Книга Рыцарь в сверкающих доспехах - Джуд Деверо

Они набросились друг на друга: бешено, быстро, яростно… Покрытые потом тела липли друг к другу, когда они поднимались и падали вместе… снова, снова, снова…

Наконец все было кончено. Николас подвел под нее ладони и поднял, чтобы помочь встретить его последний глубокий выпад. Мир завертелся перед глазами Даглесс. На миг застыв, она обрела освобождение.

Прошло немало времени, прежде чем она пришла в себя и смогла думать снова, видеть снова. Николас широко улыбался. Белые зубы сверкали в темноте. И даже несмотря на почти полный мрак, было видно, как он счастлив.

Но к Даглесс уже вернулась способность соображать.

– Что мы наделали?! – прошептала она.

Николас чуть отстранился и поставил ее перед собой.

– Мы только что начали.

Она часто моргала, пытаясь взять себя в руки, потому что каждое его прикосновение вызывало сильный трепет. Соски, касавшиеся его груди, набухли и пульсировали.

– Почему ты здесь? О боже, Николас, что мы наделали?!

Она попыталась сесть на скамью, но он привлек ее к себе.

– Позже будет время для слов, – отрезал он. – А теперь я займусь тем, о чем так долго мечтал.

– Нет! – охнула она, отталкивая его и принимаясь натягивать лохмотья, в которые превратилась ее сорочка – Нам нужно поговорить. Позже не будет времени. Николас, пойми, у нас больше не будет времени!

Он властно обнял ее.

– Ты по-прежнему настаиваешь на том, что должна исчезнуть. Но посмотри… мы всего лишь ощутили вкус… вкус друг друга, и все же ты осталась.

Как сказать ему? Она рухнула на скамью, опустив голову.

– Я знала, что ты здесь. Чувствовала тебя. И точно так же, как знала, что нужна тебе, знаю, что это наша последняя ночь вместе.

Николас, не ответив, тоже сел рядом, но так, чтобы их обнаженные тела не соприкасались.

– Я всегда чувствовал тебя, – тихо признался он. – Этой ночью ты услышала мой зов, но и со мной всегда было то же самое. После отъезда… – он помедлил, – я каждую секунду слышал твой плач. Он звучал у меня в ушах, заглушая все остальное. Я не видел Леттис. Потому что видел тебя в слезах. – Он сжал ее руку, прежде чем поцеловать. – Я оставил эту женщину. Никому ничего не сказал, даже Киту. Взял коня и уехал. В тот момент, когда я должен был произносить обеты, меня у алтаря не было. Вместо этого я мчался сюда во весь опор. И прискакал только сейчас.

Он исполнил ее желание, но чудовищность того, что они сделали, испугала Даглесс.

– Что теперь будет? – пробормотала она, глядя на него огромными глазами.

– Будет… гнев. Гнев с обеих сторон. Кит… Моя мать будет вне себя… – Он отвел взгляд.

Даглесс отчетливо видела, как разрывается Николас между долгом и любовью. К этому времени ее здесь не будет. Она не сможет ему помочь.

Даглесс погладила его по руке:

– Ты не женишься на ней, даже если я исчезну?

Николас повернулся. Глаза его опасно сверкнули.

– И ты хочешь оставить меня сейчас?

Она бросилась ему на шею, заливаясь слезами:

– Будь у меня выбор, я никогда, никогда не покинула бы тебя, но теперь все изменилось. Скоро я уйду. Я это знаю. Чувствую.

Он поцеловал ее. Пригладил волосы.

– Сколько у нас времени?

– До рассвета. Не больше. Николас…

Он заставил ее замолчать поцелуем.

– Лучше несколько часов с тобой, чем целая жизнь с другой женщиной. А сейчас ни слова больше. Пойдем. Эти часы мы будем любить друг друга.

Встав, он повел ее ко все еще работавшему фонтану и принялся намыливать жидким мылом.

– Ты оставила это здесь, – пояснил он, улыбаясь.

«Забудь, что это конец, – подумала Даглесс. – Забудь. Этой ночью время должно остановиться».

– Откуда ты з-знаешь, что я здесь купалась? – запинаясь, спросила она.

– Я был одним из тех, кто наблюдал.

Даглесс оцепенела и, опомнившись, наградила Николаса таким взглядом, что его руки тоже застыли.

– Наблюдал? Кто следил за мной?

– Все! – ухмыльнулся он. – Неужели не заметила, что мужчины целыми днями зевают? Они встают чуть ли не ночью, чтобы спрятаться в кустах.

– Спрятаться? – прошипела Даглесс. – И ты был одним из них? Ты допустил это?! Позволил мужчинам шпионить за мной?!

– Останови я их, и сам бы не получил удовольствия. Что же мне оставалось делать?

– Делать? Ах ты…

Она набросилась на него, но он ловко увернулся, поймал ее, прижал к себе и, забыв о купании, принялся целовать груди. И совершенно не обращал внимания на то, что оба стоят под водой.

– Как мне хотелось этого, – шептал он, – как хотелось…

– Душ, – пробормотала она. – Душ.

Ее руки запутались в его волосах, его губы скользили все ниже и ниже. Он уже стоял на коленях.

– Николас… мой Николас…

Они снова любили друг друга, только на этот раз в воде. Николас заново открывал ее тело, но Даглесс… Даглесс все это время вспоминала их единственную ночь в двадцатом веке. И судорожно гладила его, целовала, находя все новые местечки, которых она не касалась или не пробовала на вкус раньше.

Сколько часов прошло? Они не знали. Вода перестала течь: вероятно, тот, кто вертел колесо, слишком устал, чтобы продолжать. Она и Николас, обнявшись, легли в сладкую зеленую траву.

– Мы должны поговорить, – сказала она наконец.

– Не должны.

Она прильнула к нему:

– Должны. Это наши последние минуты вдвоем.

– Завтра, когда солнце коснется твоих волос, ты сама посмеешься над своими предчувствиями. Никакая ты не женщина из будущего. Ты со мной, здесь и сейчас. И навсегда останешься со мной.

– О, как мне жаль… – хрипло выдавила она, сглатывая комок в горле. Ее рука шарила по его телу, лаская в последний раз. В последний раз. – Николас, умоляю, выслушай меня!

– Хорошо, но потом буду любить тебя снова.

– Когда ты исчез, оказалось, что никто тебя не помнит, словно ты вообще не существовал. Это было так ужасно. – Она спрятала лицо на его плече. – Ты пришел и ушел, но никто тебя не помнил, как будто я тебя придумала.

– Меня легко забыть.

Она приподнялась на локте, легко дотронулась до его бороды, щеки, погладила брови, поцеловала веки.

– Я никогда тебя не забуду.

– И я тебя.

Он завладел ее губами, но когда захотел большего, Даглесс отодвинулась.

– То же самое произойдет, когда я уйду. Я хочу, чтобы ты был готов к тому, что меня никто не запомнит. Не… не знаю, что сказать… но не сходи с ума, пытаясь заставить их вспомнить.