Книга Хрупкая душа - Джоди Пиколт

Какую бы стену мы с Шарлоттой не сломали прошлой ночью, на ее месте возвели новую, в два раза выше и в два раза толще. Странное дело, вроде бы и любишь свою жену, а вот нравится ли она тебе, не уверен. Что нас ожидает, когда всё закончится? Можно ли простить женщину, которая причинила боль и тебе, и твоим любимым людям, но при этом искренне верила, что пытается вам помочь?

Да, я подал на развод, но мне хотелось не этого. На самом деле мне хотелось вернуться на два года назад и начать всё с начала.

Разве я говорил ей это?

Сбросив одеяло, я сел на диване и устало потер лицо руками. В одних трусах и форменной майке я прокрался наверх и проскользнул в нашу спальню.

— Шарлотта, — шепнул я, присев на краешек кровати, но ответа не последовало.

Я коснулся комка постели и понял, что под одеялом лежит одна лишь подушка.

— Шарлотта? — уже громче сказал я.

Дверь в ванную была открыта настежь. Я включил свет, но внутри никого не оказалось. Я заволновался: может, суд огорчил ее не меньше, чем меня? Может, из-за этого она стала лунатиком? Я прошелся по коридору, заглянув по очереди в твою ванную, в комнату для гостей и даже на узкую площадку, откуда уходила лестница на чердак.

Последняя дверь вела в твою комнату. Там-то я и увидел Шарлотту. Крепко обняв тебя одной рукой, она лежала на твоей кровати и не желала отпускать тебя даже во сне.

Я коснулся сперва твоих волос, затем волос твоей мамы. Погладил Амелию по щеке. А потом улегся на ковер и подложил руку под голову. Вот и поди пойми: в считаные минуты я заснул как младенец.

Марин

— А что стряслось-то? — спросила я, спеша по коридору вслед за Гаем Букером.

Я знаю об этом не больше вашего — сказал он.

На второй день еще до начала заседания нас вызвали в кабинет судьи. На столь раннем этапе такое не могло быть добрым знаком, особенно если даже Гай Букер не имел к этому отношения. Какой бы неотложный вопрос ни хотел затронуть судья Геллар, мне вряд ли хотелось этот вопрос обсуждать.

Нас пропустили в кабинет. Судья, чьи иссиня-черные волосы напоминали шлем, сидел у себя за столом. Я вспомнила Супермена, каким его рисовали в старых комиксах: всем же известно, что прическа у него никогда не растрепывается, такое вот чудо физики и геля для волос. Эта параллель настолько меня увлекла, что я не сразу заметила присутствие еще одного человека.

— Уважаемые адвокаты, — сказал судья Геллар, — вы оба знакомы с Джулиет Купер, присяжным заседателем номер шесть.

Женщина, до того стоявшая к нам спиной, обернулась. Это к ней Гай прицепился насчет абортов на предварительном собеседовании. Может, услышав вчера, как он терзает Шарлотту по тому же поводу, она решила подать жалобу. Я немного осмелела, уверенная, что судья вызвал нас не из-за меня, а из-за сомнительных юридических методов Гая Букера.

— Мисс Купер больше не будет нашим присяжным. Вам будет предложена альтернативная кандидатура.

Ни одному адвокату не нравится, чтобы присяжных меняли посреди суда, но и редкий судья придет от этого в восторг. Если эту женщину отпускали, на то должна была быть очень веская причина.

Она смотрела на Гая Букера и упорно отводила глаза от меня.

— Простите меня, — пробормотала она. — Я не знала, что возникнет конфликт интересов.

Конфликт интересов? А я-то подумала, что ее освобождают по состоянию здоровья или чтобы она летела к смертному одру родственника на другой конец страны. Конфликт интересов означал, что она что-то знала о моей либо о Гаевой клиентке. Но неужели она не поняла этого еще на отборе?

Гай Букер, видимо, разделял мои чувства.

— Вы не могли бы разъяснить нам суть конфликта?

— Мисс Купер является кровной родственницей одного из фигурантов процесса, — ответил судья Геллар, и тут наши взгляды сомкнулись. — Вашей родственницей, мисс Гейтс.

Я часто думала о том, что встречу свою мать и не узнаю ее. Поэтому я чуть дольше положенного улыбалась кассирше в кинотеатре, вручавшей мне билет, и разговаривала о погоде с банковской служащей. Я слышала вышколенный голос секретарши из конкурирующей фирмы и думала: это она. Я случайно задевала в холле даму в кашемировом пальто и, извиняясь, изучала ее лицо. Я могла встретиться с ней бесчисленное количество раз. Я каждый день могла сталкиваться с нею и не знать, что это она.

И вот она сидела напротив меня в кабинете судьи Ґеллара.

Они с Гаем вышли, оставив нас наедине. Но, как ни странно, даже вопросы, накопившиеся за тридцать шесть лет, не помогали нам пробить дамбу. Я невольно таращилась на ее волосы — кудрявые, ярко-рыжие. Не похожая ни на одного родственника, я всю жизнь считала себя точной копией своей матери. Но между нами не было ничего общего.

Она мертвой хваткой держала сумочку.

— Месяц назад мне позвонили из суда, — сказала Джулиет Купер. — Сказали, что у них есть для меня важная информация. Я давно подозревала, что рано или поздно это случится.

— И когда, — в горле у меня враз пересохло, — вы узнали?

— Только вчера. Открытку мне прислали еще неделю назад, но я никак не могла заставить себя ее открыть. Я не была готова. — Она подняла на меня глаза. Карие глаза. Значит, у отца были голубые, как у меня? — Но вчерашние события в зале суда, все эти вопросы о матери, захотевшей избавиться от ребенка, наконец дали мне силу.

Мне казалось, что меня накачали гелием. Получается, что она на самом деле не хотела со мной расставаться, как на самом деле не хотела расставаться с Уиллоу Шарлотта?

— Дочитав письмо до конца, я увидела твое имя и поняла, что уже слышала его на суде. Имя-то редкое, — неуверенно добавила она.

— Да.

«А как ты хотела меня назвать? Сюзи, Маргарет, Тереза?»

— У тебя отлично получается, — смущенно похвалила меня Джулиет Купер. — В смысле, вести дело.

Нас разделяли три фута. Почему же мы не решались преодолеть эту дистанцию? Я столько раз представляла себе этот момент, и концовка всегда была одна и та же: мама сжимает меня в объятиях, как будто наверстывая упущенное, как будто извиняясь за то, что когда-то меня отпустила.

— Спасибо, — сказала я.

Я забывала об одном: что мать, которую ты не видел тридцать шесть лет, уже тебе не мать. Это совершенно посторонняя женщина. Общность ДНК еще не значит, что вы мигом подружитесь. Счастливого воссоединения не получилось — нам обеим было неловко.

Может, она боялась проявить свои чувства. Может, думала, что я на нее сержусь. Следовательно, барьер должна была взять я, не так ли?

— Поверить не могу, что я так долго тебя искала, а ты оказалась присяжной на моем суде, — с улыбкой сказала я. — Мир тесен.

— Согласна, — кивнула она и снова замолчала.