Книга Коло Жизни. Зачин. Том второй - Елена Асеева

– Ты только. Только не смотри на меня, как в прошлый раз.

– Нет, нет, моя любезная не буду! Не буду так смотреть, – торопко произнес Асил, и его голос, так напоминающий голос Огня, серебристыми переливами, проплыл по залу. – Прости, прости меня за тот взгляд. Я же не знал, кто ты моя любезность. Я бы не позволил… Никогда не позволил такой грубости в отношении тебя, если б ведал, что ты наша бесценность.

– Владушка, – нежно молвил Небо и протянул навстречу девочке руку, видно узрев ее волнение. – Асил очень желал тебя увидеть, прикоснуться ежели ты позволишь. Но он не станет настаивать и уйдет, коль тебе это неприятно.

– Нет! Нет! – тотчас отозвалась Владелина, тревожась теперь, что Асил огорчится и уйдет… И тогда она уже точно не побудет с ним, не прикоснется, как о том мечтала с первой их встречи. – Пусть! Пусть не уходит! Я разрешаю, разрешаю!

Голос девочки надрывно дрогнул и она, резко сорвавшись с места, кинулась навстречу к Асилу, каковой в тот же миг вскинул от облокотницы к ней свою тонкую руку. Владелина остановилась подле протянутых перст Бога, стоило им лишь коснуться волос на ее голове, и порывисто качнулась, ощущая мгновенно выплеснувшееся в лоб томление. Асил данное волнение также ощутил, и несмотря на явное недовольство Небо желавшего самому успокоить девушку и вже для того даже спустившего ноги с тахты, стремительно подхватил ее под мышки и подняв на руки прижал к груди, досадливо кинув в сторону старшего брата:

– Она разрешила.

И не мешкая, похоже страшась, что Небо сейчас у него отнимет девочку, старший Атеф придержал ее голову ладонью и слегка развернув, приложился губами ко лбу, тем самым укрепляя связь меж Крушецом и им, третьим сыном Родителя… тем лобызанием единожды снимая всякое томление, боль с плоти.

– Я тебе, что-то принес, – ласково молвил Асил.

Бог бережно усадил юницу себе на колени таким образом, чтобы она не видела недовольства Небо, который не рассчитывал, что младший брат так быстро прикоснется к ней, да еще и оставит в непосредственной близи от себя.

– Принес тебе нечто, – дополнил старший Атеф и прикоснулся губами к макушке головы Влады.

Нежно приобняв ее за плечико левой рукой, Асил поднес правую сомкнутую в кулак к лицу девушки. И неторопливо… степенно раскрыл каждый сомкнутый перст. В центре ладони Бога лежал небольшой платиновый многогранник, где четыре стороны были треугольными и сходились в одной вершине, основанием, какового служил квадрат. Грани той пирамиды дюже гладкие, залащенные, на коих не просматривалось трещинок, прорех аль выемок, вроде это было едино-скроенное тело.

Зиждитель малость наклонив голову, заглянул в лицо девочки и широко засиял улыбкой, а миг спустя многогранник нежданно изменил цвет и форму. Он точно в доли секунд укоротился и враз сплющившись, вытянулся, обратившись в достаточно крупную ярко окрашенную ящерицу с четырьмя лапками. Спина у рептилии была голубоватая с белыми вкраплениями, на долгом хвосте переходящим в полоски. Само тельце ящерки плотное, слегка приплюснутое, венчалось крупной головой. На каковой поместились два глазка с вертикальными зрачками. Ящерица, по всему вероятию, оказалась живой, ибо не только шевелила хвостом, отворяя рот, облизывала языком свои глаза, но и вмале принялась бегать по вытянутой ладони Бога, и даже повисать на его слегка расставленных пальцах, будто карабкаясь по ветвям деревьев.

– Ого! – восхищенно дыхнула девушка, неотрывно глядя на ящерку. – Она, что ж живая?

– Видимо, – мягко отозвался Асил и ухмыльнулся. – Этот курад может принять вид любого создания, творения, оное ты задумаешь. Не важно, будет ли это животное, птица, рыба аль растение.

