Книга Анатолий Тарасов - Александр Горбунов

Встреча же накануне Нового, 1975 года оказалась для Бубукина судьбоносной. Потому что на двадцать следующих после той встречи лет Тарасов, как говорил потом Бубукин, стал для него «отцом, наставником и просто близким другом».

Тарасов привычно осведомился: «Как дела?» — И продолжил: «По работе не скучаешь?» — «Да нет, Анатолий Владимирович, — ответил Бубукин. — Всё нормально. В семью приехал, хоть немного отдохну». — «А я хочу с тобой поговорить, — сказал Тарасов. — Зайди ко мне завтра часов в семь». Бубукин вслух принялся прикидывать: «В три у меня встреча, в четыре я должен…» Тарасов перебил: «Какая встреча? В семь утра!»

«Валентин, — сказал Тарасов Бубукину, появившемуся на пороге тарасовской квартиры ровно в семь, — меня назначили старшим тренером футбольной команды ЦСКА. Хочу предложить тебе пост помощника. Это ни в коем случае не означает, что ты будешь таскать мячи и расставлять на поле фишки, как у вас в футболе положено второму тренеру. Для мячей и фишек есть администратор. Предлагаю творчество. Работать будем вдвоем».

«Почему вдвоем? — удивился Бубукин. — Должны же быть начальник команды, старший тренер, его помощник, тренер дубля».

«Дело вот в чем, — ответил Тарасов, и сказанное им Бубукин признал мудрым. — Когда много людей, не знаешь, кто кого предал. То ли первый, то ли второй, а может быть, третий… Каждое лишнее лицо — источник предательства. А так мы вдвоем. Я — начальник и старший тренер, и ты — тренер основы и дубля». И засмеялся: «Будем знать, кто кого предал».

Бубукин, попросивший у Тарасова сутки на размышление, знал, что руководство предложило Тарасову внушительный список потенциальных помощников, в который, в числе прочих, входили такие уважаемые в футбольных кругах люди, как Алексей Гринин, Анатолий Башашкин, Альберт Шестернев… Но Тарасов назвал Бубукина. И потом объяснил, почему именно его: «Я в душах хорошо разбираюсь. Если человек смотрит в глаза, значит, этот человек честный и порядочный. Если глаза отвел, ты меня с этим человеком лучше не знакомь. Он — прохиндей».

Объяснение это, понятно, не имело никакого касательства к человеческим качествам Гринина, Башашкина или Шестернева. С ними Тарасов на предмет возможного сотрудничества и не встречался. Просто он решил остановиться на своей кандидатуре — соседа с безупречной футбольной и человеческой репутацией.

Бубукину потом, по всей вероятности, Тарасов и поведал историю своего назначения в футбольный ЦСКА. В изложении Валентина Борисовича выглядит она так.

Отстраненный от хоккейных дел Тарасов продолжал поддерживать отношения с министром обороны Андреем Гречко. В свое время он с ним даже поигрывал в теннис. На теннисе маршал был помешан. Не только, впрочем, на теннисе. Вообще на физической подготовке. Он издал распоряжение, согласно которому офицеры Министерства обороны и Генерального штаба, в том числе генералы (и во всех военных округах тоже), ежедневно с шести утра занимались физической подготовкой на спортивных сооружениях ЦСКА на Ленинградском проспекте — в волейбольном зале, в бассейне, на корте. Рассказывают, что к этому решению Гречко пришел после охоты на Красной Поляне в Сочи. Маршалу не понравилось, что за подстреленной дичью бегают адъютанты. Гречко приказал: кто подстрелил, тот пусть и приносит добычу. Генералы стали специально промахиваться, чтобы не ползать по снегу. Тогда-то Гречко и пришла в голову идея об утренних занятиях.

