Книга Алая графиня - Джинн Калогридис

— Я всегда верила тебе как никому другому, Дея. Не предавай меня.

Я сделала вдох и закрыла глаза, чтобы вид комнаты не напоминал мне о Луке. Но даже с закрытыми глазами было невозможно не замечать запаха чернил.

— Он всегда был верен Риарио и тебе, мадонна, — заговорила я, не открывая глаз. — Однако прежде всего Лука служил своему благодетелю Лоренцо де Медичи, который спас его от сиротства и дал образование.

— Лоренцо, — с почтением повторила Катерина.

Несмотря на неприкрытую ненависть мужа к семейству Медичи, правительница Форли всегда восхищалась Лоренцо. Однако голос ее ожесточился.

— Значит, он был шпионом Медичи, — подытожила она.

Я кивнула и сказала:

— Он предостерегал Лоренцо, что Джироламо собирается его убить.

Катерина подняла письмо двумя пальцами, угрожающе помахала им и заявила:

— Если бы он не привел тогда из Милана огромную армию, я не поверила бы ему, отправила бы за ним погоню и притащила обратно.

— Он хороший человек, мадонна, и желает тебе только добра. — Я наконец-то взглянула на нее. — Пожалуйста, даже не думай…

— Не буду, если скажешь, на кого он работает теперь. На бестолкового Пьеро де Медичи, сына Лоренцо? Или на кого-то еще? На моего дядю Лодовико? — В следующий миг в ее глазах полыхнула неприкрытая ненависть. — Или, Господи упаси, на Борджа?

— Он никогда не стал бы служить такому, как Борджа! — с жаром возразила я. — Лука расстроился не меньше тебя, когда испанец получил тиару. Он наверняка действует против него!

— Куда бы ни отправился твой муж, это дело наверняка опасное, иначе он взял бы тебя с собой, — заметила Катерина.

Меня снова душили слезы, я с трудом сглотнула и произнесла:

— Он сказал мне, что уедет, только не знает, когда именно.

— Ты знала и ничего мне не сообщила? — Катерина замерла.

— Да. Прости меня. — Я виновато покачала головой.

При этих словах она нахмурилась, с достоинством поднялась и спросила:

— Когда ты узнала, что он уезжает?

— Два месяца назад. — Я внимательно всматривалась в Катерину, глаза которой блестели от гнева. — Конечно, я хотела поехать с ним, но мы оба знали!.. Я рассказывала ему… — Я замолкла от нахлынувших чувств.

— Договаривай! — приказала она.

— Что не могу тебя бросить. Мое место рядом с тобой, до конца. — Я посмотрела ей прямо в глаза. — Я видела и свои карты, мадонна. Меня тоже ждет Башня. Я никогда тебя не оставлю. Надеюсь, ты знаешь об этом.

Гнев схлынул с нее так стремительно, что Катерина тяжело осела на кровать рядом со мной.

— Ой, Дея! — пробормотала она, быстро моргая, и поднесла руку к горлу.

Я думала, что она снова обнимет меня, но госпожа вместо того плюнула на письмо Луки, скомкала его и швырнула через всю комнату.

— Вонючий хорек! — выкрикнула она, как будто Лука стоял переднею. — Шлюхино отродье! Никогда не забуду, что ты сделал со мной и со своей красавицей-женой! Ты вернешься, и я утоплю тебя в солдатском сортире! Отдам твою башку Марте, пусть чистит ею горшки! Никто не смеет разбивать сердце сестры Сфорца!

Да, она назвала меня сестрой, обняла и поцеловала в щеку. Смущенная таким проявлением чувств, она тут же подхватила юбки и поспешно затопала вверх по лестнице.

Когда Катерина ушла, я подняла письмо Луки, аккуратно стерла с него слюну, разгладила бумагу и спрятала под подушку.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Проходили месяцы, а Лука не возвращался и почти не присылал писем. Уличный мальчишка лишь дважды приносил в Равальдино запечатанные листы бумаги и так и не смог описать таинственного гонца, отдававшего ему их.

