Книга Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города. 1917-1991 - Наталия Лебина

Однако отечественная промышленность не выпускала искусственные материалы в достаточном количестве. И уже в 1960 году в стране появились первые изделия из волокон, произведенных на Западе, в частности из орлона – полимерного нитрила акриловой кислоты. Он был еще в 1948 году синтезирован в США. Позднее орлон, сделанный в СССР по приобретенной лицензии, стал называться «нитроном». Из имитации натуральной цигейки и мутона стали шить зимние детские шубки. Журнал «Работница» с восторгом писал: «Трудно удержаться от похвал, глядя на красивую шубку из орлонового меха с ярко-голубой подкладкой. Чудо-шуба: вывернешь ее наизнанку, получается пальто, опушенное белым мехом. Детские вещи, сшитые из поролона и искусственного меха, дешевле, красивее и практичнее, чем, скажем, суконные и бархатные»944. Но, скорее всего, это были опытные, рекламные образцы. В Ленинграде, например, пробный выпуск таких детских шубок освоили лишь в 1961 году в преддверии ХХII съезда КПСС945. Тогда же ленинградская фабрика «Большевичка» наладила производство шапочек из химического каракуля, а главное, первых моделей женских шуб из синтетики. К суперсовременным по качеству материала псевдомеховым пальто прилагалась муфта из искусственного меха – деталь, совершенно не соответствовавшая ритму жизни женщины 1960‐х годов946. По-видимому, модельеры все еще следовали принципам сталинского гламура в женской зимней одежде.

Но в целом советские горожане, вынужденные заботиться о зимней одежде в разгар хрущевских реформ, не помнят, чтобы магазины ломились от искусственных шуб. Достойные изделия из квазикаракуля и якобы мутона привозили счастливцы, побывавшие за рубежом. Там синтетический мех был дешев, лучше выделан, элегантнее сшит. Я хорошо запомнила, как папин однокашник по Межкраевой школе НКВД Николай Петрович Чурсинов, в отличие от моего отца продолжавший работу в так называемых «органах» до выхода на пенсию, привез своей 15-летней дочери нежно-кремовую искусственную шубейку. Таня, ныне известный питерский книжный иллюстратор, мастер росписи по тканям, изготовлению квилтов (стеганное вручную панно из лоскутов ткани) и текстильных игрушек, была удивительно хороша в зимней синтетической одежке, скроенной по фигуре и лихо подвязанной пояском из меха. И вообще в пору моей юности искусственная шуба иностранного производства считалась престижной вещью. Заграничные нейлоновые шубки в начале 1960‐х можно было достать только по блату. Как-то на мамин день рождения в ноябре, кажется, 1961 года, в одинаковых полосатых американских синтетических манто серовато-голубоватого цвета явились сразу три дамы. Все они имели доступ к закрытому распределению. У одной – тогда доцента, позже профессора Ленинградского финансово-экономического института Виктории Францевны Цага – муж был крупный хозяйственник, у другой – Валентины Федоровны Чурсиновой – сотрудник КГБ. Третья – Ирина Борисовна Григорьева – приобрела, правда, шубку в Мариинском (тогда Кировском) театре, где всю жизнь проработала в художественно-постановочной части. В такие манто кордебалет Мариинки приоделся в одной из первых поездок в США в 1960 году. Так в начале 1960‐х годов моя семья поняла преимущества и статусность «заграничной» синтетики.

Красота искусственных шуб, произведенных на Западе, казалась неоспоримой. Актриса Маргарита Криницына вспоминала о том, что у звезды фильма Григория Чухрая «Сорок первый» Изольды Извицкой в конце 1950‐х годов «была редкая по тем временам шубка из искусственного меха». Криницына сообщает, что эта «потрясающая» шубка вызывала всеобщее внимание публики947. Неудивительно, что химическая шубка иностранного производства на короткое время превратилась в новый вид шикарного подарка женщине от влюбленного мужчины, стала престижной и желанной вещью. Но сущность этого вожделения не соответствовала российскому климату. Изделие из синтетического меха даже западного производства могло выступить на рубеже 1950–1960‐х годов маркером социального статуса владельца, но отнюдь не выполняло своей прямой функции спасения от холода. Этот парадокс отразил в своей повести «Нейлоновая шубка», написанной в 1962 году, советский сатирик Самуил Шатров. Писатель воссоздал в своем произведении своеобразный круговорот в советской действительности предмета высоко ценимого, но не имеющего практического значения. Речь шла о почти меновом переходе из рук в руки престижного, но бесполезного предмета – нейлоновой шубки, которую привез из заграничной командировки своей жене профессор Мотовилин. Конец «синтетической мечты» был печален: последний ее владелец, коневод Коржов, пытался потушить ею пожар в колхозной конюшне. Но и для этого нейлоновая шубка, даже импортная, годилась с трудом. В 1973 году режиссер Владимир Басов снял по сценарию Шатрова фильм «Нейлон 100%», который почти не имел зрительского успеха, возможно в связи с падением статуса искусственного меха в СССР948. О качестве, внешнем виде и теплопроводности нейлоновых шуб рассуждают и в фильме «Два воскресенья» (1963) режиссера Владимира Шределя, снятом по сценарию Анатолия Гребнева. В главных ролях снимались забытые ныне Людмила Долгорукова и Владимир Корецкий, а в эпизодических – тогдашние и будущие звезды: Людмила Макарова, Андрей Миронов, Михаил Глузский, Ефим Копелян, Сергей Филиппов. Больше всего кинокартина запомнилась песней Андрея Петрова на слова Льва Куклина «Голубые города», которую исполнял Эдуард Хиль. Героиня киноленты, живущая в вымышленном сибирском городе Радиозаводске, продает выигранную ею в денежно-вещевой лотерее искусственную шубу как бессмысленную в условиях российского Севера одежду и на вырученные деньги отправляется посмотреть Москву. Еще резче о нейлоновом мехе отозвались Эмиль Брагинский и Эльдар Рязанов в фильме «Зигзаг удачи» (1968), который хорошо известен зрителям и сегодня. На предложение дешево купить отечественную нейлоновую цигейку главный герой (в исполнении Евгения Леонова) отвечает: «Эта дрянь и задаром не нужна»949.

Я к ношению непрактичной, но красивой импортной синтетической шубки приобщилась лишь в 1978 году – американское пальто под норку мне продала моя подруга Вера Петровна Новак. Не помню, как ей досталась эта химическая мечта, но Вера, в отличие от меня, была девушкой рослой, и рукава одежды из якобы норки не соответствовали ее габаритам. Носила я неожиданно свалившееся на меня счастье долго, потом даже сделала укороченный жакет, а на свалявшийся синтетический воротник пришила полоски натурального меха, кажется песца. Но вещь была все же не приспособлена для наших зим. А в 1960‐х годах – в период «химизации всей одежды» – советский мех, относительно доступный для приобретения, и не грел, и не был привлекательным внешне. Шубы в это время выпускались преимущественно черного цвета. Одной из их отличительных особенностей был специфический запах, проявлявшийся в тепле, например в метро. Кроме того, несмотря на уверения рекламы, что изделия из искусственного меха легки, практичны и долговечны в носке, ворс первых советских синтетических шуб довольно быстро сваливался – по-видимому, от перепадов температуры.