Книга Великолепный обмен. История мировой торговли - Уильям Дж. Бернстайн

в своей философской системе не всегда, но очень к месту находили место для Адама Смита, и ничего, кроме ненависти и насмешек не вызывали у них протекционистские доктрины земляка Фридриха Листа.

После 1880 года немецкие землевладельцы выглядели детьми, по сравнению с такими сельскохозяйственными китами, как Соединенные Штаты, Канада, Аргентина, Австралия, Новая Зеландия и Россия. Неожиданно юнкеры превратились из богатых землей фритредеров в бедных протекционистов. Как и во Франции, резко поднялись ввозные пошлины, особенно на зерно, к примеру, в 1902 году появился знаменитый «тариф Бюлова».

Этот протекционизм был выгоден только аристократии, которая занималась зерновыми, для всех остальных он был полной катастрофой. Между делом, юнкеры обманули северонемецких крестьян, заявив, что поддерживают этот тариф на импортный скот и мясо, чтобы защитить их свиней и коров. При таких соседях, как умелые хозяева-датчане, эти бедные фермеры обнаружили, что лишились дешевого кормового зерна, которое было им необходимо. Еще раз протекционизм — «тихий убийца» — нанес удар, повысив цены на сырье, необходимое для ведения хозяйства.

Худшее было впереди. Взгляните еще раз на табл. 13-1. Обратите внимание, что в каждом государстве, в каждый промежуток времени обладатели фактора очень успешно противостоят друг другу, когда находятся в сочетании двое против одного.[89] В Англии и в Америке до 1900 года труд и капитал оказывались по одну сторону. В первой политику определяли фритредеры, во второй протекционисты. В Германии капитал и земля (так называемая «коалиция железа и ржи», потому что литейная промышленность была важным потребителем слабого капитала) оказались в оппозиции городским рабочим, что повлекло к распространению марксизма.

Немецкие городские рабочие предпочитали свободную торговлю не только потому, что представляли сильный фактор, но потому, что это соответствовало марксистскому мировоззрению. Свободная торговля — существенный ингредиент в рецепте революции, потому что она поддерживала промышленное развитие и полноценный капитализм, который неизбежно рушился, открывая дорогу коммунизму. Конечно, Маркс осуждал тарифы:

Но вообще говоря, покровительственная система в наши дни является консервативной, между тем как система свободной торговли действует разрушительно. Она вызывает распад прежних национальностей и доводит до крайности антагонизм между пролетариатом и буржуазией. Одним словом, система свободной торговли ускоряет социальную революцию. И вот, господа, только в этом революционном смысле и подаю я свой голос за свободу торговли.[90]

Определяя, кто поддерживает свободный рынок, а кто нет, теорема Столпера—Самуэльсона помогает объяснить политические альянсы. В XX веке мир увидит, что германская коалиция землевладельцев — ксенофобов и протекционистов — и капиталистов, направленная против рабочих — социалистов и фритредеров — стала предпосылкой к фашизму. В Англии XIX века, напротив, капиталисты и рабочие объединились за свободную торговлю против старой земельной олигархии, и этот союз получил демократическое развитие. (Американские капиталисты и рабочие сделали то же самое, но ради другой цели — протекционизма.) Очевидно, эта интерпретация теоремы Столпера—Самуэльсона, разработанная Рональдом Роговски, политологом из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, есть простая модель, которая не учитывает ни расы, ни культуры, ни истории. Сам Роговски неоднократно предупреждал, что его модель — только часть картины. Но возможность взглянуть на мировые политические процессы с ее помощью замечательна.[91]

Быстрое возведение тарифных барьеров в 1880-1914 годах должно было разрушить мировую торговлю. На самом деле ничего подобного не случилось. За это время объем мировой торговли утроился, и двигали ею две силы. Во-первых, мощность паровых двигателей успевала расти быстрее, чем таможенные пошлины. Во-вторых, планета стала гораздо богаче. Мировой ВВП вырос почти вчетверо за эти 34 года. При всех равных условиях, богатое общество торгует больше, потому что у него есть больше товаров на обмен. Это означает, вообще говоря, что объем торговли растет быстрее, чем благосостояние. С 1720 по 1998 год мировой ВВП рос в среднем на 1,5% в год, а объем торговли — на 2,7%.

Даже после Гражданской войны американская тарифная политика вошла в монотонный цикл протекционизма при республиканцах и умеренности при демократах. На выборах 1888 года республиканец Бенджамин Гаррисон едва не проиграл демократу Гроверу Кливленду (который набрал большинство голосов избирателей). Республиканская делегация конгресса под предводительством сенатора Уильяма Маккинли провела тариф, названный его именем, что через восемь лет привело его на кресло президента. С избранием в 1912 году Вудро Вильсона тариф Маккинли был заменен тарифом Андервуда, который постепенно довел пошлину на импорт до исторически низкого уровня в 16% (1920 год).