Книга Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - Владимир Ильин

На одном из совещаний в начале марта 1944 года в штабе бригады было принято решение: «С целью расширения территории нашей партизанской зоны, а также с целью приближения партизанских гарнизонов к основным стратегическим дорогам противника перебазировать наши отряды ближе к железной дороге Орша — Минск». Согласно этому решению нашим двум отрядам, первому и пятому, было приказано занять деревню Колодница около озера Селява. Другие отряды бригады также передислоцировались ближе к этой дороге. Этим перебазированием отрядов была также создана своеобразная буферная зона из партизанских гарнизонов на южной стороне большого партизанского гарнизона в Черее.

10 марта мы заняли Колодницу. Первый отряд Цымбала расположился на южной окраине деревни, а наш отряд — на северной половине этого населенного пункта. Для штаба отряда мы выбрали добротный дом в середине деревни, на ее западной стороне. Нашими хозяевами оказались довольно молодые, очень приветливые и доброжелательные люди. Хозяин дома Крышень Лазарь Арсеньевич был высокого роста, худощавый, с приятным открытым лицом. Такой же, очень похожей на своего мужа, была и его жена Александра Мироновна. Какая-то особая любовь проявлялась к нам, партизанам, в этом доме.

Нужно сказать, что к весне нам становилось все труднее и труднее обеспечивать партизан отряда продовольствием, и поэтому, посоветовавшись с хозяином дома, мы приняли решение организовать среди мужчин — жителей этой деревни — артель рыбаков для подледного лова рыбы на озере Селява. Чтобы это организовать более надежно и успешно, мы пошли на небольшую хитрость, хотя этого, наверно, и не надо было делать. Командир отряда Агапоненко собрал всех мужчин деревни и объявил им:

— Товарищи! В целях ускорения нашей победы над ненавистным врагом мы решили мобилизовать всех мужчин деревни в возрасте от 18 до 55 лет и зачислить их бойцами в наши отряды.

Агапоненко замолчал и оглядел всех присутствующих жителей деревни. А на собрании были не только мужчины, но и женщины. После его слов мужчины сидели нахмурившись, опустив свои головы. Видно, не очень-то их прельщала наша партизанская жизнь, да и от насиженных домашних очагов не хотелось уходить мужикам. Но каждый про себя думал, что воевать-то нужно, а что делать? Наступила неловкая пауза. И тогда Агапоненко, улыбнувшись, сказал:

— Ну вот что, мужики! Что-то вы не очень тепло встретили мое заявление о мобилизации. Я понимаю вас: дома на печке, конечно, куда лучше сидеть, чем воевать. Но воевать-то нужно! Кто же освободит от ненавистных фашистов родную всем нам Белоруссию?

— Это, конечно, так. Мы все понимаем, — заявил один из стариков, — но у нас и оружия-то нет. Чем воевать-то?

— Ну ладно! — согласился Агапоненко. — Действительно, пока у вас нет оружия, да и сами мы лишнего оружия не имеем. Поэтому у нас есть к вам вот такое предложение. Вы пока будете воевать на трудовом фронте. Организуйте артель рыбаков и приступайте к ловле рыбы. Будете снабжать нас рыбой. Вот это и будет вам первая боевая задача.

И сразу же мужики как-то оживились и в один голос заговорили:

— Вот это нам сподручно! Рыбой мы вас обеспечим. Что и говорить! Вот это наше дело!

Совсем повеселевшими мужики расходились с этого собрания. Через несколько дней после собрания на столах у наших партизан появилась отличная свежая рыба. С продовольствием в отряде вопрос был частично решен.

* * *

После гибели Заикина с его товарищами дело с выходом подрывников на железную дорогу как-то не получалось. Один из опытных подрывников Палаш Михаил был теперь командиром взвода, и мы решили его на такое трудное задание пока не посылать. Остался в живых только еще один подрывник — это рядовой Красаев, который ходил в свое время на железную дорогу вместе с Заикиным, Францем Питчем и молодым партизаном, теперь нашим комсоргом Игнатовичем В.

