Книга Подонок. Я тебе объявляю войну! - Елена Алексеевна Шолохова

Идем?

Мы выходим в коридор, взявшись за руки и переплетя пальцы. Так и идем до аудитории, где у нас первым уроком алгебра.

Соня трется у входа в класс. Нас дожидается. И заходит только за нами.

Все наши уже собрались и что-то оживленно обсуждают.

Я успеваю поймать лишь обрывок разговора.

— …ну а что? Можем и сейчас забиться? На желание? — азартно предлагает Алла парням, стоя к двери спиной и нас не замечая.

— Да! Ау! Что, сдулись? — задорно подхватывает Яна. Она сидит прямо на столешнице, тоже к нам спиной, и изящно качает ногой. — Эй, Владик, что ты там плел? У Смолина с Гордеевой всё серьезно-серьезно?

— Это не я, это Милош.

— Ой, начинается футбол, — усмехается она. — Ты тоже что-то такое говорил, я помню. Так вот вам новость: сладкая парочка больше не…

Яна бездумно оборачивается и тут же осекается. Потому что видит нас. Меня и Стаса. И лицо ее, сияющее злорадством, вытягивается, превращаясь в застывшую и глупую гримасу. Несколько секунд она таращится на нас с открытым ртом, никак не реагируя на Аллу, которая с обескураженным видом дергает ее за рукав и что-то возбужденно нашептывает.

— Однако умеете вы эффектно появляться, — сдерживая улыбку, Милош подает руку Стасу и кивком здоровается со мной и Соней.

— Янчик, так что там за новость? — с гаденькой ухмылкой спрашивает Влад.

Но Яна и на него никакого внимания не обращает. Метнув то ли в меня, то ли в Стаса убийственный взгляд, она выскакивает из аудитории, чуть не сбив с ног Арсений Сергеевича.

— Ч-что такое? — восклицает он.

Потом здоровается со всеми, находит глазами меня и наставляет указательный палец.

— А вот и моя пропажа!

И я тут же вспоминаю, что совершенно забыла прослушать его голосовое. Морщусь от стыда, готовая сквозь пол провалиться.

— Арсений Сергеевич, извините, пожалуйста, но я вчера по личным обстоятельствам… — начинаю я оправдываться, но он, не дослушав, отмахивается:

— Потом про обстоятельства. Я со вчерашнего дня всё хотел… прямо ждал… Короче, внимание все! Ваша одноклассница, наша Женя заняла первое место на олимпиаде по математике! — выкрикивает он, буквально лопаясь от радости. — Директор уже знает. Потом всё это объявит официально, с грамотой, как полагается… А пока поздравим сами нашу Женю с победой! Умница! Ура!

Арсений Сергеевич заканчивает свою сумбурную и пылкую речь аплодисментами. Другие тоже вежливо хлопают, но математик рукоплещет громче всех и радуется как ребенок. Чуть на месте не приплясывает. И потом весь урок сияет и обращается ко мне: наша победительница. Ужас.

Яна на уроках так и не показывается больше. Алла на вопросы преподавателей говорит, что она внезапно заболела и отправилась домой. Сразу после занятий Стас уезжает — у него сегодня собеседование. А я без лишней спешки расправляюсь со спортзалом и приемной. Как раз когда заканчиваю, Стас присылает сообщение, что уже освободился и едет за мной.

Я захожу в уборную мало-мальски привести себя в порядок и, чувствую, кто-то врывается следом. И защелкивает изнутри замок.

Вздрогнув от неожиданности, оглядываюсь — Яна.

Глаза припухшие, красные, видимо, долго плакала. Но главное — взгляд. Совершенно больной и даже с какой-то безуминкой.

Я тотчас напрягаюсь и быстро осматриваю уборную — чем, на случай, защититься. Ждать ведь от нее можно чего угодно. Но кроме дозаторов на стене — ничего.

— Поговорим? — выпаливает Яна.

— Ну, говори, — как можно спокойнее отвечаю я, хотя сама внутри как сжатая пружина.

И тут Яна выдает такое, на что я в первый миг даже не знаю, как реагировать.

— Отдай мне его! Отдай мне Смолина!

— Что значит — отдай? — хлопаю я глазами в изумлении.

— Не прикидывайся дурой. Отступись. Оставь его. И он вернется ко мне. Ты ему мозги запудрила. Он тебя не любит. Его просто на экзотику потянуло. Типа запретный плод сладок и все такое. Ему отец запрещает с тобой… из дома его выгнал, всего лишил… чтобы Стас одумался. Но Стас только назло ему всё будет делать… Ты этого для него хочешь? Чтобы он нищебродом был как ты сама? Тебе, может, это и нормально, другого ты не знаешь, а Стасу это дерьмо зачем? — частит Яна возбужденно. — Отдай его мне, не порти ему жизнь…

Вспоминаю недавние слова Стаса: «Я теперь нищий». Вот, значит, в чем дело. Тем не менее сухо отвечаю:

— Стас не эстафетная палочка, чтобы его передавать из рук в руки. Думаю, он сам решит, чего хочет.

— Если ты его бросишь, он вернется ко мне. Он мне нужен! — с надрывом бросает Яна. — Он все равно не для тебя. Сама подумай, кто ты и кто он! Это сейчас ему по приколу вся эта нищенская романтика. Я Стаса знаю. Он наиграется скоро, и надоест ему.

— Ну, значит, так тому и быть, — развожу я руками и, обогнув ее, иду к двери. Лишь бы убраться от этой одержимой Яны подальше.

Она выскакивает сразу за мной. Идет по пятам и выкрикивает мне вслед:

— Скоро он сам увидит, какая ты убогая и стремная. Как ты ему не подходишь. — В пустом коридоре ее слова звучат особенно гулко. — Он будет тебя стыдиться… Он уже тебя стыдится! Разуй глаза!

Яна преследует меня до самой гардеробной, а потом волочится хвостом и на улицу. Но останавливается на крыльце, потому что на стоянке возле своей машины меня ждет Стас. Без шапки, подняв воротник, переминается с ноги на ногу.

Я подбегаю к нему, порывисто обнимаю, прежде чем юркнуть в салон.

Мы уезжаем, а Яна так и стоит одиноко на месте, глядя нам вслед.

— Ну что? Как прошло собеседование? Тебя взяли?

— Еще б не взяли, — самодовольно улыбается Стас. — Такой кадр.

— И правда. Поздравляю.

— Это там Янка была? — обеспокоенно спрашивает Стас, глядя в зеркало заднего вида. — Она тебе ничего не сделала?

— Как видишь — руки-ноги целы, волосы тоже на месте, — отшучиваюсь я, но, вспомнив кое-что, тут же спрашиваю уже серьезно: — Стас, это из-за меня твой отец тебя выгнал из дома?

Взметнув от удивления брови, Стас переспрашивает:

— Чего? Это Янка тебе напела?

— И все же?

— Ну, во-первых, отец меня не выгонял. Я сам ушел. А, во-вторых, нет, не совсем из-за тебя. Там много всякого накопилось. Я давно хотел. Это просто была последняя капля. Отец думает, что ради его бабок я всю жизнь буду под его дудку плясать. Хрен ему. Думает, что сам по себе я ничего не могу. Знаешь, почему я не пошел тогда на олимпиаду?

***

Мы уже час с лишним стоим возле