Книга Сказание о Йосте Берлинге - Сельма Лагерлеф

– Лесовичка, лесовичка, это я, Кевенхюллер! Отзовись!

Но она не отзывалась.

Так, поплутав по лесам Вермланда, он приехал в Экебю. Это было за несколько лет до изгнания майорши. Его приняли весело и радушно, и он остался жить. Кавалерский флигель пополнился высоким, крепко сложенным рыцарем, незаменимым и на охоте, и у пивной бочки. К нему вернулись детские воспоминания. Он разрешал называть себя графом и со временем стал выглядеть как настоящий немецкий барон, который только и поглядывает на земли своих соседей и родственников – а не отхватить ли кусочек? Орлиный нос, густые брови, остроконечная бородка-эспаньолка и гордо закрученные усы.

Он стал одним из кавалеров, не лучше и не хуже тех, чьи души майорша, как поговаривали, запродала врагу рода человеческого. Его волосы поседели, а неугомонный ум погрузился в спячку. Он уже не помнил подвиги своей молодости. Стал другим человеком – во всяком случае, не тем, кто изобрел самоходный экипаж и летательную машину. Всё это пустые россказни, говорил он, ничего подобного не было.

Но времена изменились. Майоршу выгнали из Экебю, и в поместье стали хозяйничать кавалеры. И началась такая жизнь – хоть святых выноси. Словно ураган налетел на несчастное поместье. Возобновились юношеские проделки. Сделать что-то полезное почиталось чуть ли не смертным грехом. Люди безумствовали на земле, духи – на небесах. Из Дувера то и дело прибегали волки с ведьмами на спинах, природа вытворяла невесть что, и нечего удивляться, что в Экебю явилась лесовичка.

Кавалеры и знать не знали, кто она такая. Они по наивности решили, что к ним пришла молодая женщина в нужде и беде, женщина, которую довела до отчаяния жестокая свекровь. Они дали ей приют, почитали ее как королеву и любили, как собственного ребенка.

Только Кевенхюллер распознал ее. Поначалу он был так же слеп, как остальные. Но как-то раз она по неосторожности надела зеленое платье из переливающегося муарового шелка, и он сразу все понял.

Она сидит на лучшем диване в Экебю, обитом китайским штофом, а эти старые шуты не знают, чем ей услужить. Один готовит ей еду, другой изображает камергера, третий – придворного музыканта, четвертый чинит ее сапожки. Ловкачка всех прибрала к рукам. Злодейка изображает больную – Кевенхюллер прекрасно знает, что это за болезнь. Да она просто издевается над этими простаками, как издевалась над ним! Подумать только, такое жестокое заклятие в благодарность за искреннюю, пусть и мелкую, услугу.

Он предупреждал. Никто не скажет, что он не предупреждал.

Вы только посмотрите на эти маленькие острые зубки, на эти дикие, светящиеся глаза. Это дриада, лесная троллица, лесовичка! В эти неспокойные времена чему удивляться? Вся нечисть словно с цепи сорвалась. Она уничтожит нас, поверьте мне, я уже имел с ней дело.

Но странное дело, как только Кевенхюллер распознал свою супостатку, к нему вернулась жажда деятельности. Как всегда, началось с невыносимого жжения в голове, и он знал, что тому причиной – искры из ее глаз проникли ему прямо в душу. Пальцы болели от желания взяться за молоток и напильник. Он пытался сопротивляться, но куда там! С горечью в сердце надел он рабочий халат и уединился в старой слесарной мастерской.

И из Экебю по всему Вермланду пронесся слух: Кевенхюллер опять взялся за работу!

И кавалеры, затаив дыхание, прислушивались к стуку молотка, скрежету напильников и тяжелым вздохам кузнечных мехов.

Похоже, вскоре увидит свет новое чудо. И что это будет? Может, он научит нас ходить по воде, как посуху? А может, его посетило вдохновение, когда он смотрел на небо, и теперь собирается построить лестницу к Плеядам? Захотел повидаться с семью дочерями Атланта?

Для такого человека нет ничего невозможного. Все видели собственными глазами, как он летает по воздуху. Все видели, как его самоходный экипаж мчался по улицам Карлстада. Лесная фея одарила его необычайным даром. Ничего невозможного – люди переглядывались и покачивали головами.

И в ночь не то на первое, не то на второе октября новое чудо было готово. Кевенхюллер вышел из мастерской, держа в руках свое изобретение – непрерывно вращающееся колесо. Оно крутилось так быстро, что не различить спиц, но они сияли, как солнце, и каждый мог ощутить исходящий от колеса жар. Кевенхюллер сотворил маленькое солнце! Была глубокая ночь, но когда он появился на пороге мастерской, стало светло как днем. Воробьи удивились и начали возбужденно чирикать. Небо оставалось черным, но невидимые до того облака загорелись розоватым утренним золотом.

Ничего подобного даже и вообразить нельзя! Теперь на земле не будет ни мрака, ни стужи. У Кевенхюллера даже голова закружилась от такой мысли. Конечно, солнце пусть продолжает всходить и заходить как ему заблагорассудится, но когда оно зайдет за горизонт, тысячи и тысячи колес Кевенхюллера – он уже дал им название: «Колеса Кевенхюллера» – засияют по всей земле, и воздух будет дрожать, как в самый жаркий июльский день! Можно будет собирать урожай под звездным январским небом, земляника и брусника будут плодоносить круглый год, и лед никогда больше не скует прозрачную родниковую воду.

Это будет совсем другая планета. Его колеса заменят шубы для бедных, полуденное солнце для заточенных под землей шахтеров. Они обеспечат фабрики энергией, оживят природу, дадут людям новую, счастливую жизнь…

Но Кевенхюллер прекрасно понимал – все это только мечты. Лесовичка никогда не допустит массовое производство его волшебных колес. И его охватила жажда мести. Он должен ее убить! Убить во что бы то ни стало… от ярости он уже мало соображал, что делает.

Кевенхюллер побежал в усадьбу и поставил свое колесо под лестницей в передней. Он рассчитал, что деревянная лестница вскоре загорится и злая волшебница погибнет в огне.

Он вернулся в мастерскую и сел у двери, прислушиваясь.

Вскоре послышались испуганные крики. Похоже, ему удался очередной подвиг.

Бегайте, вопите, таскайте воду! Ей никуда не деться, троллице. Не валяться ей больше на штофных диванчиках!

Пусть она покрутится там, пусть мечется из комнаты в комнату, ища спасения! Ах, как красиво, наверное, горит зеленый муар, как волшебно играют языки пламени в ее колдовских волосах! Смелее, смелее, огонь! Ей ли играть с тобой в прятки? Лови ее! Против огня даже ведьмы бессильны, так что не бойся ее колдовства. Она тебя не укротит. Пусть горит, подлая колдунья! Этого еще мало, другие по ее милости горят всю жизнь!

Звон пожарных колоколов, скрип подъезжающих повозок, хлюпанье насосов, качающих воду с озера, беготня с ведрами – все напрасно. Сбежались хуторяне и арендаторы со всей округи – напрасно, напрасно! Команды, крики, стоны – напрасно! Вот верхний этаж закачался, будто потерял равновесие, с разрывающим душу треском провалились горящие стропила, и сразу стал слышнее чудовищный рев бушующего в усадьбе пожара.

А Кевенхюллер сидел на колоде для рубки дров, умиротворенно улыбался и потирал руки.

Раздался страшный грохот, словно бы небо обрушилось на землю, и он подпрыгнул от восторга: