Книга Шаман всея Руси. Книга 2. Родина слонов - Андрей Калганов

Арачын прекрасно знал, что за огромная сила скрывается даже в одном слоне, что же говорить о полутора десятках. Но он не знал, что славянские слоны деревянные, и вместо ног у них — колеса, а внутри — хитроумный механизм с шестеренками, ремнями и рычагами. Людины крутят рычаги, вращаются колеса, и слон ползет вперед.

— О Всемогущий Тенгри, ты то даруешь удачу, то грозишь гибелью, — шептал Арачын. — Разве я не приносил тебе богатые жертвы, разве я не благодарил тебя достойно за твои милости?

На серьезную молитву не было времени, и Арачын ограничился угрозами: если Тенгри не одумается, то хазарин разожжет костер, который достанет до небес, и дом Тенгри загорится.

Шаманы остались в обозе, и Арачын не узнал, как отнеслось божество к подобной перспективе. Посылать за сведущими людьми уже не было времени. Обгоняя слонов, прямо на хазар неслась латная конница.

Арачын выхватил саблю и увлек воинов в сечу.

* * *

— Вот все у тебя не как у людей, — ворчал Радож, стряхивая с меча хазарскую кровь, — и бой-то не бой, и сеча не сеча. Позор один. Ты зачем хазарину глаза мечом повыкалывал да отпустил? Прямо как дите малое!

Кудряш поравнялся со стариком, подбоченился:

— А я, шоб татей застращать.

— Тьфу ты, — плюнул Радож, — чего их стращать-то, вона, верещат, как свиньи недорезанные. Бить их надоть, а не стращать! И людинам помочь бы не худо, а тебе, хлопче, забава одна.

— А шо им помогать-то? — лыбился Кудряш. — Глянь, гарно как машут. Любо-дорого. Словно косари на поле.

— Да где ты видел, чтоб косари топорами махали, — бросил через плечо Алатор, терзая хлипкого вида недруга. Варяг рубил хазарина, как рубят дрова — крякал, эхал и время от времени отирал со лба пот. Наконец, разметав недругу щит, с криком опустил меч на голову. Та раскололась березовой чуркой.

Деревянные слоны, скатившиеся с холмов, были «с сюрпризом» — в них сидели людины, вооруженные длинными крючьями, топорами и рогатинами. Прорезав конницу, слоны выкатились хазарам в тыл, и из них посыпались бойцы.

— Шо им помогать-то, ишь, хазарву стаскивают, — не унимался Кудряш, рубясь с хазарином, навалившимся сзади. Ради озорства Кудряш умудрился усесться на коня задом наперед. Время от времени, когда тать откатывал, Кудряш задирал хвост скакуну и орал непристойности.

— Ох, выдрать бы тя, хлопче, — рычал Радож, — за дела твои срамные.

— Тю! — Кудряш ловко вскочил на круп своего скакуна и обрушил меч на несчастного хазарина. — Напужали ежа голым задом...

Рубить хазарина было уже бесполезно — конопатый парень сунул в татя рогатиной, проткнув горло. Хазарин забулькал, пуская кровавые пузыри.

— Негде мне, молодцу, развернуться, — плюнул Кудряш, — негде удалью потешиться.

И накинулся на следующего врага. Опять не успел прикончить! Едва разохотился, как тать был стащен с седла и забит на земле.

Пешие воины действовали тройками и очень слаженно. Крючник стаскивал всадника с седла, причем не абы как, а норовя уцепиться за горло. Когда тот валился на землю, вооруженный рогатиной людин делал короткий выпад, целя под кольчужную юбку. Хазарин орал (причем фальцетом), но недолго — обладатель топора пресекал его мучения ударом по голове.

Постепенно людины перемешались с конными кметями, и хазарам пришлось совсем тяжко. Тот, кто чудом избегал крюка и удара по голове, неминуемо схлестывался со славянским всадником. Но как только это происходило, появлялись пехотинцы и лезли со своими крюками и рогатинами.

Любомир рубился сразу с двумя — поворачивал скакуна и сам вертелся, как ерш на сковородке. То принимал саблю на щит, то отмахивался мечом. Любомиров скакун то и дело схватывался с вражьими — кусал за шеи, бил копытами. Рядом возник Чуек, неловко ткнул рогатиной в татя. Тот отбил ее ободом щита и едва не протянул Чуйка саблей.

— Чего один лезешь, — заорал Любомир, — где остальные?

— Посекли.

Чуек нацелился на хазарского скакуна и... получив копытом в грудь, с удивленной физиономией сел на пятую точку. Хазарин замахнулся... Мгновенье — и парень отправится к праотцам.

— Я ж, как Гридька, в отроки хотел, — простонал Чуек.

Любомир наехал на конника, спешился, тут же вскочил на хазарского коня позади всадника. И вместе с хазарином повалился на землю. Тот даже не сообразил, что произошло — рукоятью меча Любомир проломил ему лоб. Второй тать уже мчал на Любомира. Но тот извернулся кошкой и бросился на всадника. Ударил коня щитом в морду. Знатно ударил — конь заржал, вскинулся и принялся бить передними ногами, хазарин на мгновенье растерялся...

Кудряш подскакал откуда-то сбоку, и голова Любомирова противника запрыгала по траве.

— Хоть с этим повезло, — воскликнул кметь, — князю подсобил в сече, будет, что порассказать.

Любомир, козырьком прислонив кисть ко лбу, взглянул против солнца. Туда, где находились укрепления людинов. Тянуло дымом — хазары подожгли-таки траву.

— Поднажмем, хлопцы, — Любомир вскочил в седло, — не то посекут наших.

* * *

Трава, высушенная солнцем, пылала, арбалетные расчеты обдавало жаром. Невозможно было не то что стрелять — дышать. Легкие забивал едкий дым, глаза слезились, но вылезать было нельзя — хазарские лучники знали свое дело. Те из славян, кто не выдержал, уже отправились в светлый Ирий.

Судислав же туда не спешил.

— Отсидимся, — ворчал десятник, закрываясь рукавом рубахи, — трава не лес — прогорит быстро.

Людины кашляли, задыхаясь.

— Мочи нет, — стонал Рябчик, — може, вылезем, огородимся щитами.

— Пока ты огораживаться будешь, тебя, как куропатку, подстрелят.

Судислав решил крепко: наверх не пойдет и своих не пустит. Вон уже и огонь вроде поубавился.

Хазары крутились в отдалении, на рожон не лезли.

— Ну шо, выкурили нас, косоглазые? — крикнул Судислав. — На-ка, выкуси!

Огонь вскоре умер. Но зато появилось кое-что похуже — хазарский боевой слон...

Судислав не мог взять в толк, каким образом в сорока шагах от них возникла ушастая тварь. И почему вбок от нее уходит хазарский всадник, а зверь несется вперед? И почему в какой-нибудь четверти стрелища от бруствера Рабиндранат сражается с двумя хазарскими слонами, откуда он вообще взялся?

Разобраться, что к чему, десятник не успел. С жутким ревом слон провалился в ров и, тряся башкой, пошел на людинов. Глаза зверя были налиты кровью, хобот раскачивался из стороны в сторону, а изо рта бежала пена. Лучники, сидящие в башне, принялись осыпать славян стрелами.

— Мама, — прошептал Рябчик.

Людины побросали самострелы и стали пятиться, ощетинившись рогатинами.