Книга Санкция на жизнь - Сергей Палий

Лепесток окрасился в зеленый. Остальные замерцали красным.

В темном «экране» замелькали объемные картинки.

Пирамиды. Тадж-Махал. Башни Кремля, на фоне которых кружился остроносый военный вертолет. Пустынная стрелка Манхэттена. Упорядочные камни Стоунхэнджа. Покинутая орбитальная станция в мерцании космоса, разгромленная флотом Иксов…

– Это же наша Земля, – прошептала Вера и приложила в отчаянии ладонь к губам. Даже ее гэбэшное прошлое и железные нервы не позволили остаться равнодушной при виде родной оккупированной планеты.

– Постой-ка, кажется, я начинаю понимать… – Стас коснулся следующего сектора.

И тот незамедлительно вспыхнул зеленым. Остальные – красным.

Перед ними замельтешили какие-то исполинские руины в оливковом свечении марсианской пустыни. Безликие мертвые города, с похожими друг на друга осыпавшимися строениями. Многокилометровые пропасти каньонов с неясными огоньками где-то в глубине…

– Это явно какая-то третья система. Не из наших. – Стас активировал следующий сектор и невольно поежился, глядя на изображение большого бракоразводного комплекса на Якиманке, в котором он неоднократно заключал и расторгал очередные супружеские союзы.

В темном шаре стали сменяться пейзажи ухоженных городов, широких автомобильных трасс, современных космодромов со знакомыми силуэтами «стекляшек» и «пеликанов», мелиорационные сети в обжитых пустынях, благоустроенные перевалочные базы на Луне…

Стас смотрел на калейдоскоп картинок, не касаясь следующего сектора. Смотрел до тех пор, пока шар-экран снова не стал пустым, а круг на «столешнице» не окрасился в изначальный светло-серый цвет.

Молчание длилось долго. Никто не хотел озвучивать очевидное.

– Значит, один из шести вариантов, – сказала Вера наконец. – Остальные – в расход.

– Мы вовсе не обязаны выбирать! – быстро возразил Нужный.

– Тогда рано или поздно кто-нибудь доберется сюда и выберет за нас, – ответил Уиндел. – Или погибнут все шесть Солнечных.

– А что это за кнопка в середке? Активатор, что ль?

Ученый рассеянно посмотрел на Стаса и пожал плечами. Но через секунду он встрепенулся и вытаращился на разлинованный круг, словно увидел на нем скорпиона.

– Это… это же…

– Опять озарило? – устало вздохнул Нужный.

Уиндел, не дав никому опомниться, вдавил кнопку.

– Ёпть… – вылетело у Стаса.

Ученый торжествующе держал палец на утопленной кнопке, которая окрасилась в ярко-красный цвет. Зато все шесть секторов при этом озарились зеленым.

В темном шаре появилось изображение цилиндра с пристыкованным «Янусом» на фоне пустынного звездного космоса.

Через минуту оно исчезло. Вместе с искусственным затемнением демонстрационного «экрана».

– Это седьмой вариант, – торжествующе провозгласил Уиндел. – Взрываем долбаный цилиндр и – та-дам! – один-ноль в нашу пользу.

* * *

Уничтожить объект можно было только изнутри. Кому-то суждено было остаться, чтобы положить конец смертоносному сближению систем и разрушить каналы связи, возникшие уже между тремя из них. После долгого препирательства Жаквин настоял на том, что запустить систему уничтожения должен он. Ни на какие возражения ученый не реагировал, все сильнее раздражался при попытках переубедить его и беспокойно поглядывал исподлобья то на Стаса, то на свои часы.

Нужный решил предпринять последнюю попытку образумить ученого.

– Что же станет с людьми Солнечных, если исчезнут Точки перехода? Ведь половина нашего флота останется возле Земли Игрек, а многие их… «избранные люди» – наоборот, окажутся в когтистых лапках санкционеров. Связь между мирами оборвется навсегда. Ведь межзвездные расстояния вновь станут непреодолимой бездной. Что станет с людьми, культуры, мораль и быт которых так внезапно перемешали?

– Да ничего особенного, – мрачно отозвался Уиндел. – Довольно скоро обе стороны поймут, что системы перестали ускоряться, что никакой обещанной катастрофы не случится. И всё постепенно вернется на круги своя – покачается маятник и остановится в своем вечном шатком равновесии. Ну, разве что возникнут новые формы расизма, да сумасбродные астрономы – вроде меня – будут время от времени отправлять душещипательные радиопослания несостоявшимся соседям. Благо, теперь им известно, в какую конкретно область космоса их адресовать.

– Отчего так быстро погас твой азарт первооткрывателя? – подозрительно прищурившись, спросил Стас.

– Я все-таки гораздо старше тебя, Нужный. И хоть мне свойственно гипертрофированное любопытство, как любому истинному жрецу науки, у меня есть устоявшаяся система приоритетных ценностей.

– Неужто – человеческих?

– Их самых.

– И тебе не интересно, что там, в остальных системах? Есть ли там жизнь? Какая она? Не верю. Зачем же тогда было устраивать весь этот спектакль с моим участием?

– Ты еще юн, Станислав. Не обижайся, это лишь делает тебе честь… Разве не ты недавно хотел спасти мир? А ведь, как ни смешно, это – благородное желание. Хотя, несомненно, излишне амбициозное… Вот я и подумал, что когда-то в жизни надо сделать выбор. И сейчас у меня вдруг возник шанс уберечь от катастрофы аж шесть миров. Не использую – потом жалеть буду.

– Какой еще выбор, Уиндел? Между познанием и спасением?

– Именно.

– Похоже на религиозные догмы Средневековья, тебе не кажется?

– Некоторые из них не были лишены здравого смысла. Отчасти, конечно… Обрати внимание: мы – люди – любое познание умудряемся использовать для уничтожения друг друга. Кстати, религия – не исключение. Ты уверен, что, открыв остальные миры, мы не спровоцируем очередных конфликтов? Я не уверен.

– И это говоришь ты – человек, покоривший тонкости астрономии и астрофизики, выдвинувший чертову уйму радикальных научных гипотез и решивший миллионы математических уравнений? Уиндел, даже мне кажется, что неделя-другая не сыграет роли. Мы можем вернуться и рассказать людям правду. А потом непременно…

Стас осекся. Ему в грудь смотрел ствол армейской «Рарии».

Сердцу моментально стало неуютно и как-то… прохладно.

Ученый неуклюже держал автомат, стараясь не делать резких движений, но вовсе не намеревался его опускать.

Вот, оказывается, почему он так неудобно поджимал правую руку под комбезом все это время. Кто бы мог подумать…

– Я считаю наш дальнейший спор лишенным смысла, – произнес Уиндел. Сглотнул. Кадык острым жалом пробежал по горлу туда– сюда. – Время, в течение которого можно спасти хоть одну жизнь, – уже бесценно. Помни об этом, Нужный. Ты отступил от своего прошлого, стал ренегатом, убежавшим из счастливого мира санкций, и нет судей, чтобы обвинить тебя в этом. Но не отступай от будущего. Кто знает, каким оно может быть… Ведь ты всегда смотрел на небо и ждал чуда, Стас. Оно произошло.