Книга История папства - Джон Джулиус Норвич

Имя Григория в наши дни вспоминают главным образом в связи с григорианским календарем, введенным им в 1582 году. Старый юлианский календарь, использовавшийся начиная с 46 года до н.э., к тому времени отставал на десять дней; григорианский исключил их из 1582 года, так что за 4 октября сражу же последовало 15 октября. «Настройку» обеспечило решение считать високосными годами в последующие столетия только каждый четвертый год из последних лет. (Таким образом, в 1600 году насчитывалось 366 дней; в 1700 году — 365.) Желательная сама по себе, реформа эта, однако, пришлась на крайне неподходящее время. В условиях ожесточенной борьбы католиков, протестантов и православных между собой новый календарь был поначалу принят лишь на территориях, непосредственно подчинявшихся Риму. Говоря шире, протестанты провели реформу на протяжении XVIII века, но в разное время (Великобритания и ее американские колонии — в 1752 году), тогда как в России, Греции и Балканских странах дело затянулось до наступления XX века.

Однако Григорий, по-видимому, считал замену календаря далеко не самым важным делом. С самого начала он недвусмысленно дал понять, что главной целью, которую он ставит перед собой, оказавшись на престоле, станет борьба с протестантизмом наряду с неуклонным воплощением в жизнь постановлений Тридентского собора; другими словами, он собирался продолжать политику своего предшественника. Так как он был куда более добродушным и сговорчивым человеком, нежели Пий, то добился куда больших успехов. В Триденте неоднократно звучали доводы в пользу того, что провести долгосрочную реформу будет невозможно без участия клириков, получивших соответствующую подготовку в области теологии и освоивших искусство красноречия, поэтому папа принялся за строительство колледжей и семинарий. Первым делом он расширил Иезуитский колледж в Риме (основанный еще Юлием III); в наши дни он известен под названием Григорианского университета. Иезуитам также доверили руководство Германским колледжем, который зарекомендовал себя столь хорошо, что в других городах империи — в том числе в Вене, Праге и Фульде в Германии — стали создаваться новые колледжи. В Риме также была создана Английская семинария, откуда устремился в опасный путь целый поток миссионеров; в елизаветинской, а позднее якобитской Англии некоторые из них приняли мученический венец. Папа учредил и колледжи для греков, маронитов, армян и венгров.

Если бы Григорий ограничился трудами, нацеленными на интеллектуальное развитие нового поколения священников и миссионеров и повышение уровня знаний католической доктрины, его деяния на папском престоле заслуживали бы куда более высокой оценки, чем получилось в итоге. Например, можно только пожалеть о том, что, получив новость о массовом избиении гугенотов в Варфоломеевскую ночь, он приказал специально пропеть «Те Deum» и лично посетил благодарственную службу во французской церкви Святого Людовика, что он пытался убедить короля Филиппа Испанского начать вторжение в Англию из Ирландии или Нидерландов, или о том, что, когда эти мечты рухнули, он активно поддержал заговор, имевший целью убийство Елизаветы Английской — «Иезавели Севера». Подобное деяние, заявил он, стало бы истинным делом Божиим.

Однако в других своих начинаниях Григорий действовал более просвещенными методами и добился больших успехов. Он заменил легатов, ранее выполнявших роль официальных представителей папы, новым чином, названным им нунциями. Как правило, нунциями становились лица в сане архиепископа; этим опытным дипломатам отныне предстояло стать инструментом для осуществления политики папства во всех католических странах; они должны были долго и упорно трудиться и обеспечивать выполнение воли своего господина. В результате Польша стала католической страной, в России же нунцию не повезло: прибыв ко двору Ивана Грозного, он едва спасся оттуда бегством[249]. Папа разослал миссионеров-иезуитов по всему миру: на запад — в Бразилию, на восток — в Индию, Китай и даже Японию. Он тратил гигантские суммы на реставрацию римских зданий и дальнейшие улучшения в городе, украсив его несколькими новыми храмами, в том числе грандиозным Джезу[250] — одним из наиболее впечатляющих примеров высокого барокко в Европе. В 1578 году его как ученого чрезвычайно заинтересовало открытие римских катакомб, и он настоял на том, чтобы неожиданно обнаруженные там останки ранних христиан подверглись исследованию по всем правилам науки.

К этому времени, однако, интенсивная строительная программа и субсидии, высылаемые папой правителям-католикам, дабы поддержать их в борьбе с протестантами (не говоря уже о суммах, шедших на содержание колледжей и проведение иных начинаний), привели к тому, что его казна стала быстро пустеть. Пытаясь исправить ситуацию, он начал отчуждать в свою пользу всю собственность на территории, принадлежавшей Святому престолу, владельцы которой не могли предоставить бесспорных свидетельств своего права на титул. Это, однако, привело лишь к взрыву ярости в среде землевладельцев, лишившихся имущества; в отместку они открыто занялись грабежом. Когда после тринадцати лет понтификата Григорий скончался (ему исполнилось восемьдесят три года), в казне Святого престола не оставалось ни гроша, а Папская область находилась на грани анархии.

С другой стороны, общий настрой в церкви, пожалуй, улучшился по сравнению с тем, что наблюдалось в течение последних пятидесяти лет. Теперь для римской церкви наступило время реванша. Вновь воодушевившись после Тридентского собора, она предприняла контрреформацию, символом которой стал прежде всего сам город: новый собор Святого Петра, еще не достроенный, но уже производивший сильнейшее впечатление; целый ряд новых величественных храмов, возведенных во всех участках города; огромное количество семинаристов всех рас и национальностей — живое доказательство жизненной силы, безусловно присущей возрожденному католицизму. Десятки тысяч пилигримов, сошедшихся в Рим для празднования «юбилейного» 1575 года, торжественно входили в семь главных базилик Священного города[251] и, безусловно, будучи под глубоким впечатлением от увиденного, вдохновлялись и укреплялись в вере.

* * *

Папа Сикст V (1585-1590), избранный 24 апреля 1585 года, ровно через две недели после кончины Григория, продолжил начинания своего предшественника с еще большей энергией и решительностью. Феличе Перетти, сын крестьянина из предместий Анконы, в двенадцать лет вступил в орден францисканцев и благодаря острому уму и блестящему дару красноречия быстро достиг высот в церковной иерархии. В 1557 году Павел IV увидел в нем родственную душу и послал в Венецию — вначале для проведения преобразований францисканского монастыря Фрари, а затем, позднее, в качестве инквизитора. Именно в тот момент Перетти переступил черту. Венецианцы были набожными и честными католиками, но попытки папы ограничить их свободу действий всегда вызывали у них сопротивление. Они были купцами, вся их жизнь была связана с торговлей, и их успех в делах зависел от хороших отношений и с протестантами, и с мусульманами. Венецианцы не могли согласиться с тем, что папа будет руководить их действиями. Полностью устранить инквизиторов они не могли, но настаивали на необходимости направлять своих представителей на заседания, дабы те при необходимости оказывали умеряющее влияние на происходящее.