Книга Скандальная графиня - Джо Беверли

Дикон не хотел бы отмщения.

– Но ведь его непременно надо остановить, ты согласен? – спросила у портрета Джорджия. – Боюсь, что Селлерби как дурная собака: научившись кусаться, он будет кусать вновь и вновь, и если не меня, то кого-нибудь другого.

«Если это в твоих силах, – подумала она, обращаясь к Дикону, – то, где бы ты ни был, помоги нам положить этому конец! Я беспокоюсь за Перри, хоть и знаю, что он начеку. Я боялась бы и за Дрессера, если бы он не был здесь, со мной. Пожалуйста, не допусти, чтобы опасности подверглись Лиззи и ее семья!»

В лунном свете что-то блеснуло. На какое-то мгновение ей почудилось, что это знак свыше – весточка от Дикона, – но тут она заметила осколок стекла, застрявший в оконной раме. Кто-то убрал разбитое стекло, но кусочек остался.

Джорджия попыталась его извлечь, но осколок сидел крепко. Попытавшись вновь, она до крови порезала палец.

– Идиотка! – пробормотала она и засунула палец в рот.

Однако это пробудило опасные воспоминания, и она решительно отправилась в постель.

Глава 34

Следующим утром Джорджия проснулась рано, задолго до появления Джейн с утренним шоколадом и водой для умывания. Как же редко приходилось ей прежде видеть едва занимающийся рассвет и как много она потеряла! Она распахнула настежь створки окна и с наслаждением, всей грудью вдохнула восхитительно пьянящий воздух. Она улыбалась, слушая птичье пение, и любовалась капельками росы на паутине – они сверкали, словно алмазы в английской короне.

Зрелище было поистине ослепительное.

И тут она заметила, что какой-то молодой человек в одежде слуги – видимо, садовник – снизу смотрит на нее, ухмыляясь. Перехватив ее взгляд, он почтительно склонился и тотчас куда-то заспешил. Джорджия отпрянула от окна, но поневоле рассмеялась, вспомнив пристальный взгляд садовника.

Она по-прежнему привлекает взоры мужчин!

Джорджия тщетно искала в своей душе ощущение вины и досады, но пока ничего такого не обнаруживала. Отныне ей надлежит быть осмотрительной, и если флиртовать, то лишь невинно и только с пожилыми джентльменами. Ведь она станет женой Дрессера.

Леди Дрессер.

Леди Мей нет больше. Но Джорджия ничуть не сожалела об этом.

Отныне она леди Дрессер, прилежная рукодельница, деревенская жена в простеньких удобных платьицах.

Ну, по крайней мере большую часть времени. Будут, разумеется, и празднества, и балы, возможно даже – маскарады!

Возможно, будут и дети.

Джорджия приложила ладонь к животу, словно пытаясь угадать будущее. Дрессер не станет ее упрекать: в этом она абсолютно ему доверяла, – но сейчас она, как никогда прежде, хотела детей. Вдосталь налюбовавшись на малюток Уинни и Лиззи, она жаждала материнства всем своим существом.

Лиззи говорит, что на все воля Божья. Не может быть, чтобы Господь наказал ее, Джорджию, бесплодием за ее прегрешения!

Она отогнала опасную мысль и теперь просто наслаждалась прелестью раннего утра.

Распахнув створки гардероба, она отыскала самое простенькое платье, ощущая себя вновь юной девочкой, намеревающейся украдкой ускользнуть из дому, быстро оделась и тихонько стала спускаться по лестнице, держа туфли в руках.

Разумеется, слуги уже не спали – завидев ее, горничные приседали в реверансе, – и Джорджия стыдливо обулась, ощущая себя полнейшей дурочкой.

Этот мир был знаком ей с раннего детства, но несколько последних лет она прожила в ином мире, где ложатся спать с рассветом, а просыпаются после полудня, и успела позабыть, по какому распорядку живет прислуга. Она стыдливо припомнила того самого садовника из Треттфорда, который именно по этой причине не ведал, как пахнут ночные цветы.

Нужна золотая середина, благоразумно решила Джорджия.

Она прошла через гостиную и спустилась по ступеням лестницы на дорожку, которая петляла между розовыми кустами. На нежных лепестках сверкали россыпи росинок.

Трава была еще влажная, но Джорджия бестрепетно ступила на нее, вспоминая бал у Уинни, террасу и загубленные бальные туфли. Сейчас на ней были простые и удобные кожаные туфли. И она обошла вокруг всего дома, наслаждаясь восхитительной простотой и свободой в этом новом мире, омытом утренней росой, словно заново рожденном.

С улыбкой она вернулась в дом и вошла к себе в комнату. Как раз вовремя – Джейн уже была готова бить тревогу.

– Миледи, я голову сломала, пытаясь понять, куда вы пропали! Да еще и кровь на подоконнике!

Джорджия взглянула на подоконник, выкрашенный белой краской.

– Тут лишь одна капелька, Джейн. В раме остался осколок, я уколола палец.

– Ох, как же я испугалась! Ну сами знаете, каковы нынче обстоятельства. А вы уже оделись! Я принесла воды.

Джорджия сердечно обняла горничную.

– Дорогая моя Джейн, прости за то, что заставила тебя поволноваться. Сейчас я разденусь и умоюсь, а после ты поможешь мне одеться подобающим образом. Но сначала я все-таки позавтракаю! Кажется, во мне пробуждается деревенский аппетит.

Джейн изумленно воззрилась на госпожу, но тотчас поспешила за завтраком.

Джорджия плотно и с удовольствием позавтракала, но аппетит ее, разыгравшийся не на шутку, имел отношение не только к еде. Она всем своим существом жаждала быть рядом с Дрессером и даже послала Джейн узнать, свободен ли он, но получила отрицательный ответ.

– Ну как он посмел покинуть меня и отправиться с Торримондом осматривать какой-то фруктовый сад?

Джейн лишь вытаращила недоуменные глаза.

– Не было ли с утра писем? – спросила Джорджия. Она дождаться не могла новостей из города.

– Да уж если были бы, я тотчас вам бы их принесла.

И тут до Джорджии дошло: она еще ни разу не писала Дрессеру. И тотчас присела за конторку. «О чем же написать?» – размышляла она, щекоча подбородок кончиком пера.

Сосредоточенно прикусив губу, вывела:

«Мой дорогой Дрессер!

Я настолько опечалена тем, что Вы предпочли компанию яблонь и груш моему обществу, что намерена отныне обращаться к Вам не иначе как «Хамфри». И поделом Вам! Это далеко не самое суровое наказание, которого Вы заслуживаете. От всего сердца надеюсь на более внимательное Ваше отношение в будущем.

А чтобы не терять даром времени, я намерена просить Лиззи преподать мне основы домашней экономии. Полагаю, если это необходимо, то на картофельной похлебке с потрохами можно прожить долго без ущерба для здоровья.

Ваша «соученица» в области хозяйства

Джорджия»

Она сложила листок и, вспомнив правила девичьих игр, нарисовала маленькое сердечко на сгибе, прежде чем капнуть сургучом и запечатать послание. Украдкой взглянув на портрет Дикона, она припомнила, как проделывала такое в пору его ухаживаний, но отчего-то уже не ощутила вины. Дикон и Дрессер были слишком разными, но она предполагала, что, если бы им суждено было повстречаться, эти двое легко сдружились бы. Ведь оба были честны и добросердечны.