Книга Тайны исчезнувших цивилизаций - Александр Варакин

Тем не менее новая Византия просуществовала больше двух веков. С 1390 по 1453 г. турки трижды подходили к стенам Константинополя. Византийцы отбили Баязета в 1390-м, Мурада II в 1422-м…

В 1453 г. османские войска Мехмеда II подошли к воротам города. Уже шестьдесят с лишним лет турки беспокоили Византию, и Константин XI, император византийский, прекрасно знал: Мехмед — это не Мурад, с ним шутки плохи. Ему, конечно, рассказали, как два г. назад Мехмед, воссевший на престол вторично (после смерти отца, ставшего усилиями окружения султаном вместо Мехмеда), встретив по дороге отряд янычар, вооруженных до зубов и не особенно ценивших дважды-султана, «поговорил» с головорезами. Обнаглевшие воины потребовали от султана подар ков за то, что они, янычары, сегодня поздравляют его с возвращением на престол.

Султан направил коня в самую гущу наглецов. Тем пришлось расступиться. А затем повелитель велел каждому из них дать по сто палок (по пяткам). С таким характером он не пощадит никого, кто будет ему сопротивляться.

Впрочем, тогда, в 1451 г., став опять султаном, Мехмед возобновил договор с Византией о содержании там внука Сулеймана по имени Орхан, а за это отдавал доходы с некоторых своих земель. Дело в том, что присутствие Орхана, имевшего все права на османский престол, было в Османской империи нежелательно.

Однако в том же 1451 г. Мехмед отправился наказать ка-раманнов. Караманнский бей со всех ног умчался в Таш-Или, и Мехмед присоединил его государство к своей империи. Бей клялся в верности и даже направил к султану свою дочь, но Мехмед собирался разделаться с ним точно так же, как в свое время великий Чингисхан не допускал, чтобы его противники оставались в живых.

Но тут Константин XI сделал ошибку: он прислал сказать султану, чтобы тот увеличил плату за Орхана. Бросив караманнов, Мехмед в крайнем раздражении направился к Босфору. Там он попросил у императора крепость Румили-Хисар, которая расположена как раз напротив Анатоли-Хисара. Это означало, что вся переправа переходила в руки турок.

Константин ответил, что Румили-Хисар ему не принадлежит и что ею владеют генуэзцы. Ни слова более не говоря, Мехмед велел взятым с собой каменщикам и рабочим (тех было 6000 человек) возводить стены. Так за 4 месяца Румили-Хисар стала неприступной крепостью. Анатоли-Хисар также отстраивалась, одновременно с крепостью на европейском берегу.

Пора было бы уже понять, что Мехмед затевает неладное. И император понял это. Он направил к султану послов сказать, что он, Константин, готов заключить с османцами договор, по которому Византия будет платить туркам хорошую дань. Султан равнодушно ответил послам, что он собирался всего лишь закрыть Босфор для генуэзцев и венецианцев, которые мешали его отцу на его пути в Варну. И еще произнес красноречивые слова: "Передайте императору, что я не похожу на моих предков, которые были слишком слабы, и что власть моя достигает таких пределов, о каких они и мечтать не могли".

Константин опять направил послов с просьбой прекратить грабежи соседних садов и полей, на которых живут мирные греки. В ответ Мехмед молча, но еще более красноречиво стал выгонять свой скот пастись на греческих полях. Тогда император отправил к султану гонцов с подарками и заверениями в вечной дружбе. Подарки были дорогие, и приближенные султана Халил-паша и Шахабуддин-паша стали Мехмеда уговаривать принять предложение Константина и не осаждать Константинополь. В ответ султан велел им найти людей, знакомых с топографией города.

Константин обратился к Европе с просьбой о помощи.

А Мехмед в крепости Румили-Хисар, населенной четырьмя сотнями янычар, брал дань со всех проходивших Босфор судов.

Тем временем греки, потерявшие терпение, устроили резню в районе Эпивата и порезали скот, опустошавший поля, и пастухов вместе с ним. Султан отправил войско для наказания греков.

В ответ византийцы заперли ворота города и объявили всех османцев в Константинополе своими пленниками. Отчаявшийся Константин даже пригрозил султану выпустить Орхана, дабы в Османской империи произошла смута. На что султан потребовал немедленной сдачи ему крепости, обещая в противном случае войну по наступлении весны.

Братья Константина Димитрий и Фома, правившие в Мерее, послали свои войска на помощь Константину, а Мехмед выставил против них войска Иербей-Турхан-бея.

Сам султан перебрался в Адрианополь. Там он принялся лично изучать способы, какими ему предстояло взять Константинополь, чтоб сделать его столицей мира. Ему помогали в том инженеры Адрианополя, прекрасно знавшие главную крепость Византии. Там же к султану пришел венгр Урбан, бросивший службу у византийского императора, и предложил отлить гигантские пушки, необходимые для осады при той толщине стен, что были в Константинополе.

Две первые пушки, отлитые Урбаном, доставили в Ру-мили-Хисар. С первого выстрела был потоплен венецианский корабль, капитан которого Риччи, не пожелал платить дань за проезд. Узнав о результате, султан повелел отлить остальные пушки, и Урбан отлил их: при весе ядра в 600 кг пушка посылала его на расстояние в одну милю.

В феврале 1453 г. турецкое войско двинулось на Константинополь. Все мелкие укрепления на пути сдавались султану без боя.

Заручившись обещаниями европейских правителей, Константин заготовил провизии на шесть месяцев осады, укрепил стены и ворота города, а еще протянул через воды Золотого Рога на самом входе в него длинную и массивную цепь, через которую, из-за ее прочности и массивности, не смог бы передвинуться ни один корабль.

Правда, от папы император получил не войско и не вооружение, а католических священников во главе с кардиналом Исидором, которые тут же стали служить службы по латинскому обряду. Они внесли дополнительную трудность в атмосферу предстоящих событий: своими дискуссиями на тему соединения церквей священники с той и другой стороны разделили защитников Константинополя на две части — сторонников и противников соединения. Во время одного из таких собраний кто-то из православных и произнес фразу, ставшую роковой: "Лучше тюрбан, чем тиара".

Помогли венецианцы и генуэзцы: одни дали пять судов, другие два. В городе царила мрачная атмосфера. Защитни ки, несмотря на собственную решимость биться до последнего, не верили в то, что Константинополь выдержит осаду.

Наконец, первого апреля византийцы увидели под стенами города множество турецких палаток. Левое крыло составляли войска, пришедшие с Мехмедом по европейскому берегу. Правое крыло — прибывшие через Геллеспонт ма-лоазийские воины. Расстояние от турок до стены составило примерно милю. Оставалось дождаться 6 апреля, когда, по сведениям летописцев, и началась осада. Но этого числа не знали еще ни Константин, ни, возможно, сам султан.

апреля первый пушечный выстрел возвестил о начале осады. От Семибашенных ворот и до Золотого Рога город окружала густая цепь турок. Местом для атаки была выбрана часть ворот между императорским дворцом и воротами святого Романа. Эта часть представлялась наиболее слабой. Со стороны же Золотого Рога неприятеля не было: флоту не давала войти в бухту мощная цепь. Соответственно и стены, которые в этом месте были слабее, чем в остальных местах, не осаждались и не защищались.