Книга Время, назад - Филип Киндред Дик

– Но шансов–то нет, ровно никаких шансов.

– И значит, все ваше учение, все ваше знание высшей реальности, ожидающей нас за гробом, все это бесследно исчезнет. Искорененное искорами.

Он снова остро ощутил усталость и бессилие.

– Я же являюсь в видениях мистеру Робертсу, – мирно сказал Анарх. – Я с ним активно общаюсь. До какой–то степени я его вдохновляю, а потому значительная часть моего нового понимания достигнет мира при его посредстве. А в распоряжении вашей секретарши мисс Вейл – масса материала, который я успел надиктовать.

Анарх ничуть не выглядел взволнованным; он был похож на святого, радостно принимающего любую судьбу.

– Я действительно люблю Энн Фишер? – спросил Себастьян.

Анарх не ответил.

– Ваше Могущество, – начал Себастьян уже более настойчиво.

Анарх вскинул руку к небу, и в тот же самый момент сквозь него стали видны пролетающие мимо машины; он задрожал, начал быстро бледнеть и вскоре совсем исчез.

А над крышей уже скользила машина, отыскивая место для посадки.

«А вот и она, – подумал Себастьян. – Кто же еще?»

Ничуть не сомневаясь в своей догадке, Себастьян направился к севшей на крышу машине. Подойдя, он увидел Энн Фишер, ожесточенно старавшуюся освободиться от ремня безопасности.

– Пока, – сказал Себастьян.

– Пока, – раздраженно сказала Энн. – Черт бы побрал эту пряжку, вечно она клинит. – Освободившись наконец от ремня, она вскинула на Себастьяна пристальный взгляд синих, словно небо, глаз. – У тебя какой–то странный вид. Словно ты хочешь что–то сказать, но только не можешь.

– Давай поговорим прямо здесь, – предложил Себастьян.

– Здесь? – нахмурилась Энн. – Почему? Объясни мне, пожалуйста.

– Мне было видение, – сказал Себастьян. – Я видел Анарха.

– Да уж, конечно. Ты обещал рассказать мне, что там задумали Сыны, так что перестань увиливать! – Ее глаза нетерпеливо блеснули. – Нет, с тобой что–то явно не так. Он что, действительно тебе являлся? Это дикое суеверие. Анарх сидит в Библиотеке, окруженный полудюжиной искоров. Это что же с тобой сделали юдиты? Это же они считают, что он может им являться по первому своему желанию.

– Отпустите его, – сказал Себастьян.

– Чтобы этот псих и дальше подрывал устои? Бабуин восстал из мертвых и пошел изрыгать Священное Писание. Ты бы только послушал, что он там несет.

– И что же он говорит?

– Я пришла не для того, чтобы обсуждать с тобой всю эту дичь; ты говорил мне, что знаешь, что там делают эти юдистские фанатики.

Садясь в машину рядом с Энн, Себастьян сказал:

– Мне кажется, что Анарх – мыслитель уровня Ганди.

– Ну хорошо, – вздохнула Энн. – Он говорит, что смерти нет, что это всего лишь иллюзия. И время тоже иллюзия. Каждое возникающее мгновение никогда никуда не уходит. Более того, по его словам, оно даже не возникает, оно всегда присутствует. Вселенная состоит из концентрических колец реальности; чем больше кольцо, тем больше в ней от абсолютной реальности. В конце концов эти кольца приводят к Богу; Он – источник всех сущих вещей, и они тем реальнее, чем ближе к нему. Сколько я понимаю, это называется принцип эманации. Зло – это просто меньшая реальность, кольцо от Него удаленное. Это нехватка абсолютной реальности, а отнюдь не присутствие злого божества. А потому нет никакого дуализма, никакого зла, никакого дьявола. Зло – это иллюзия, подобно распаду. И он все время сыпал фразами из этих средневековых философов вроде блаженного Августина, Эуригены, Боэция и святого Фомы Аквинского – говорит, что впервые начал их понимать. Ну как, достаточно?

– Я с интересом послушаю все, что ты вспомнишь.

– С какой такой радости я стану излагать тебе его учение? Наша задача искоренить его, а никак не пропагандировать. – Энн подобрала в пепельнице окурок, закурила и стала быстро вдувать в него дым. – Попробую вспомнить. – Она прикрыла глаза. – Эйдос – это форма. Подобно платоновским категориям – абсолютная реальность. Он существует, Платон был прав. Эйдос оттиснут на пассивной материи. Материя не греховна, а просто инертна, подобно глине. Есть еще антиэйдос, форморазрушающий фактор. Это то, что люди воспринимают как зло, распад формы. Но антиэйдос – это эйдолон, заблуждение; единожды оттиснутая форма становится вечной, она просто претерпевает постоянные изменения, и потому мы ее больше не видим. Вот как ребенок исчезает в мужчине, или, как у нас теперь, мужчина съеживается в ребенка. Выглядит так, словно мужчина исчезает, но в действительности универсалия, категория, форма – это все остается. Проблема лишь в восприятии; наше восприятие ограничено, потому что мы всё и всегда видим лишь отчасти. Вроде лейбницевской монадологии. Примерно ясно?

– Да, – кивнул Себастьян.

– Ничего нового, просто все та же жвачка из Плотина, Платона, Канта, Лейбница и Спинозы.

– А мы и не ждали, что это непременно будет нечто совершенно новое, – сказал Себастьян. – Мы и вообще не знали заранее, на что это будет похоже.

– Вот ты же тоже умирал; ты испытывал нечто подобное?

– Это вроде как когда живешь. Каждый человек испытывает различные…

– Да, все те же Лейбницевы монады. – Энн засунула цельную сигарету в бумажную пачку, где лежали другие такие же. – Ну как, тебе достаточно? Ты доволен?

– И вот это учение вы хотите искоренить.

– Дело в том, – сказала Энн, – что, если учение верно, мы не можем его искоренить. Так что нет здесь особой причины поднимать шум и вой.

– Сыны Могущества приготовили для тебя ловушку, – сказал Себастьян, – и не где–нибудь, а в твоей квартире.

– Так ты за этим меня вызвал?

– Да, – кивнул Себастьян.

– А потом передумал?

Он снова кивнул.

Энн протянула руку и порывисто сжала его колено:

– Весьма благодарна. Хорошо, я снова спрячусь в Библиотеку.

– Эвакуируйте оттуда весь персонал. Весь, до последнего человека. Чтобы к шести никого там не было.

– Они обстреляют ее из тяжелого оружия, полученного от СНМ?

– У них есть атомная пушка. Ядерные снаряды. И они знают, что им не выручить Анарха. Так что они готовы удовлетвориться тем, что сровняют Библиотеку с землей.

– Месть, – сказала Энн. – Это то, что всегда ими движет. Еще со времен Малькольма Икс.

Себастьян опять кивнул.

– И что же ты можешь сказать об этом лично?

– Я в эти игры больше не играю.

– Вот уж взбесятся эти ребята, что ты меня остановил, – сказала Энн. – Уж если раньше они тебя ненавидели…

– Я знаю.

Он уже думал об этом. Еще тогда, когда беседовал с Анархом. И потом такие мысли не оставляли его ни на секунду.