Книга Хундертауэр - Сергей Чичин

— Эх же! — возрадовался генерал от всей своей милитаристской души. — Ну, Занги, ну, уважил на старости лет! С меня жертва, напомни при случае. Кстати, ты как, гномом примешь или придется искать посущественнее?

Занги не откликнулся — то ли был согласен на гнома, то ли не расслышал вопроса, то ли вконец зазнался и общаться с народом напрямую посчитал для себя зазорным.

— Тогда лопай что дают, — уязвленно завершил разговор генерал и устремился вниз, стараясь не топать очень уж громко и прислушиваться к творящемуся в толще стены. Не повезло и тут: то ли стена надежно поглощала звуки, то ли звуков в ней просто не издавали, но никаких признаков обретающегося в ней гнома не проявлялось.

На бегу генерал то и дело встречал по правую руку двери в устроенные в центральном стержне башни комнатки; во избежание досадных упущений в каждую из них он как следует вкладывался плечом и продавливал внутрь. По сути, двери эти, как и почти все двери в мире, открывались наружу, и достаточно было потянуть за ручку, чтобы убедиться, что комната пуста; но открывание двери на себя решительно не вписывалось в амплитуду генеральских движений из стороны в сторону, так что он добросовестно пользовался плечом. Комнатки были обставлены и оборудованы под какие-то научные изыскания — это генерал определил по тому, как разболелась его голова при виде кульмана в первом помещении. На дальнейшей дистанции боль неуклонно усиливалась, а уж когда на глаза попалась доска, испещренная сложными формулами, Панк окончательно осознал, что иногда гильотина может считаться благом.

Так и доковылял до самого низу, где Кижинга остервенело колотил бронированным кулаком по засову на входной двери, и правда изогнутому усилиями Хайна в чудовищное подобие гармошки, а Хастред сдирал многочисленные печати с облепленного ими люка в полу. Люк этот генерал помнил — он и в эпоху его юности был наглухо опечатан, тогда еще личными печатями Лорда. Ныне эти печати исчезли, вместо них появились массивные сургучные блямбы с оттисками с изображением бородатой головы в капюшоне — печать Ордена Гулга.

— Все никак? — просипел генерал, тяжко приваливаясь к стене левым плечом (правое гудело после близкого знакомства с рядом добротных дверей). — Эх, молодежь, ни шиша не умеете! Ни дверь открыть, ни гнома поймать…

— Да ты сам глянь, что твой бугай с засовом сотворил! — обиделся Кижинга.

— Ладно, убедил. Кое на что способны. Засовы портить умеете… А ну, брысь!

Качнулся и врезал ногой точно в засов, потом еще и еще. Продолжал, пока не захрустело еще и колено, тогда глянул на результат усилий. Стальная пластина несколько разгладилась, и паладин, кляня себя за недогадливость, без особых усилий ее сдвинул в сторону, отпирая дверь в башню. Подналег плечом — и тяжеленная дверь со скрипом выдавилась наружу, едва не отоварив по шлему изнывающего на приступке Хайндера-младшего.

— Покажите гнома! — востребовал тот сразу и сунулся над плечом орка, стукнувшись куполом шлема о косяк. — Никогда не видел! Морт уж столько сказок рассказал — мол, ростом мал, да бородат, да носат, да препротивен!

— Ловим, — деликатно пропыхтел Хастред. — Генерал, что там вообще, под крышкой этой? Может, не сдирать ее в целях безопасности?

— Давай-давай, ломай, не ленись. Я сейчас!

Чуть выше по лестнице раздался шурхающий звук, и генерал взлетел по ней, разминая на ходу кулаки. Почти сразу же заметил открывающуюся дверцу в стене, налетел, выскочил к проему, занося пудовый кулак…

— Да чтоб ты сдох, зелепушный маньяк! — захныкала эльфийка, отпихивая его посохом. — Все, тупик! Дальше заперто! Сам ломись, толстый штрудель!