Каждый раз я ломала печать, умирая от волнения, и читала одинокую строчку, написанную аккуратным почерком Луки: «Знай, что я люблю тебя и всегда думаю о тебе».

Я несказанно радовалась этим словам, хотя из-за них открывалась рана, оставшаяся в душе после его отъезда. Катерина молча сносила мою угрюмость и тяжкие вздохи.

В те дни политические волнения хотя бы немного отвлекали меня от подобных мыслей. В январе 1494 года умер Ферранте, король Неаполя, поэтому Карл VIII, правивший во Франции, собрал огромную армию и двинулся на юг через Северную и Центральную Италию. Это кошмарное событие привело к волнениям во Флоренции, и Пьетро, наследник Лоренцо, лишенный способностей отца, был свергнут и изгнан со всеми оставшимися Медичи. Флоренция стала республикой наподобие Венеции и заключила союз с Францией.

Катерина старательно сохраняла нейтралитет, пока войска Неаполя не оказались под Форли, после чего немедленно заявила, что поддерживает их. По счастью, французы так и не дошли до ее города — Альфонсо, новый король Неаполя, изящно потеснил их. Карл VIII с не меньшим изяществом отступил, после того как его свалила оспа.

Спокойствие длилось недолго. Венеция положила глаз на Романью, в особенности на город Фаэнцу, который находился как раз между Имолой и Форли. Венецианцы видели в Фаэнце прекрасную стратегическую площадку, откуда можно двигаться на Флоренцию. Катерина в смятении отправила несколько писем дяде, герцогу Миланскому. Лодовико сделал все возможное, чтобы повлиять на политику Безмятежнейшей республики, однако к серьезным переменам это не привело.

Тем временем Карл VIII скончался, и на французский престол взошел Людовик XII, которого тоже привлекал Апеннинский полуостров. Франция была необычайно сильна, у нее имелось громадное войско — все это благодаря тому, что страна находилась под властью одного правителя. Флоренция заключила с ней союз, веря, что на этот раз Франция обязательно одержит победу. Еще до того, как король Людовик объявил о своих намерениях, Папа Александр VI создал Священную лигу, союз Рима, Венеции и Милана, а также нескольких мелких городов-государств. Катерина выразила желание соблюдать нейтралитет, и обе стороны сейчас же принялись убеждать ее присоединиться к ним. Лодовико послал Катерине несколько писем, умоляя вступить в Лигу. Другой ее дядя, кардинал Асканио Сфорца, теперь правая рука Борджа, сообщил, что Папа Александр на правах ее сюзерена рекомендует госпоже Форли присоединиться к союзу.

Потом в один судьбоносный день в начале сентября 1496 года прибыл посол из Флоренции.

Джованни ди Пьерфранческо де Медичи был красивый мужчина. Глядя, как он входит в прекрасно обставленную гостиную Катерины в Парадизе в сопровождении десятка слуг, я с трудом подавила восторженный возглас. Кажется, ему тогда исполнилось двадцать восемь, он находился в полном расцвете сил.

Не считая волос — густых темных кудрей, которые спадали чуть ниже плеч и превращались в мягкое пушистое облако, если их расчесать, — у него были правильные классические черты, какие обожали древние римляне: тонкий прямой нос с красиво вырезанными ноздрями, идеально соразмеренный подбородок с выразительной ямочкой. Он был чисто выбрит, отчего ямочка особенно выделялась. У Джованни были почти круглые, темно-карие глаза, темные волосы разделял прямой пробор, лоб высокий, чистый, тонкие брови добавляли всему лицу изысканности. Длинная белая шея по грациозности не уступала шее самой Катерины, хотя, конечно, мышцы и сухожилия вырисовывались на ней гораздо рельефнее. Ладони Джованни были изящными, удлиненными, без мозолей — руки благородного господина, а не солдата.