Книга Дело принципа - Денис Драгунский

– Конечно, расскажи, – говорю я, и Петер, заложив книгу пальцем, начинает рассказывать.

Он говорит:

– Начнем с сундука мертвеца. Слово «сундук», по-английски chest, обозначает еще грудь, грудную клетку. В Карибском море есть такой остров. Он так и называется – Сундук мертвеца или Грудь мертвеца, если угодно. Если посмотреть издали, с расстояния в десятки миль, то действительно кажется, что это тощая грудная клетка всплывшего утопленника. Поэтому остров, вернее, этот камень, на котором нет ни деревца, ни травинки, так и назвали. Когда-то очень давно, наверное, двести лет назад, по Карибскому морю шел пиратский корабль. Но часть команды подняла бунт против капитана корабля. Бой на корабле шел несколько дней, но в конце концов капитану удалось взять верх и связать бунтовщиков. Говорят, это произошло из-за того, что этот корабль вез пленных рабов. Пираты ограбили какое-то работорговое судно и самых крепких и здоровых рабов забрали себе, с тем чтобы продать их где-нибудь во Флориде или на Кубе. Так вот, капитан корабля в самый последний момент решился открыть трюм с пленниками и пообещать рабам свободу. Он своим кинжалом перерезал веревки и сказал: «Клянусь вам спасителем нашим Иисусом Христом, что я отвезу вас в Венесуэлу и вы там будете свободными людьми, но только помогите мне справиться с этими негодяями». Они поверили ему, выбежали из трюма и с помощью верных капитану матросов одолели бунтовщиков, связали их, и вот бунтовщики (а их было пятнадцать человек) сидели, опутанные веревками, на палубе и ожидали своей участи. А рядом стояли здоровенные негры с здоровенными кинжалами, с палками и плетками в руках и били их, и хлестали, и кололи, вымещая на них всю свою ненависть и свой страх.

– Ну-с, – спросил капитан у верной своей команды, – что мы будем делать с этими негодяями?

– «Повесить! Утопить! Отрубить головы! Протащить под килем!» – вот такие раздавались крики. Знаешь, Далли, что такое «протащить под килем»?

– Нет, – сказала я.

– Это очень интересная казнь, – сказал Петер. – Человека на специальных веревках протаскивали под килем корабля. Раз, другой, третий. И если ему удавалось остаться живым – если он набирал побольше воздуха в рот, а тащили его не слишком медленно – если он после всего этого оставался жив, его миловали. Вернее, не совсем миловали – его могли заклеймить, заковать в кандалы – но не убивали дальше.

Вот. В общем, как говорят современные бюрократы, поступали различные предложения. Но капитан сказал: «Нет, обезглавить, утопить, повесить, четвертовать – это слишком просто и легко!» Он поглядел на карту и скомандовал рулевому чуть-чуть изменить курс. Через несколько часов на горизонте появилось темное пятно – торчащий из воды камень, плоская ребристая скала. Та самая Грудь мертвеца или Сундук мертвеца, который должен был стать гробом для этих пятнадцати бунтовщиков. Их, связанных, погрузили в шлюпку, перевезли на остров, выгрузили наружу. Самые сильные и отважные негры, перед тем как прыгнуть в шлюпку и отплыть с острова к кораблю, быстро перерезали веревки и на прощание, по приказу капитана, кинули в эту толпу большую бутыль рома. Корабль поднял якорь. Паруса развернулись к ветру, и корабль взял курс на юг, на Венесуэлу, чтобы выполнить обещание капитана. Матросы смотрели на удаляющийся остров и представляли себе ужасную смерть бунтовщиков. На острове, как я уже сказал, не было никакой растительности, и не было пресной воды. Им предстояло напиться рому и умереть от солнца и жажды. – Петер вздохнул и погладил рукой книгу.

Вот, Далли, что означает песенка «Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рома».

– А интересно, – спросила я во сне, – капитан выполнил свое обещание? Или все-таки продал негров в рабство?

– Не знаю, – сказал Петер, – но не в этом дело. А дело в том, что эта история имела поистине ужасное продолжение.

– Что, – спрашивала я во сне, – они пили кровь друг друга? Они занимались людоедством? Они поубивали друг друга, прежде чем умерли от голода и жажды?

– Ах, если бы, милая Адальберта! Все было гораздо, гораздо, гораздо страшнее!

Когда корабль отплывал, бунтовщики столпились на прибрежной скале и что-то кричали. Одни проклинали капитана, желали ему шторма или виселицы. Другие, наоборот, из последних сил умоляли о прощении, клялись, что будут верными псами и покорными слугами. И пока корабль не скрылся за горизонтом, они все продолжали кричать в последней надежде, но при этом ссорились друг с другом. Те, которые умоляли о прощении, пытались заткнуть рот тем, которые призывали на голову капитана и его корабль все кары небесные. А те, кто проклинал, наоборот, ударами кулаков пытались заставить замолчать тех, кто молил о прощении.

Но вот корабль скрылся в солнечном мареве.

Ждать было нечего, и они бросились искать на острове хоть что-нибудь, что могло бы облегчить их участь. Но, увы, там не было ни ручейка, ни речушки, ни деревца, ни травинки. Не было даже какой-нибудь высокой скалы или глубокой расселины, чтобы можно было укрыться в тени. Тут они увидели здоровенную бутылку рома. Тот, которого сильнее всего мучила жажда, схватил ее, сбил с горлышка сургуч и вытащил неплотно сидящую пробку. Сделал глоток, закашлялся, выпучив глаза, потому что ром был страшно крепким, поставил бутылку на камень и отошел в сторону. Это был вожак бунтовщиков, поэтому-то он откупорил бутылку и хлебнул первым. Вслед за ним к бутылке приложились остальные. Буквально по глоточку, потому что они понимали, что это ни капельки не утолит их жажду, а может быть, приблизит смерть. Но так или иначе, они заснули, потому что высадили их на Грудь мертвеца примерно в пять часов пополудни, а закат и ночь в тех широтах наступают рано и очень быстро.

Итак, они заснули на раскаленных каменьях, которые за ночь все сильнее остывали. Но вот наступило утро. Они просыпались и оглядывались с ужасом, потому что, конечно, им снилась их прежняя жизнь: кому-то корабль и пиратские подвиги, а кому-то, может быть, детство в английской деревушке.

Ужасное пробуждение! Они поднялись с остывших за ночь камней. Самый умный среди них, наверное, попытался подсчитать, сколько таких ночей ему осталось, а самый глупый не чувствовал ничего, кроме страшной жажды. Впрочем, жажду чувствовали все. Один из них подполз к бутылке, обнял ее, вытащил пробку и присосался к горлышку.

– Остановись! – вдруг раздался громкий и властный голос. – Ты напьешься пьяным и сдохнешь как собака. Остановись!

Все обернулись.

И в первый раз увидели, что среди них есть человек, которого они то ли не запомнили, то ли вовсе не знали. Он был немного не похож на них. Все они были широколицые, курносые, с покрасневшей от загара кожей, с лохматыми русыми или рыжими волосами, такими же бородами. А этот человек был с оливковой кожей, но не из-за загара, а смуглый какой-то прирожденной смуглотой. У него были прямые черные волосы, небольшая бородка и усы.

– Ты знаешь этого парня, Джейми? – спросил один у другого.

– Нет, – сказал Джеймс. И никто: ни Джон, ни Том, в общем, никто-никто не знал пятнадцатого.