Старший Атеф смолк, и немедля голубоватая ящерка вновь обратилась в плоское теперь уже серебряное тело, а миг спустя обернулась в стрекозу. И то была не просто большая, а прямо-таки огромная стрекоза с темным туловищем, отливающим металлическим блеском, с прозрачными, долгими крылышками основания коих имели янтарный окрас. Стрекоза шибутно взмахнула крыльями и враз взлетев с ладони Бога, подалась ввысь закружив подле деревца в его венце.

– Улетела! – разочарованно молвила юница, узрев тот скорый полет.

– Нет, вернется, – спешно ответил Асил, успокаивая девочку и склонившись, прижался щекой к ее голове. – Вернется, как только я пожелаю.

– Я тебя очень хотела увидеть, – чуть слышно шепнула Влада, ощущая идущую, плывущую любовь, будто родителя, от старшего Атефа.

– Я тоже моя любезность, – нежно продышал Бог, а мгновение спустя на его ладонь уселась стрекоза и обернулась в курад, только нынче ставший золотым. – Возьмешь курад? Когда-то это было первое творение нас четверых старших Богов: Першего, Небо, меня и Дивного… С этого курада многое началось, и оно будет вельми занимательным в твоем обучение. Сие просил передать тебе Перший.

– Перший, – торопко произнесла вслед за Асилом девочка и почитай схватила с ладони Бога курад, цепко зажав его меж перст. – Возьму… возьму, коль то передал Перший, и принес ты.

Девушка немедля замерла, точно страшась досказать дальше и тем вызвать волну смури, а после развернула руку так, чтобы курад покоился сверху на ладошке и туго вздохнула. Да тем дуновением изменила форму и цвет курада, обратив его в буровато-коричневую птичку с долгим, закругленным хвостиком. Пташка резво взметнула крыльями и закружив над сидящими в зале Богами и девочкой низко прокричала «фюить-трр».

– Что такое курад? – приподняв голову, вопросила Владелина, всматриваясь не столько в птицу, сколько в близкое и вельми дорогое ей… а вернее лучице лицо Асила.

– Человек называет это чудом! – легохонько дыхнул Бог ей в ответ и радостно улыбнулся.

Влада положила голову на грудь старшего Атефа, сомкнула глаза и замерла, поелику живущий в ней Крушец, как и все лучицы до него и, верно, после, зависел от любви Зиждителей, будучи рожденным, взращенным в одной из частей их божественной плоти.

Глава сорок первая

Темное марево космоса окутало своей плотностью всю Солнечную систему, словно то бреющее испарение выпорхнуло откуда-то из глубин небесных тел, центральное место из каковых занимала звезда Солнце, а главную, ведущую роль несла на себе голубая третья по счету планета Земля. Вероятно, на самую малость, ибо в том пространственном состояние время не подлежит подсчету, все космические объекты, не только планеты, астероиды, спутники, но и совсем крошечные тела, обращающиеся вкруг Солнца, застыли… недвижно и напряженно… И тогда внезапно оболочка окружающая планету Земли граничившая с околоземной частью безбрежного космического междупутья, перемещающая смесь газов, окрасилась одновременно в златые и серебряные полутона.

Там в глубине атмосферы Земли, будто колыхалось в верхнем его слое огромное, густое облако радужно испещренное лучами света, а в нем плыли четыре яркие не больше ладошки горящих шара. Свет, что властвовал подле них нежно, словно руки родителя окутывал их, лелеял и даже ласкал. Шары, вроде газовые сгустки переполненной жизнью почки, самую толику набрякли… Еще чуть-чуть взросли в размерах, а после зычно плюхнув боками, разомкнув дотоль сомкнутые створки стали выпускать… откалывать… выбрасывать из себя и вовсе крошечные искры… Те мельчайшие, наполненные водородом, газовые горящие брызги, сжатые силой собственного тяготения, своим внешним видом, строением, составом напоминали огромную звезду Солнце, что даровала жизнь всей системе в целом, и в частности планете Земля. А потому пылающие рдяно-золотым светом, они стали вырываться и из самого радужного облака и вмале вроде впитываясь, цепляясь за густые испарения мироколицы вместе с ее массами совершать колебательные, коловращающиеся движения окрест планеты по предписанным им законам Родителя в ожидание рождения на планете новых тел.