Книга Красная луна - Бенджамин Перси

Выстрел получился громким, словно щелканье гигантского хлыста, звук разносится вокруг, порождая эхо. Остальные собаки разбегаются прочь. С воем и лаем исчезают в рощице на вершине холма.

Лишь такса выглядывает из-за угла склепа. Клэр убирает пистолет и, растопырив руки, громко кричит:

— А-а-а-а-а!

И собака, описавшись на ходу, мигом отправляется следом за остальными.

Клэр и девчушка смотрят друг на друга. Малышка отворачивается, потом набирается храбрости и снова поднимает взгляд. Карие глаза, широкие скулы, смуглая кожа. Наверное, мексиканка. Огромная футболка и джинсовые шорты, на ногах — кроссовки. Клэр поднимает руку в общепринятом знаке приветствия. Девчонка тоже. Обе чуть улыбаются.

— Ты говоришь по-английски?

Малышка смотрит на спасительницу с таким же точно выражением, как у только что сбежавшей таксы: смесь страха и одиночества. Ей одновременно хочется ринуться вперед, навстречу Клэр, и забиться куда-нибудь в укрытие.

— Спускайся, — говорит девушка. И повторяет по-испански: — Abajo. — Или это будет «derriba»? Клэр не помнит. Учила испанский еще в школе, сто лет назад. Она машет рукой. — Спускайся. Вниз. А то собаки осмелеют и вернутся.

Малышка не двигается с места, только задумчиво приподнимает брови: решает для себя, опасна Клэр или нет. И та, мешая английские слова с испанскими, принимается уговаривать ребенка:

— Не надо меня бояться. No estoy peligroso. Давай слезай, мне не до шуток. Я хорошая. Я твой друг. Yo estoy su amiga.

— Я не дура, — отвечает наконец девочка с легким акцентом. — Я говорю по-английски.

— Ты ликан?

— Я латина, — театрально закатывает глаза ребенок.

«Именно поэтому, — думает Клэр, — я и не люблю детей. Все они жуткие кривляки».

— А ну слезай немедленно, нам нужно идти.

Но негодница в ответ лишь чихает, прикрыв рот ладонями.

Было бы так просто уйти и бросить ее здесь. Какое Клэр вообще до нее дело? Мало у нее своих забот, не хватало еще стоять тут и уговаривать случайную знакомую. Боже, до чего же она устала. А стоит ли вообще предпринимать хоть какие-то усилия? В глубине души девушке хочется засвистеть — позвать назад собак и подставить им свою шею.

— А где твои родители?

Она тут же жалеет о своем вопросе: лицо девочки искажает гримаса, малышка начинает часто дышать — дети всегда так делают перед тем, как расплакаться. Клэр чувствует, как болезненно сжимается у нее сердце.

— Ладно, извини. Вот что, милая, давай уже спускайся. — Она вытягивает руки и манит девчонку. Надо действовать быстро, чтобы та не успела передумать. — Ну!

После секундного размышления ребенок свешивается со склепа, болтая в воздухе ногами, и приземляется прямо в руки Клэр.

Глава 54

Вот что случилось после того, как самолет взорвался прямо над Хэнфордским атомным комплексом: электрощит замкнуло, из него посыпались искры, моторы остановились, перестала поступать вода для охлаждения реактора, мгновенно выросла температура, перепад напряжения вызвал паровой взрыв, крышка реактора испарилась, расплавились стержни управления и графитовые изоляционные блоки. Наконец вспыхнула активная зона, прогремел взрыв, равный по силе взрыву двух ядерных бомб. В небо поднялось облако в форме гриба. От страшной взрывной волны разлетелись агрегаты. Все живое в радиусе ста миль превратилось в пепел, а луна сделалась яростно-красной.

Действующий президент ввел чрезвычайное положение сначала на северном побережье Тихого океана, потом — на всем западном побережье, а затем — на территории, простирающейся до Скалистых гор. Приказал срочно эвакуировать жителей Орегона, Вашингтона, Айдахо и западной Монтаны. Избирательные участки закрылись всего лишь час назад, журналисты уже вовсю кричали о результатах: он проиграл. Но об этом президент не сказал ни слова. В тот момент это было совершенно неважно. Ибо результаты выборов тогда абсолютно никого не волновали: все шоссе заполонили машины, и жители пытались уехать из пострадавших районов как можно дальше.

Над обнаженным реактором кипели тучи. В небе извивались огненные спирали. Молнии терзали землю белыми хлыстами. Горячие ветры несли на восток радиацию, уровень которой резко вырос даже в Мичигане.

В ту же ночь в Интернете появилось видео: Балор и Сопротивление взяли на себя ответственность за трагедию и объявили северное побережье Тихого океана суверенной территорией. Новую страну Балор называл Ликанией. Всех зараженных он попросил примкнуть к нему, а ликанов, уже находящихся в пределах новых земель, — покусать соседей и тем самым сделать их новыми гражданами только что возникшего государства. Он призвал их оставаться в Орегоне, несмотря на радиацию, ради высокой цели.

Через пять месяцев число погибших составило, по некоторым оценкам, пять миллионов человек.

Все прошло просто превосходно. Точно по плану. И все благодаря ему. Это он создал новую страну. Шестое ноября станет Днем независимости Ликании. Балора не пугает, что они оказались в изоляции, что границы Орегона и Вашингтона окружены заборами и военными заставами. Что вдоль побережья курсируют боевые крейсеры. Что в небе с бумажным шелестом кружат самолеты-разведчики. Что не смолкают громовые раскаты бомбежек. Что водонапорные башни и электростанции превратились в земляные воронки. Но этого и следовало ожидать. А еще, точно по плану, разразился экономический кризис: индекс «Эс-энд-пи» рухнул, рынок обрушился более чем на четыреста пунктов. Поэтому вскоре власти США вынуждены будут отозвать войска из Ликании. Им придется признать, что Призрачные земли потеряны для них навсегда и принадлежат ему.

Долгое время Балор не мог определиться со штаб-квартирой. Здание Капитолия? Слишком очевидно. Торговый центр или небоскреб? Слишком трудно оборонять. Они подумывали переместиться в поселение Раджнишпурам в восточном Орегоне, но оно располагалось слишком далеко от основных ресурсов. Еще рассматривали исправительную колонию в Сейлеме — приземистое желтое здание. Но Балор не хотел, чтобы его люди увидели в этом метафору своего нынешнего положения. Ему нужно было, чтобы они чувствовали себя счастливыми. А еще нужен был подходящий для разграбления город. И хорошая оборонительная позиция. Поэтому в конце концов выбор пал на Питток-Мэншн.

Питток-Мэншн — особняк, состоящий из ста двадцати трех комнат. Его в 1914 году построил в холмистой местности к западу от Портленда Генри Питток, издатель газеты «Орегониан». Сорок шесть акров, обнесенные кованой оградой. Овцы, козы и коровы (сейчас они свободно разбрелись по окрестностям). Стены из песчаника защитят от обстрела. С помощью каминов можно прогревать дом зимой, а благодаря высоким потолкам в нем прохладно летом. Надворные постройки хорошо подходят для хранения бензина и йодных таблеток. Эти таблетки повстанцы толкут в порошок и добавляют себе в еду и питье, чтобы защититься от радиации, от которой на коже уже появляются язвы.