Книга Тьма, выкованная в огне - Крис Эванс

— Будь этот рядовой Фульбер пониже ростом, какой бы из него кавалерист вышел! — с облегчением и гордостью промолвил Лориан.

— Полк, заряжай! — крикнул Конова, легким галопом выехав перед шеренгой солдат у реки.

Зесеры уперли мушкеты в колено, достали из кожаных подсумков патроны, скусили верхнюю часть вощеных бумажных трубочек с черным порохом, часть которого высыпали на полку. Затем все как один поставили мушкеты на землю, высыпали оставшийся порох в дуло и опустили туда же пулю. Раздался стук шомполов.

— Полк, примкнуть штыки!

Лязг стали о сталь разнесся в холодном воздухе, и Конова улыбнулся знакомым звукам. Он доведет этих людей до крепости, какой бы черный ужас ни ждал их на пути!

— А с пушками что? — спросил Лориан, указывая алебардой по очереди на оба конца линии обороны.

Конова сплюнул.

— Ничего не попишешь, придется их оставить. Мурафантов сюда сейчас нипочем не заманишь. Пусть пушкари выпустят пару картечных зарядов в тех тварей, что ползут из воды, а потом пару ядер по деревьям, и уходим. Обойдемся гаубицей в крепости.

Лориан галопом помчался отдавать приказ. Майор проводил его взглядом, мысленно перебирая последовательность действий. Им предстояло пройти около трех сотен ярдов, в нормальных условиях три минуты пешком.

Конова встал на стременах.

— Пушки! По моей команде… огонь!

Ночь на миг озарилась двойным снопом искр, вылетевших из дул двух пятифунтовок, рассеяв две сотни мушкетных пуль вдоль берега. Громадные бара-джогги разлетелись на куски, их чешуя оказалась слабее картечи. Новые бара-джогги, ползущие из реки, принялись пожирать останки своих собратьев. Конова сомневался в избытке желающих полюбоваться этим зрелищем.

Пушкари разворачивали свои орудия в сторону ближайших к полку деревьев. В холодном ночном воздухе на удивление отчетливо слышалось шипение мокрой губки, которой тушили последние искры на стволе перед тем, как зарядить пушку снова. Мгновение спустя тишина рухнула: рекки снова завыли, и часть из них двинулась вперед.

— Пушки! По моей команде… огонь!

Запалы, горящие куски специальной веревки, называемой огнепроводным шнуром, прикрепленные к стальным прутам, поднесли к запальным отверстиям в заднем конце пушечного ствола. Пламя коснулось фитиля, представлявшего собой гусиное перо, заполненное порохом, который тут же воспламенился, направив огонь прямо в пороховой заряд внутри орудия. Пушки взревели, откатились назад, и каждая из них выплюнула по ядру в сторону деревьев.

Ядра выкорчевали несколько деревьев, острыми, как кинжалы, щепками ранило очутившихся поблизости рекк. Щепки разили не хуже мушкетных пуль. Этого оказалось достаточно, чтобы остальные рекки ненадолго шарахнулись назад. На это Конова и рассчитывал.

— По моей команде стройся в каре и готовься идти вперед! Полк, стройся!

Днем в чистом поле хорошо вышколенные солдаты выполняли этот маневр легко и быстро. Однако сейчас все обстояло иначе: ни чистого поля, ни белого дня, ни времени на строевую подготовку, а вокруг кишели твари из ночных кошмаров.

Голос Лориана перекрыл шум и вой, и сержанты с капралами по очереди принялись строить своих людей. Конова направил Цвиндарру к той пушке, что располагалась ближе к проходу, Лориан поскакал к другой, оба кричали пушкарям поторапливаться. Вскоре прибежали обе команды, каждая катила с собой тележное колесо от лафета. Конова вертелся в седле, пытаясь держать в поле зрения деревья и реку одновременно.

Отовсюду, куда ни глянь, грозила опасность. Повсюду, куда он направлял свои чувства, его встречали злоба и голод. Ни о переговорах, ни о взаимном отступлении речи не шло. Останутся только те, кто еще не мертв.

Когда последний солдат наконец встал в строй, Конова с Лорианом въехали внутрь каре, и «Железные эльфы» сомкнулись вокруг них штыками наружу.

Обычно каре строилось для обороны от атакующей конницы. Оно превращало пехотное подразделение в защищенную со всех сторон миниатюрную крепость, ощетинившуюся штыками, плюющуюся мушкетными залпами, а главное, стоя плечом к плечу с товарищами по оружию, друзьями, солдаты чувствовали себя в безопасности. Но каре защищало только до тех пор, пока держались все четыре его стороны. Одна-единственная брешь грозила гибелью всем.

Громадные бара-джогги, завершив неожиданную трапезу, принялись с удвоенной энергией карабкаться на берег, открывая и закрывая зубастые рты в предвкушении новой добычи. Рекки снова завыли и двинулись вперед, почуяв благоприятные для них перемены.

— До крепости триста ярдов, господа! — крикнул Конова, перекрывая шум и объезжая шагом тесное пространство внутри каре. Изо рта у него валил пар, однако он не особенно мерз. — Всего триста ярдов, считай, прогулка в парке!

Раздались отдельные смешки — не столь многочисленные, как надеялся майор. Он оглянулся на Лориана. Старший сержант возвышался в седле, левой он сжимал повод коня, правой придерживал лежащую на плече алебарду. Конова второй раз медленно объехал каре изнутри и одобрительно кивнул. Сейчас или никогда!

— Держитесь плечом к плечу, проявите стойкость и не сбивайтесь на бег! Ну все, уходим отсюда. Полк, вперед марш!

Каре двинулось вперед. Конова знал, что труднее всего придется последней шеренге, ведь они идут спиной вперед. Но там уже мелькал Лориан. Он подбадривал солдат и тыкал древком алебарды тех, кто нуждался в более существенном ободрении.

Они быстро оторвались от бара-джоггов, но те упорно продолжали ползти вперед. Первые из них добрались до оставленных позиций. Рекки представляли куда большую опасность. Их яростные вопли завершились долгим, тягучим воем, а потом они дружно ринулись вперед, атаковав и «Железных эльфов», и эльфидов одновременно.

Многие рекки сжимали в лапах нечто вроде грубых деревянных клинков — скорее длинные, заостренные щепки от стволов сарка-харов. С этих кусков дерева на землю капал черный ихор, и всюду, куда попадали его брызги, расползался по земле сверкающий иней. Конова намеревался подпустить рекк ярдов на семьдесят пять, прежде чем отдать команду стрелять, однако тут один из рекк издал хнычущий вопль и швырнул свою деревяшку в каре. Солдаты, отступавшие лицом к реккам, заметили опасность и успели пригнуться, а вот те, кто шел с противоположной стороны, не успели.

Острая щепка попала в спину одному из солдат, пронзила его насквозь и сбила с ног. Дерево немедленно пошло разводами черного инея, вскоре иней покрыл и все тело несчастного. Продвижение замедлилось, все солдаты обернулись посмотреть.

— Отставить! Смотреть вперед! Не нарушать строй! По моей команде, внешняя шеренга… огонь!

Грохот мушкетов напоминал треск ломающегося толстого льда. В холодном воздухе залп прозвучал особенно отчетливо. Снопы искр и клубы дыма полетели на все четыре стороны. Пули с влажным чавканьем вошли в плоть, и рекк заметно поубавилось, а оставшиеся отступили, завывая в бессильной злобе.