Книга Куколка - Лесли Пирс

— Tu vas le regretter, salope que tu es![29] — воскликнул он.

Паскаль отпустил ее. Бэлль воспользовалась моментом, оттолкнула его и побежала к двери. Но она обнаружила, что дверь заперта, а ключа нет. Паскаль стоял у нее за спиной. Он вновь схватил ее за плечо, развернул к себе и так сильно ударил кулаком в лицо, что девушка ударилась о дверь.

— Ты отсюда не выйдешь! — закричал он. — Останешься здесь, пока я с тобой не закончу.

И Бэлль тут же почувствовала себя как в борделе у мадам Сондхайм — бессильной, запертой в ловушке. Ее лицо горело, во рту чувствовался вкус крови. Бэлль была не на шутку напугана. Ее словно молнией поразило — она давно должна была понять, что услужливая манера, которой Паскаль придерживался, разговаривая с постояльцами «Ритца», всего лишь маска, под которой скрывался вулкан бурной ревности и зависти. Он, скорее всего, ненавидел всех, кто был богат и успешен, потому что знал — ему таким никогда не стать. Но он верил: Бэлль может принадлежать ему, потому что она всего лишь проститутка.

— Пожалуйста, перестаньте! — взмолилась она, следя за тем, чтобы ее голос звучал мягко и покорно. Бэлль вцепилась в порванный лиф, чтобы прикрыть грудь. — Вы сегодня встали не с той ноги. Вам не нужно было говорить, что я должна встретиться с Филиппом. Я бы с радостью провела вечер с вами, если бы вы только попросили меня об этом.

— Обманщица! — крикнул Паскаль. — Когда я открыл тебе дверь, я увидел на твоем лице истинные чувства. Рада мне, как же! Ты улыбаешься, флиртуешь с любым. Делаешь все, что тебе велят, пока тебе платят за это деньги. Но на меня ты даже не смотришь!

Бэлль пристально взглянула на него. Ее правый глаз заплыл, и она практически ничего им не видела. В лице Паскаля было столько злости! Его ноздри раздувались, губы были плотно сжаты, а глаза были такими холодными… Бэлль поежилась.

— У нас с вами деловые отношения, — в очередной раз повторила она, изо всех сил стараясь не расплакаться. — Я думала, что лучше оставить все как есть.

— Не хочу никаких деловых отношений. Хочу, чтобы ты стала моей любовницей! — выпалил он.

Понимая, что этот спор можно продолжать бесконечно, а Паскаль только будет злиться все больше, Бэлль попыталась его успокоить.

— Давайте начнем все сначала, — предложила она. — Сядем у камина, выпьем, немного поговорим…

— Я не хочу разговаривать. Я хочу тебя трахнуть! — заорал он.

Бэлль едва справилась с приступом тошноты. Она боялась его. Ее лицо пульсировало болью, и от мысли о том, что ей придется заниматься сексом с сумасшедшим, она почувствовала себя омерзительно. Но выбора у нее не было, иначе он ее не отпустит.

— Хорошо, — сказала девушка. — Где, у камина или наверху?

Паскаль схватил ее за руки, потащил назад в гостиную и толкнул на диван.

— Не будьте таким грубым, — слабым голосом попросила она, но он уже задирал ее юбку, опустившись на колени рядом с ней, а другой рукой расстегивал штаны.

Бэлль полагала, что за последние два года многое повидала. У нее были и неловкие новички, и умелые любовники, а между этими двумя крайностями были сотни вариаций. Она научилась отгораживаться от воспоминаний о том, что ее изнасиловали — ей пришлось этому научиться, иначе она никогда не смогла бы выдержать жизнь у Марты. Когда Бэлль была с человеком, который ей не нравился, был неловок и груб, она мысленно представляла себя с Сержем и вспоминала о том удовольствии, которое он ей доставил.

Но с Паскалем невозможно было думать о чем-то приятном, чувствовать что-либо еще, кроме отвращения, потому что он был груб и равнодушен, как насильник. Он засунул ей в рот свой язык и напустил столько слюны, что Бэлль едва не вырвало. Паскаль грубо шарил по ее интимным местам, пока она не закричала от боли. Бэлль знала: слова, которые он бормочет по-французски, просто омерзительны, и радовалась, что не понимает их. Член у него был длинный, тонкий и твердый, как палка. Бэлль использовала все известные ей уловки, чтобы Паскаль побыстрее кончил — но безуспешно. Пытка все продолжалась. Девушка чувствовала себя оскверненной во всех смыслах этого слова: Паскаль кусал ее за шею и грудь так сильно, что ей казалось, что на ее теле выступит кровь. Консьерж царапал и щипал ее за бедра и ягодицы, как будто ненавидел женщин и хотел изуродовать ее.

Но наконец, когда она уже перестала надеяться на то, что этот кошмар когда-нибудь прекратится, Паскаль кончил с приглушенным всхлипом. Пару секунд он лежал на ней, тяжело дыша, потом резко встал и оправил одежду.

— Я покажу, где ванная, — отрывисто произнес он.

Бэлль знала, что практически все мужчины становятся добрее после секса, но только не Паскаль. Его лицо казалось еще холоднее и напряженнее, чем раньше. Его волосы, обычно аккуратно причесанные и набриолиненные, сейчас были взъерошены. Это было единственным доказательством того, что совсем недавно он занимался сексом.

Консьерж схватил Бэлль за руку и чуть ли не силой потащил наверх по лестнице, на последний этаж.

— Сюда, — произнес он, открывая дверь и слегка подталкивая ее.

Это была не ванная, как ожидала Бэлль, а маленькая спальня на чердаке. Девушка обернулась, чтобы указать на его ошибку, но Паскаль уже вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Она услышала, как в замке поворачивается ключ.

— Паскаль! — завопила она. — Выпустите меня! Мне нужно в ванную!

— Там есть ночной горшок и вода, чтобы умыться, — ответил он. — Ты останешься здесь.

Бэлль кричала, колотила в дверь, слыша звук его удаляющихся по лестнице шагов. В ответ Паскаль громко уверял ее в том, что орать бесполезно — все равно никто не услышит.

Несколько минут девушка стояла, слишком ошеломленная, чтобы как-то реагировать на происшедшее. Комната напоминала помещение для прислуги: узкая железная кровать с выцветшим одеялом, умывальник с кувшином и раковиной, а под ним — ночной горшок. Еще тут были комод и потертый ковер на дощатом полу. На маленьком окошке были ставни. Когда Бэлль их открыла, она поняла, что окно не застеклено, а забито досками.

Неожиданно погас свет. Она застонала, предположив, что Паскаль выключил его внизу. Бэлль замолчала и прислушалась. Она различила стук его шагов по кафельному полу, потом услышала, как хлопнула входная дверь.

Прижавшись к двери, Бэлль заскулила от страха. Он запер ее в этом доме!

Глава двадцать девятая

Габриэль еще раз взглянула на часы, висящие в коридоре. Два часа дня, а Бэлль так и не вернулась. Женщина попыталась убедить себя в том, что ее постоялица проводит время с мужчиной, который ей по-настоящему нравится, и, скорее всего, он повел ее куда-нибудь пообедать.

Но ни одна здравомыслящая девушка не станет щеголять днем в вечернем платье и лисьей накидке. Внутренний голос подсказывал Габриэль, что Бэлль в опасности.

Эта девушка приехала сюда в вечернем платье, поверх которого было надето теплое пальто. Она так и не рассказала, откуда прибыла. Поскольку гостиница «Мирабо» расположена совсем недалеко от станции, было очевидно, что она сбежала от мужчины и села в первый попавшийся поезд до Парижа.