Книга Дело всей жизни. Неопубликованное - Александр Василевский

Какая же вырисовывалась картина в целом? В ночь на 11 августа в разговоре по телефону Верховный Главнокомандующий сказал о ней примерно следующее: есть все основания полагать, что задача разгрома харьковской группировки противника, и овладения Харьковом войсками Воронежского и Степного фронтов в ближайшее время будет решена. Но при этом им необходима будет серьезная помощь со стороны Юго-Западного фронта. Фронт Малиновского (особенно его правое крыло) обязан будет не только прочно обеспечить удар войск Конева по Харькову с юга и юго-востока, но и своими до предела активными действиями способствовать тому.

Верховный потребовал от меня, чтобы вплоть до решения этой задачи, являвшейся на ближайшее время для Юго-Западного направления основной, я все свое внимание сосредоточил опять на Юго-Западном фронте. Мне было разрешено провести вместе с командующим Южным фронтом уже назначенное на 11 августа инструктивное совещание с командованием армий, корпусов и начальниками родов войск. Однако, не позднее 12 августа я должен был явиться на Юго-Западный фронт, И тогда же войскам Южного фронта было разрешено начать операцию по прорыву обороны врага на реке Миус 18 августа.

Совещание руководящего состава Южного фронта состоялось на участке за стыком 5-й ударной и 2-й гвардейской армий, в том месте, где степь прорезал пересыхающий летом донской рукав Тузлов. Ф. И. Толбухин сообщил собравшимся о предстоящей задаче и поставил конкретные задания каждой армии. Затем я вкратце ознакомил присутствующих с ходом событий на советско-германском фронте, более подробно информировал о событиях на его южном крыле и подчеркнул то огромное военное, политическое и экономическое значение, которое имеет операция по освобождению Донбасса, и о надеждах, которые возлагают ГКО и Ставка на войска Южного фронта. Долго и детально обсуждали мы пути проведения операции. Анализировали характер вражеской обороны; особенности реки Миус, которую предстояло форсировать; степень ожидаемого сопротивления противника; состав и местопребывание вражеских резервов. Договорившись по всем важнейшим пунктам организации прорыва и дальнейшего развития операции, я распрощался с командованием, обязал его закончить всю подготовительную работу к утру 18 августа и уехал к Малиновскому.

Интенсивную подготовку войск и их штабов к предстоящей операции, наряду с другими членами фронтового руководства, осуществлял и начальник штаба Южного фронта С. С. Бирюзов. Он волновался не менее Толбухина, ибо тоже впервые участвовал в проведении фронтовой операции.

Сергей Семенович Бирюзов, впоследствии начальник Генерального штаба и Маршал Советского Союза, принадлежал к тем нашим военачальникам, кто проявил себя сразу с началом Великой Отечественной войны. В июне 1941 года он был командиром дивизии, а в Сталинградской битве стал уже начальником штаба армии. Показателен его дальнейший путь: Бирюзов умело руководил фронтовыми штабами в ходе освобождения Донбасса, Таврии, Крыма, Молдавии и Болгарии. Однако сам Сергей Семенович считал себя, прежде всего, строевым начальником, умел и любил командовать воинскими соединениями и постоянно стремился к этому. Его мечта сбылась осенью 1944 года, когда он стал командующим 37-й армией, участвовавшей в освобождении Болгарии. После войны С. С. Бирюзов замещал главнокомандующего Южной группой советских войск и председателя Союзной контрольной комиссии в Болгарии, затем руководил противовоздушной обороной страны, ракетными войсками стратегического назначения и позднее стал начальником Генштаба, и первым заместителем министра обороны СССР. Если бы не трагическая гибель в результате аварии самолета, на котором он летел, Бирюзов успел бы сделать еще много для укрепления мощи наших Вооруженных Сил. Решительный и волевой, требовательный и. при необходимости, суровый военачальник, он хорошо дополнял мягкого и сдержанного Ф. И. Толбухина, командовавшего Южным, 4-м и 3-м Украинскими фронтами. На мой взгляд, их боевое содружество и совместная деятельность во фронтовом руководстве являются примером едва ли не идеально удачного сочетания качеств двух крупных военачальников.

Поздним вечером 11 августа я нашел Р. Я. Малиновского на КП его фронта, организованном как раз на направлении главного удара (участок 12-й армии), и узнал, что на правом крыле фронта, в армиях В. В. Глаголева и В. И. Кузнецова, делается все, чтобы начать форсирование Северского Донца не позже чем через двое суток, и что подготовка к переходу 16 августа в наступление главной группировки фронта к югу от Изюма тоже идет полным ходом. Решили, немного отдохнув, на рассвете отправиться на правое крыло фронта и 13 августа провести там, понаблюдать за тем, как наши войска будут выходить на железную дорогу Харьков – Лозовая и к истокам Орели. Затем командующий фронтом должен был вернуться на главное направление, а я остаться на правом крыле и поддерживать контакт со Степным фронтом.

Из телефонных разговоров с Г. К. Жуковым я узнал об успешном наступлении Воронежского и Степного фронтов. Войска Воронежского фронта выдвинулись к Боромле, Ахтырке, Котельве и перерезали железную дорогу Харьков – Полтава. Войска же Степного фронта подошли к харьковскому внешнему оборонительному обводу. Тогда же А. И. Антонов согласовал со мной подготовленные Генеральным штабом для доклада Ставке проекты директив Воронежскому и Степному фронтам по дальнейшим действиям на этом направлении. Уточнили мы задачи и Юго-Западного фронта. Антонов подтвердил уже имевшиеся у нас сведения о прибытии на харьковское направление южнее Богодухова трех немецких танковых дивизий СС и подчеркнул, что Верховный Главнокомандующий придает исключительное значение скорейшему началу активных действий Юго-Западным фронтом. Следовало торопиться.

Рано утром 12 августа мы с Г. К. Жуковым получили директиву Ставки, в которой излагались уже известные нам задачи фронтов. Воронежскому фронту предписывалось, отрезав пути отступления харьковской группировке врага, овладеть далее Полтавой и форсировать Днепр у Кременчуга. Степному фронту после овладения Харьковом – взять Красноград (Харьковской области) и в дальнейшем форсировать Днепр севернее Днепропетровска. Юго-Западному фронту – пробиться к Днепру у Запорожья и пересечь маршруты отхода донбасской группировке фашистов. Нам поручалось ознакомить с директивой командующих фронтами Ватутина, Конева и Малиновского[62]. Для усиления войск Воронежского фронта почти тогда же Ватутину передали 4-ю гвардейскую армию Г. И. Кулика. С горьким чувством вспоминаю я этого человека. В начале войны он неудачно выполнял задания Ставки на Западном направлении, потом так же плохо командовал одной из армий под Ленинградом. В силу своих отрицательных личных качеств он не пользовался уважением в войсках и не умел организованно руководить действиями войск…

Директиву Ставки, соответствующую вышеупомянутому стратегическому плану, получили командующие Западным (В. Д. Соколовский), Брянским (М. М. Попов) и Центральным (К. К. Рокоссовский) фронтами.

Усиленно работая вместе с Р. Я. Малиновским в войсках правого крыла Юго-Западного фронта, я тогда вплотную познакомился со стилем руководства командующего 46-й армией В. В. Глаголева. Опытный военачальник, он тщательно готовил свои соединения к выполнению поставленной перед ними задачи. Малиновский сообщил мне, что в 1-й гвардейской армии – тоже все в порядке. Я доложил Верховному о возможности начать операцию в установленный срок.