.

— Василий? Обязательно будет, — сказала Галина. — Он ужасный человек. И как такая интеллигентная женщина, как Маша, решилась на брак с ним?

— Она пыталась не решиться, — засмеялась Ольга, — но вмешалась сила судьбы… Ничего, ничего, он с нее пылинки сдувает. Если Маша попросит, да еще сошлется на Макара Степановича, проблем не возникнет.

— Хорошо мне, — вздохнула Галина, — муж зачастую и не знает, чем я без него целыми днями занимаюсь… А мне бы хотелось, чтобы он хоть немного интересовался.

— Он интересуется, — заверила Ольга. — Просто ему некогда.

* * *

Бурову было некогда. У него начинались неприятности. Очередные. Он выступал против того, чтобы «расковырять» месторождение и бросить, перейти на новое. Нехозяйственный подход к земле. Неправильно это. Сибирь большая, но при подобном отношении нефть скоро закончится. Нет, нужно аккуратно, с наименьшими потерями для земли, выбрать месторождение. Работать тщательно, бережно. Сейчас в Междуреченске осваивали горизонтальное бурение. При этом Буров категорически — и на самом высоком уровне — отказывался брать на себя повышенные соцобязательства по нефтедобыче. Утверждал, что нельзя, практически преступно одновременно давать проценты к выполнению плана и осваивать новый метод. Сначала одно, потом другое. Когда метод будет освоен полностью — можно будет наверстать упущенное. Но не раньше.