Посоветовавшись с командиром отряда, мы решили для разведки послать в сторону железной дороги Красаева и сына Хващевского Сергея Афанасьевича — Николая. Коля Хващевский за этот год, находясь в партизанах, подрос и несколько возмужал. Вот мы и решили послать его в эту разведку.

— Хлопцы, — напутствовал Агапоненко этих разведчиков, — вам нужно будет пока разузнать, как обстоят дела на железной дороге. Где и как она охраняется немцами, нет ли возможности где-нибудь скрытно подойти к ней, чтобы заложить мину? Но будьте осторожны. Хоть и холодная стоит еще погода, но в деревнях на ночлег не останавливайтесь, а лучше по очереди поспите у костра где-нибудь в лесу. Разведаете и возвращайтесь домой.

Хоть и обещали наши разведчики не останавливаться на ночлег в деревне, все же этого обещания они не сдержали. Когда через два дня они возвращались в Колодницу, то, сильно утомившись от многих километров пройденного пути и большого напряжения нервов и сил, они все же не удержались от соблазна и решили зайти ночью в одну из небольших деревень, окруженную со всех сторон лесом. Они совсем не знали, что в нескольких километрах от нее находится деревня Плоское, где был полицейский участок.

Зайдя в эту небольшую деревню, они в крайнем доме попросили обогреться. Дом этот находился рядом с лесом, и в нем, оказалось, жила старая женщина-беженка из Смоленской области. Она люто ненавидела Советскую власть и сотрудничала с полицаями Плоского. С поддельной приветливостью встретила она наших разведчиков. Попыталась расспросить, откуда они. Накормила их вареной картошкой без хлеба, и когда они, утолив голод, уснули, она оделась и почти бегом устремилась в Плоское, к своим знакомым полицаям.

Через два часа дом, в котором спали наши разведчики, был окружен немцами и полицией. Спящих партизан фашисты связали, вывели на улицу, а потом разули и раздели донага, на шеи повесили фанерные дощечки с надписью «Бандит». И, привязав веревкой к саням, водили по снежной дороге от одной деревни к другой по сильному морозу до тех пор, пока полузамерзшие разведчики не свалились замертво на снег. Фашистские изверги продолжали издеваться и над их безжизненными телами. Всласть насладившись изуверством над нашими товарищами, фашисты бросили их трупы и уехали в свой гарнизон.

На другой день местные жители похоронили Красаева и Хващевского на кладбище ближайшей деревни, где были найдены их трупы. И только спустя неделю после их гибели через партизан нашей бригады нам сообщили о трагической гибели разведчиков. Они также передали нам, что их предала женщина, одна из тех, которых немцы привезли из Смоленской области под видом беженок.

Мы очень сильно переживали гибель наших молодых партизан. И особенно мы, бывшие разведчики разведотряда, куда пришел из Анелина со своим отцом Коля Хващевский, командир Агапоненко Н. А., Егор Евсеев, Шура Пляц и я. Мы не могли даже представить себе, что уже нет больше среди нас нашего Коли. Так трагически оборвалась юная жизнь комсомольца Коли Хващевского и партизана, нашего переводчика Красаева.

На одной из очередных политинформаций я сообщил нашим партизанам об их гибели, а также о предательской роли женщин-беженок. Я еще раз предупредил партизан об усилении бдительности, о том, что немцы усилили свои разведывательные операции против партизан. Они засылают в партизанские отряды шпионов, диверсантов, красивых девушек-разведчиц, детей и других лиц. Я просил партизан отряда, стоящих на посту, не пропускать в наш гарнизон никаких посторонних незнакомых лиц: мужчины ли это или женщины, девушки или дети. Всех задержанных нужно приводить в штаб отряда.