Книга Тур Хейердал. Биография. Книга 1. Человек и океан - Рагнар Квам

Когда «Кон-Тики» покидал Перу, Тур был связующим звеном между членами команды, так как только он один знал каждого из них. Таким образом, от его способности разбираться в людях зависела, какая на плоту будет атмосфера. Если бы он ошибся в выборе, то группа могла бы расколоться с вытекающими отсюда последствиями для общего психологического состояния и тем самым поставить под угрозу безопасность экспедиции.

Германа Тур называл джентльменом с хорошо развитым чувством юмора. Ватцингер был представителем аристократического сословия, человеком, сильным духовно и физически, готовым на все ради спасения друга.

Торстейн, как и Кнут, во время войны не раз смотрел в глаза смерти. Но это не мешало ему постоянно радоваться жизни и во всем видеть светлые стороны. И если имелся на борту человек, который почти ничего и никогда не боялся, то это был Торстейн. Оборотной стороной этого бесстрашия было то, что он не верил ни в каких богов.

Кнут, правильный во всем, добросовестный, самый рассудительный из всего экипажа, был образцом морали и любви к родине. Он скорее откусил бы себе язык, чем сказал бы неправду; поражала его постоянная готовность к самопожертвованию.

Эрик, бесшабашный малый, самый крупный физически, эдакий огромный мишка, любил играть на гитаре и петь песни Эверта Таубе. Ему было наплевать на теорию Тура и миссию экспедиции, он просто радовался тому, что Тур захотел взять его с собой и у него появилась возможность пуститься в авантюрное плавание.

Бенгт — книжный червь, проглатывавший одну книгу за другой; тем самым он несколько изолировал себя от остальных членов экспедиции. Но он был прирожденным комедиантом и своими представлениями способствовал повышению духа команды. Он также отлично готовил, а это совсем немаловажное качество во время долгого и опасного путешествия.

Неутомимый читатель. Шведский этнолог Бенгт Даниельссон взял с собой 70 книг

Тур был неоспоримым лидером группы. Он управлял по принципу: наилучшее решение — это такое решение, которое пользуется всеобщей поддержкой. Он нередко выполнял роль наблюдателя, который самым дипломатическим образом вмешивается в назревающую ссору между членами команды. И если ему не удавалось предотвратить конфликт, то он предпочитал не делать резких выводов в надежде, что время само все расставит по местам. Однако повседневный быт на плоту не требовал великих решений. Быстро установился рутинный порядок, и каждый знал свои обязанности.

Еще до того, как все собрались, Тур решил назначить Германа своим заместителем. Но, когда Тур перед отплытием из Кальяо подписывал контракты с членами экипажа, возникли сомнения в необходимости официального закрепления этой роли. Все должны были быть равны перед Туром, и в случае его «отсутствия или неявки», как значилось в проекте контракта, должно было вступить в силу правило «один за всех и все за одного». Один из членов экипажа счел этот принцип настолько важным, что отказывался подписать контракт, и вместо того, чтобы вступать в спор, Тур отложил контракт в сторону. И все же не было сомнения в том, что команда приняла Германа как заместителя командующего. Он стоял у истоков предприятия, и именно он отвечал за постройку плота.

На основе вышесказанного может сложиться впечатление, что на борту «Кон-Тики» царила идиллия. Но это было совсем не так, хотя, надо признать, на протяжении большей части пути им удавалось избегать ссор, способных испортить отношения между членами экипажа, что представляло гораздо большую опасность, нежели любой шторм. Идиллию в основном нарушали опасения, возникающие в непредвиденных случаях, как, например, когда обнаружилось, что «Кон-Тики» поддается лишь небольшому отклонению от курса, определенного ветром и течением. Иными словами, плот не поддавался управлению. Это означало, что они мало что смогут сделать, чтобы избежать возможной опасности, или, что еще хуже, плот будет трудно направить к определенной цели, скажем, острову, если они в один прекрасный день увидят пальмы на горизонте.

Правда, в первые дни путешествия плохая управляемость плота мало влияла на жизнь экипажа. Гораздо хуже было то, что плот всего через неделю начал впитывать воду.

Печальнее всего обстояло дело с кормовым поперечным бревном. Тур «засунул кончик пальца в размокшую как губка древесину, и в ней захлюпала вода». Ничего не говоря спутникам, он отломил кусок намокшего дерева и выбросил за борт. Деревяшка пошла ко дну. Позже Тур наблюдал, как некоторые из его товарищей проделывали то же самое, тоже тайком. Он вспомнил Самуэля Лотропа и его утверждения о том, что бальзовый плот потонет через четырнадцать дней. Неужели американский антрополог окажется прав?

Путешественники провели эксперимент: вонзили в бревно нож и увидели, что он проник внутрь на целый дюйм, прежде чем уперся в твердое дерево. Значит, если вода будет проникать в бревна неизменным темпом, то к тому времени, когда, по расчетам Эйтрема, на горизонте должна будет показаться земля, плот уже не сможет держаться на поверхности океана.

Когда Тур и Герман покупали лес в Эквадоре, они отбирали стволы, наполненные древесным соком. Бревна должны были быть «средней крепости, недавно срубленными и сырыми». Древесный сок, как им сообщили, действовал подобно укрепляющему древесину составу, и сейчас, когда Тур стоял, держась за нож, наполовину вошедший в промокшее бревно, ему ничего не оставалось, как надеяться на то, что эти сведения верны. На протяжении следующих дней и недель они время от времени пронзали бальзовое дерево и смотрели, далеко ли проникла вода.

Веревки, связывающие бревна плота, также вызывали опасения. Бревна находились в непрерывном движении, и, когда свободные от вахты члены команды залезали в хижину и ложились спать, они «слышали, как бревна скрипели, стонали, терлись одно о другое и шуршали». А что если веревки перетрутся?

Когда они в Кальяо готовились к отплытию, в порт зашло норвежское торговое судно. Капитан и несколько опытных матросов внимательно осмотрели плот и вынесли приговор: эта куча досок никогда не поплывет, а если ее понесет течением, то путешествие через океан займет годы. Но пусть Хейердал не беспокоится — плот развалится гораздо раньше. Через четырнадцать дней бревна перетрут веревки. Если не скрепить бревна железными болтами, «Кон-Тики» не имеет ни малейшего шанса.

Таковы были ясные аргументы людей, которые, должно быть, знали, о чем они говорят. Тур честно признался в том, что он не моряк, и поэтому не может привести никаких контраргументов. Он действовал как ученый и в этом качестве отдавал отчет в своих действиях. В конечном итоге он решил положиться на солнечного бога и своих спутников, а не на матросов, привыкших к стальной палубе под ногами.

И все же это предостережение не могло не вызывать опасений. Озабоченные душераздирающими звуками, которые издавали бревна, они ежедневно осматривали веревки. Однако веревки держались, и мало-помалу стало ясно почему. Бальзовая древесина была так мягка, что веревки постепенно врезались в дерево, и бревна предохраняли их, вместо того, чтобы перетирать.