На прием к министру обороны, к тому же члену Политбюро ЦК КПСС попасть было практически невозможно. Тренеры армейских команд нашли самый эффективный вариант встреч с министром, на которых решали проблемы своих клубов: Юрий Чесноков — волейбольного, Александр Гомельский — баскетбольного, Анатолий Тарасов — хоккейного. Они появлялись на кортах ЦСКА в те часы, когда туда на полтора-два часа в понедельник, среду и пятницу приезжал Гречко. С тренерами маршал выходил на площадку редко, в основном с выступавшими в роли спарринг-партнеров теннисистами из спортивной роты клуба, которым, чтобы не портить министру настроение перед напряженным рабочим днем, категорически запрещалось играть в полную силу.

Общеизвестно особое отношение Гречко к футболу. Однажды в день повторного матча за звание чемпиона СССР ЦСКА — «Динамо» в 1970 году, проходившего в Ташкенте, министр обороны возвращался из Швеции. По его просьбе летчики сумели найти радиоволну с репортажем об игре и запустили его по громкой связи. Таким, каким он стал при счете 3:1 в пользу «Динамо», прежде Гречко никто не видел. Он распорядился выключить репортаж, ушел в себя, ни с кем до прилета в Москву не разговаривал и приехал домой в ужасном настроении. А дома его встретили весело щебечущие внучки: «Деда! Наши сегодня у “Динамо” выиграли!» И когда Гречко рассказали в деталях о том, что происходило в Ташкенте, он буквально запрыгал в хороводе вместе с девочками.

«Андрей Антонович был футбольным фанатом в хорошем смысле этого слова, — вспоминал знаменитый футболист армейской «команды лейтенантов» Юрий Нырков. — В ЦСКА души не чаял. Помню, когда после войны мы приезжали играть в Киев, где Гречко был командующим военным округом, он всегда нас встречал и принимал у себя. Ходил на наши матчи. А перебравшись в Москву, внимания ЦСКА стал уделять еще больше. Сколько же хорошего он сделал для клуба!»

На корте Гречко и решил однажды посоветоваться относительно кандидатуры старшего тренера футбольного ЦСКА. Назвал фамилию Боброва. Тарасов, по словам Бубукина, ответил, что не считает Всеволода Михайловича большим футбольным тренером. Он прекрасный игрок, выдающийся хоккеист и футболист, каких сто лет еще не будет, но — не тренер. Гречко бросил: «А мне некого больше назначать. Тогда давай бери сам». — «А что? И возьму», — ответил, согласно этой версии, Тарасов.

Нина Григорьевна пыталась отговорить мужа от затеи с футболом. Но понимала, что сделать это невозможно. «Это Гомельский его подбил, — говорила она спустя годы журналисту Юрию Голышаку. — Бери, мол, ты осилишь, у тебя мысли, опыт… Я Саше выговор потом сделала». И Нина Григорьевна, как показали события, была права.

Согласно еще одной версии появления Тарасова в футбольном ЦСКА, маршал Гречко устроил «кастинг». Сначала он вызвал на собеседование Боброва и спросил: «Какое место займете, если мы вас назначим?» Бобров ответил: «Постараемся войти в пятерку». Тарасов же, даже не дожидаясь вопроса министра, якобы отчеканил: «Будем чемпионами!» И добавил: «Только дайте право на призыв».

Но Тарасов — и знавшие его люди всегда это подтверждают — никогда и нигде, ни при каких обстоятельствах, даже самых благоприятных, не давал бездумных обещаний. Хорошо зная внутреннюю жизнь спорта вообще и хоккея в частности, он понимал, что любая случайность может повлиять на результат, как к матчу или турниру ни готовься. Тяжелый тренировочный труд, осознавал Тарасов, не является полной гарантией успеха, он лишь больше к нему приближает, нежели работа, выполненная абы как, для галочки. Тарасов помнил, конечно, о том, что после ухода из армейского клуба Бориса Аркадьева ЦСКА лишь один раз становился чемпионом, несмотря на все усилия сменявших друг друга тренеров. «Я далек о того, — говорил он, — чтобы давать заверения, что сейчас, с моим приходом, немедленно возродится “золотой век» команды. Но остаться в стороне от проблемы, глубоко волнующей армейскую и спортивную общественность, посчитал себя не вправе. Поэтому и взялся за решение задачи, трудность которой отчетливо себе представляю».