И выдралась мимо Панка на лестницу, откашливаясь и отплевываясь от обильной пыли, которой собрала не один фунт, пробираясь по давно не используемому потайному ходу. Собственно, понизу стенки лестницы тщательно обтер своей мясистой сущностью гном, но и того, что оставалось выше его головы, хватило, чтобы перекрасить огненную шевелюру Тайанне в серые мышастые тона. Бодрости духа принудительная косметика эльфийке не прибавила. К тому же изгваздалась она, как выяснилось, совершенно зазря: в конце маршрута ее встретила глухая металлическая переборка, не дверь даже, но целая стенка, видимо, для того и предусмотренная, чтобы захлопываться перед носом погони. Стук в переборку не дал ничего. Генерал, пожалуй, и вынес бы ее — на то и офицер! — но в способности его хотя бы дышать в тисках потайной лестницы впору было усомниться. Видимо, те гоблины, в расчете на которых прокладывался потайной ход, были помельче — не только званиями, но и размерами.

— А штрудель-то почему?.. — растерянно протянул вдогонку генерал.

— Очень я не люблю всякую выпечку!

— А я люблю. В другой раз кексом обзови! С изюмом.

Генерал предпринял еще одну героическую попытку протиснуться в потайной ход, но не успел и на два шага сдвинуться по лестнице, как осознал, что беззаветная любовь к выпечке не всегда проходит бесследно. Впрочем, все равно — лестница круто ведет под уклон, а путь вниз как раз прокладывает команда. Вывернулся, ободрав кольчугу, из цепких объятий стены, чуть не оставил в ловушке зацепившийся ножнами меч. А ну как гном порхнет обратно? — мелькнула тревожная мысль. Ему удобно, при всех своих толщинах он в потайной ход как раз втискивается, вот гоняйся за ним по всей башне, гадая, в каком месте ему придет в голову воспользоваться очередной дверцей! К счастью, на то, чтобы смешивать вражьи планы, гоблинской смекалки всегда хватало с избытком: генерал ухватился за распахнутую дверцу, с кряхтением ее отломал и, пропихнув в зияющее отверстие в стене, зашвырнул насколько хватило замаха вниз по лестничной спирали. Дверь прогрохотала по ступеням и затихла где-то на уровне башенного цоколя. Теперь, ежели гному восхочется это препятствие миновать, не избежать треска и заминки!

Ковыляя, спустился обратно. Хайн как раз выкорчевывал люк — тяжеленную круглую крышку, обитую по периметру железными полосами, и теперь прикидывал ее на руке на роль щита. Или вовсе прикидывал прихватить с собой в родные края? Генерал помнил, как лет двадцать пять тому его занесло в суровые северные края, и он с изумлением обнаружил, что тамошние гоблины обретаются исключительно в пещерах. Когда-то давно возведенные клановые замки стерла с заснеженного лица земли еще древняя Большая Война дримландских народов против колдуна Айс-Эйса, а отстроить их заново руки так и не дошли. Вот местные неприхотливые гоблины и приспособили под свое жилье старые, выработанные штреки в Железных Горах; для перегораживания узких тоннелей, соединяющих пещеры с внешним миром и друг с другом, облюбованный Хайном диск подошел бы как нельзя лучше.

Эх, времена были!.. Генерал прижмурил глаза, позволив себе, пока суть да дело, ускользнуть по удивительно широко распахнутой дороге памяти в прошлое. Мужчина он в ту пору был уже представительный, но все еще по-молодому горячий, стати тамошних гоблинок с полувзгляда определял даже под толстым слоем намотанных шкур, да и они не обделяли гостя вниманием! Местные мужики быстро пришли в негодование… Эх, было! И утоптанный круг в снегу, и ревущий так, что куда там морскому чудищу Левиафану, гигант, на первый взгляд укутанный в косматую звериную шкуру, а на взгляд второй, более пристальный, оказавшийся по пояс голым. Наверное, не без примеси медвежьей крови тот народ! Сейчас бы не выдержать генералу той драчки… Никогда он не был слабачком, но против тех громил впору Вово выставлять, и желательно с оглоблей. От первого же удара вскользь по уху в глазах поплыло, память отшибло надолго, и когда очнулся — уже в уютной пещере, при свете коптящих факелов и оспариваемой бабе — поверить не мог, что одолел таки ту глыбу ярости. Всем племенем, принося гостинцы, уверяли, что сам заревел ничуть не хуже и отметелил великана так, что уносить того из круга пришлось ввосьмером. На столько, видимо, частей он рассыпался. Так и не поверил, пока сам ходить не начал. А когда начал и доковылял до логова былого противника, то не поверил еще пуще. Невозможно было такое сотворить голыми кулаками с этим ходячим (тогда еще) кошмаром! Наверное, прилетала эскадрилья штурмеров под магическим прикрытием. А иначе впору начинать собственной тени пугаться…