Книга Греческое сокровище. Биографический роман о Генрихе и Софье Шлиман - Ирвинг Стоун

— Вы правы, лучше оставить этот ряд in situ.

— Мне кажется, в этой могиле побывали грабители. Взяли все ценное, а ненужное кое-как побросали обратно. Наверное, поэтому мы нашли здесь лепную керамику вперемешку с гончарными изделиями. А может, когда ставили кольцевую стену из плит, из этой могилы сначала все вытащили, а потом как попало свалили обратно.

Опять пошел дождь. Генри отправил Софью домой под крылышко Дасисов, а сам вернулся к первой могиле. На дне шахты уже собралась вода, скоро здесь будет глиняное месиво. Генри расстроился, он был уверен, что найдет здесь человеческие останки.

Как только дождь прекратился, он начал раскапывать новую площадку над монолитной скалой, отмеченную простой, без орнамента пятифутовой плитой. Эта площадка находилась в двадцати футах к востоку от первой могилы. К полудню следующего дня, субботы, достигли каменных стен второй могилы, засыпанной чистой землей. Над головой опять собирались тучи, под ногами рабочих чавкала грязь.

— Нет никакого смысла продолжать раскопки, — сказал Генри Софье. — Завтра утром свернем все работы и в понедельник вернемся в Нафплион.

— Да, делать нечего. Возобновим раскопки ранней весной. Чтобы наметить объем работ на весну и лето, Генри решил определить местонахождение еще двух шахтовых могил, докопаться до каменных ящиков, высеченных в скале. Он поставит нескольких рабочих раскапывать еще одну площадку, где он нашел неорнаментированные плиты. Другая бригада раскапывала место на агоре с более темной землей, по-видимому откуда-то принесенной. Генри очень надеялся, что именно здесь он найдет четвертую могилу и что эта огромная терраса, обнесенная двойным кольцом вертикальных плит. — действительно некрополь.

Генри просил рабочих копать как можно быстрее, обещая дополнительную плату за работу в воскресный день. Рабочие заразились его энтузиазмом. На поверхность появились обломки надгробных стел и раскрашенная керамика. К вечеру углубились уже на тринадцать футов в глубь скалы и на двадцать пять от первоначального уровня. Появилась новая трудность: как убирать из шахты мусор? Лейтенант Дросинос из толстых веток сколотил лестницы и приделал к корзинам заплечные ремни. Теперь рабочие смогли выносить мусор наверх, где его после просеивания ссыпали на телеги.

Углубившись еще на два фута, натолкнулись на нечто совершенно новое — явно чужеродный слой крупной речной гальки. Генри приказал рабочим отложить в сторону ломы и заступы и дальше рыть с помощью ножей. Скоро установили границы галечного настила. Длина его равнялась пяти футам, ширина — трем. Софья спустилась в шахту, посмотреть, что там за переполох.

— Как по-вашему, что означает этот галечный слой? — спросил лейтенант Дросинос Генри. — Он явно уложен руками.

Генри с минуту раздумывал.

— Пока его не снимем, трудно сказать. Прошу вас, друзья, отложите всю гальку в сторону. Работайте очень осторожно и только руками.

Когда галька была аккуратно снята и уложена вдоль четырех стен, открылся тонкий слой черной золы. Софья уловила блеск желтого металла. Инстинктивно она протянула руку, засыпала пеплом блеснувший металл, встала и сказала Генри как ни в чем не бывало:

— Пайдос. Уже поздно. Становится темно. Пора отпустить людей.

Генри почувствовал в ее голосе волнение.

— А завтра пусть приходят?

— Да.

— Прекрасно. Позвать Стаматакиса?

— Было бы очень разумно.

— Лейтенант Дросинос, пожалуйста, позовите сюда Стаматакиса.

Когда они остались вдвоем на дне могилы на глубине двадцати семи футов под агорой, в густеющих сумерках. Генри шепотом спросил:

— Что там?

Софья поманила его, и он опустился рядом с ней на колени. Осторожно смахнули они слой пепла — и вот их изумленным взорам открылась большая золотая пластина. Продолжая смахивать пепел подушечками пальцев, они обнаружили еще несколько золотых пластин. Сняли одну за одной, пластины прикрывали грудную клетку скелета. Тяжело дыша, но не произнося ни слова, они сняли золотую пластину с головы, и на них глянул полуистлевший череп. Счистили пепел с черепа и нашли еще несколько золотых пластин, толще первых и соединенных серебряной проволокой. Скелет лежал головой на восток, ногами на запад. И Софья вдруг вспомнила—так лежал в могиле ее отец.

Охрипшим голосом, который Софья едва узнала, Генри проговорил:

— Вот она. первая царская могила. Это наш первый почивший тысячелетия назад монарх!

Софья не могла унять дрожь. В этой могиле много места, наверное, тут не один мертвец… Скатившись по шаткой лестнице на дно могилы, Стаматакис бросил взгляд на золотые пластины, костяк и тихонько присвистнул, все еще не веря. Генри тотчас начал распоряжаться:

— Золото надо убрать отсюда сегодня вечером. Стаматакис согласился.

— Нужен большой кусок мягкой ткани. Лейтенант Дросинос, не найдете ли что-нибудь подходящее?

Генри начал снимать золотые пластины со скелета уже почти в полной тьме. Лейтенант Дросинос вернулся с куском шерстяной ткани. Когда все золото было осторожно сложено, Генри попросил Дросиноса обвязать узел веревкой. Затем вручил этот непрезентабельный груз Стаматакису.

— Сейчас мы все едем к вам. Я хочу пронумеровать каждую пластину. И получить на все расписку.

Стаматакис счел это разумным. Генри попросил его поставить к могиле охрану.

— У меня нет охраны.

— Тогда я попрошу Деметриоса и Аякса, они сделают это для меня.

Когда они вернулись в дом Дасисов, все уже давно пообедали. Иоанна оставила для них на плите два горшка. Сели ужинать, но было не до еды. Деметриос и Аякс, ни о чем не спрашивая, захватив с собой ружья, сели на осликов и отправились в крепость. Генри не объяснил им, что они будут караулить, но они понимали — что-то очень важное. Чтобы не замерзнуть холодной ноябрьской ночью, взяли с собой одеяла.

Генри и Софья проговорили за полночь. Не могли заснуть, так были взволнованы. О возвращении в Афины не могло быть и речи. Софья забылась коротким сном уже на рассвете. Генри, как она догадывалась, не спал совсем.

С первыми лучами солнца они уже были на раскопе. Да и Стаматакис на этот раз не проспал. И тут же нашли еще золото, которое вчера в темноте не увидели: пять великолепных крестов, каждый из четырех золотых лавровых листьев, четыре витых золотых ожерелья и несколько отдельных золотых листьев. Все это Софья занесла к себе в блокнот, как, впрочем, и Стаматакис, и передала ему, получив от него расписку.

Генри распорядился, чтобы рабочие начали расширять стены могилы. К одиннадцати утра раскоп достиг двенадцати футов в ширину и двадцати одного в длину: открылись стены, выложенные камнем на высоту десяти футов, со следами копоти. Начался дождь и опять прогнал их из шахты. Остаток дня Софья провела за тем, что сшивала вместе с женщинами куски брезента — раскоп надо было предохранить от воды. Вечером Деметриос и Аякс отвезли брезент на акрополь и накрыли им отверстие шахты.