Книга Башня Королевской Дочери - Чез Бренчли

Но за пронзительным визгом её крики были бы не слышны, да и юноша скорее всего не понял бы её языка. Почему ни один из многочисленных учителей Джулианны не научил её катарскому наречию?

Про себя девушка мельком подумала, что, вероятно, ей следует обнажить кинжалы и броситься вслед за юношей. Однако её короткие клинки ничем не могли бы помочь ему, если ятагана окажется недостаточно. Тем временем чудовище оседало, пошатываясь, его визг переходил в стон. Похоже, одной благословлённой стрелы оказалось достаточно. Для пущей ли уверенности или просто из удовольствия убивать шараец легко вскочил на опущенные жвала и вонзил ятаган в красный глаз, глубоко погрузив сталь в череп чудовища. Джулианна встала и увидела, что огонь в глазах громадного жука померк, многочисленные тонкие ножки скрючились, а огромное тело скорчилось и покатилось по земле. Его голова выбила фонтанчик пыли, а мёртвые глаза с укором уставились на Джулианну: «Это ты привела меня сюда, на смерть». Потом блеск панциря огромного жука потускнел, стал призрачным и вновь превратился в дым, все ещё сохраняющий некое подобие формы. Лёгкое дуновение ветерка развеяло дым, он заклубился и исчез.

Шараец проворчал что-то, посмотрел на свой клинок и, похоже, не обнаружил на нём ни крови, ни вообще каких-либо последствий боя. Всё же он спрятал ятаган в ножны только после того, как тщательно вытер его, едва не изрезав остатки собственной одежды. Потом он наклонился и подобрал стрелу, поразившую чудовище, которая после исчезновения демона осталась лежать на земле.

Медленно, стараясь не допустить дрожи в ногах, Джулианна подошла поближе к нему. Юноша посмотрел на неё, и она поняла, что он ещё моложе, чем ей показалось, моложе даже её суженого. Шараец едва успел выйти из детского возраста. Он нерешительно улыбнулся, скрывая собственное потрясение, пробормотал что-то негромким свистящим голосом, перевёл взгляд на тот клочок каменистой земли, где исчез его противник…

…и вдруг резко повернулся назад. Его глаза округлились и он произнёс ещё одну фразу, резкую и требовательную.

Она пожала плечами, выдавила из себя улыбку и произнесла:

— Извини, я тебя не понимаю.

Его рука коснулась рукояти ятагана, и Джулианна подумала, что на этом клинке может остаться и её вполне земная кровь.

Однако шараец удержал руку, нахмурился, напряжённо подбирая слова, и наконец сказал:

— Ты не катари. И не мальчик.

— Нет, — ответила девушка и добавила: — Меня зовут Джулианна. Ты спас мою жизнь, я тебе очень благодарна….

Он пожал плечами и отвернул лицо.

— Закрой голову. Женщина.

У Джулианны на голове был тюрбан, скрывающий волосы. Тюрбан этот и обманул вначале юношу. Поняв, что он имел в виду, Джулианна быстро высвободила один конец тюрбана и прикрыла этой импровизированной вуалью лицо. «Так лучше? — хотелось спросить ей с изрядной долей ехидства. — Так я тебя не напугаю?»

Однако вслух она умиротворяющим тоном произнесла:

— Прошу прощения, я впервые в этих землях и не знаю ваших обычаев.

— Ты одета как мальчик.

— Я знаю. Это… так нужно. Но… — Внезапно она вздрогнула и поняла, что перепугана гораздо больше, чем хотелось бы, так, как подобает разве что простой девчонке, но никак не дочери её отца. — Но что это было?

— Ифрит, — коротко ответил шараец.

Конечно же, ифрит. Дух, подобный джинну, но не такой равнодушный, а скорее жестокий, ужасный, безжалостный…

— Он… он вышел из скалы. — Джулианна не собиралась рассказывать о том, что сама вытащила его оттуда и что именно её любопытство едва не стоило им обоим жизни.

Шараец проворчал что-то и бросил взгляд на ведущую к пещере тропу, словно собираясь забраться наверх.

На этот раз Джулианна осмелилась возразить ему.

— Нет, — твёрдо сказала она, — там слишком мало места, ты не сможешь использовать свой лук. И волшебную стрелу. И потом, там больше никого нет.

Скорее всего, чтобы зажечь свет в знаке Господа и открыть в этом свете проход, требовалась её рука. Но ей не хотелось, чтобы шараец видел сверкающий знак чужого бога. И без того Джулианне, с трудом приходившей в себя после случившегося — так ей по крайней мере казалось, — было нелегко говорить с шарайцем, она гадала, стоит ли удержать его на месте или же будет лучше, если он уйдёт прочь…

К счастью, ей не пришлось принимать решение. За их спинами раздался звук шагов — намеренно громкий, подумала Джулианна, потому что при желании её подруга могла передвигаться бесшумнее парящего сокола, — и шараец резко обернулся, мгновенно выхватив из ножен ятаган.

Джулианна оказалась медлительнее, гораздо медлительнее; Элизанда могла умереть ещё прежде, чем поняла бы, что именно проткнуло её насквозь.

Однако Элизанда думала и действовала быстро. Она уже успела прикрыть лицо краем тюрбана, уподобившись Джулианне. При первом же движении шарайца она застыла с самым что ни на есть дружелюбным видом, оставаясь при этом вне пределов досягаемости ятагана.

Не сказав Джулианне ни слова, она заговорила с шарайцем на его наречии.

Он ответил, Элизанда снова заговорила, и внезапно в позе шарайца появилось почтение, он с уважительным вниманием начал прислушиваться к словам собеседницы.

Джулианна больше ничего не могла сделать. Она попятилась, наткнулась на камень и опустилась на него. Ноги дрожали после всего пережитого, думать удавалось только об ифрите, о том, какой он был большой и страшный. Как близка она была к смерти. Джулианна зажмурилась, но это не помогло, поэтому она вновь открыла глаза и стала смотреть в жаркое бледно-голубое небо, гадая, когда в этой иссушенной, Богом забытой земле пойдёт дождь.

— Джулианна!

— Да, Элизанда?

Девушка заговорила быстро, чтобы шараец ничего не успел понять:

— Его зовут Джемаль. Он был с отрядом, который напал на Рок, но потом покинул его, не взяв даже свою лошадь. Его друг — или скорее возлюбленный — погиб на стене; возможно, это был именно тот, кого убила я. Я ему этого не сказала. Он согласен довести нас через пустыню до Рабата. Имя моего деда ещё чего-то стоит. А откуда взялся ифрит?

Джулианна заморгала — она ещё не успела понять всего, что услышала, а ей уже задавали вопрос. Она узнала эту манеру, но — почти — не поддалась ей, однако увиливать от ответа всё же не стала.

— На стене пещеры был знак Господа. Я прикоснулась к нему, и он засветился ярким светом. В этот свет прошла моя рука. Ифрит схватился за неё и вылез, пока я пыталась освободиться.

— А, вот оно что. Джемаль хочет подняться в пещеру. Я думаю, нам стоит пойти с ним, понимаешь? Мы теперь в его тени.

Джулианна прекрасно понимала это; поняла она и то, почему в голосе Элизанды слышалась досада. Видимо, имя её деда было не всемогуще.

Она могла бы спросить, что это было за имя, но не стала. Вместо этого она пошла за Элизандой, которая, в свою очередь, следовала за Джемалем. Когда они вступили в пещеру, свет уже не бежал по знаку Господа, а тени больше не клубились в тёмных углах. Вокруг были пыль и камень, а на полу лежали одеяла и скромные пожитки девушек.