Книга Окончательная реальность - Вильгельм Зон

– На вот, – протянул Пуаро ключ от номера и сейфа, – поезжай, есть смысл сыграть.

Пуаро никогда не изменял привычкам. В Москве, как и везде, он не оставлял ключ от номера портье.

Доковыряв салат, бельгиец вышел на палубу. Светало. Вдали клевали носом охранники. Заложив руки за спину, он пошел в сторону кают первого класса.

* * *

Игра закончилась в девятом часу. Первым сломался Унылый. Выиграв приличную сумму, Унылый в какой-то момент начал засыпать за столом. Вскоре соскочил Узбек. Продолжать игру втроем смысла не имело. Гастингс так и не приехал.

Пуаро заночевал на яхте. Заночевал? Можно ли так сказать, если ложишься спать в шестом часу? Как почетный гость, Пуаро получил каюту с ванной. Помывшись, он устроился на просторной кушетке и, довольный собой, отошел ко сну.

Проснувшись рано, явился в салон. Завтракал почти в одиночестве. Обслуживание и еда, надо сказать, были удивительно хороши. Пуаро позволил себе отвлечься от трапезы лишь тогда, когда перешел к нежному оливковому сыру.

Народ потихоньку подтягивался. Кто-то ночевал на яхте и успел проголодаться, кто-то провел остаток ночи в городе и сейчас лишь готовился к сладкому утреннему сну. Близился полдень. Несколько человек обсуждали особенности московской ночной жизни. Пуаро услышал немало интересного о привычках здешней богемы. Шепотом поговаривали и о подруге Абрама Зона, кстати или некстати застрявшей в каком-то клубе, о стоимости каши, которую она обычно употребляет на завтрак, и о шерстяных носках ручной работы Ямомото, которые она надевает, ложась спать.

Внезапно в салон вошел высокий мужчина. Остановившись у столика Пуаро, он нагнулся и произнес:

– Разрешите обратиться, мсье.

– Слушаю вас.

– Герр Шварцвальд просит засвидетельствовать свое почтение и спросить, не будете ли вы столь любезны на несколько минут зайти к нему.

– Герр Шварцвальд? – изобразил изумление Пуаро.

– Да, начальник охраны герра Зона…

– Неужели, – Пуаро встал, принес извинения собеседникам и направился вслед за высоким мужчиной.

Они вошли в просторное помещение. В центре, за столом восседал Шварцвальд. Он изменился. Слегка растолстел и сильно полысел, но взамен утраченных волос приобрел лоск, говорящий о высоком достатке.

– Входите, Пуаро. Вы нам очень нужны, – на лице Шварцвальда читалось смятение. Несомненно, произошло нечто чрезвычайное.

– Что случилось? – спросил Пуаро.

– Абрам Зон мертв, – в спокойном голосе Шварцвальда сквозило отчаяние. – Мне крышка, Пуаро.

– Не драматизируйте. Что конкретно случилось?

– Убийство.

– Вы уверены?

– Еще бы.

– Полиция здесь?

– Скоро будет.

– Когда произошла смерть?

– Яхтенный врач считает, что около пяти утра. По-моему, в подобных случаях трудно сказать точно, так что со всей определенностью могу лишь утверждать, что между четырьмя и шестью.

– Когда его последний раз видели живым?

– Известно, что около двух он разговаривал с капитаном, а затем удалился к себе.

– Вы уверены, что это не самоубийство?

Шварцвальд язвительно усмехнулся.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы самоубийца нанес себе смертельный удар вилкой в горло?

Шварцвальд взглянул на Пуаро – у того, казалось, глаза вылезли на лоб.

– Какое чудовищное зверство!

– Это женщина, – подал голос высокорослый мужчина, приведший Пуаро к Шварцвальду, – верьте моему слову, это женщина.

Шварцвальд и Пуаро переглянулись.

– В таком случае, это могла сделать только очень сильная женщина. Один удар, и всё, – сказал Шварцвальд.

– Понятно. Стало быть, преступление, скорее всего, совершил профессионал, – Пуаро прямо смотрел на Шварцвальда. В кошачьих глазах играли огни. – Вы уже сообщили брату?

– Нет, фон Шлоссер строго-настрого запретил. Боится нервного срыва перед открытием.

Пуаро красноречиво поднял брови.

– Да, да. Люди фон Шлоссера давно здесь.

– Но вы сказали, что полиция только едет?

– Полиция едет, а люди фон Шлоссера приехали…

Пять минут прошли в полном молчании. Затем в комнату вошли холеный хлыщ из охраны фон Шлоссера и доктор, проводивший осмотр трупа.

– Господа, – сказал хлыщ, – русская полиция прибудет с минуты на минуту. Я бы попросил вас быть осторожными в показаниях. Не стоит раздувать скандал накануне знаменательного события германо-российской дружбы. Контакты с прессой исключаются. И вам, господин Пуаро, не стоит сейчас слишком суетиться и шевелить усами. Предоставьте это профессионалам.

– Означает ли это, что мне надлежит покинуть судно?

«Любопытный человечек, – подумал хлыщ. – Кто он, гений сыска или шарлатан? Неужели он попробует разгадать и этот случай? Вряд ли. Дело запутанное. Не яхта, а проходной двор, любой мог сделать это».

Эркюль Пуаро сидел неподвижно. Он ждал ответа на вопрос. Не дождавшись, вскинул брови, испустил вздох, пробормотав под нос:

– А почему бы и нет? В конце концов, пусть разбираются сами.

С этими словами Пуаро поднялся, поклонился и вышел.

Шварцвальд нагнал его на трапе.

– Пуаро, прошу вас, помогите. Я в полной жопе, раскрыть это дело – единственный шанс для меня.

– По-моему, благоразумней будет отдать все в руки полиции.

– Я не хочу, Пуаро. После первого покушения я не нахожу себе места. Я точно знаю, что упустил тогда что-то важное. Охранять Абрама Зона я пошел не из-за денег. Если я не узнаю правду, Пуаро, мне крышка, я жить не смогу.

Пуаро внимательно смотрел на Шварцвальда.

– Вам необходимо пройти обследование, мой друг, и отдохнуть. Излишнее любопытство всего лишь нервная болезнь. Могу дать прекрасный адрес для реабилитации. Шварцвальд отмахнулся.

– Пуаро, помогите… Вот мой телефон, – он протянул визитку. – Мне нужна ваша помощь.

– Я должен подумать, здесь есть много деталей.

Пуаро спустился по трапу и вошел в красивое, с крупными цветными барельефами здание Речного вокзала. Навстречу быстрым шагом шли суровые мужчины в серых, словно форменных, костюмах. «Московский уголовный розыск», – подумал Пуаро и слегка поклонился; ироническая улыбка скользнула по его губам.

Он добрался до гостиницы на такси. Движение было медленным. Пришлось торчать в противной пробке у Берлинского вокзала. Но все же к трем часам пополудни Пуаро стоял перед дверью своего номера. Она была не заперта. Старая большая гостиница, никаких новомодных электрических защелок. На дверной ручке объявление: «Просьба не беспокоить». Пуаро вошел. Беспорядок сверх всякой меры. Он поморщился. Перевернул объявление на двери другой стороной: «Пожалуйста, приберите комнату». Вернулся. Подошел к сейфу. Потрогал незапертую дверцу. Заглянул внутрь. Пусто. Кивнул и подошел к телефону.