Книга Восточная стратегия. Родом из ВДВ - Валентин Бадрак

– Знаешь, – попробовал начать разговор Игорь, – я вот смотрю на людей, на автобусы, машины. Мне странно видеть, даже как-то дико принимать, что люди спокойно между собой разговаривают…

Он говорил совершенно искренне, он еще не привык к нормальным цивилизованным отношениям между людьми.

– Чудак ты, – посмотрел на него Артеменко и улыбнулся. – Ты просто одичал там, на войне. Но это быстро пройдет. Театры, концерты, гуляния по городу – все рассеется.

Игорь недоверчиво покачал головой.

– Ты ж сюда на три года? – спросил Алексей, и Игорь утвердительно кивнул головой, раздражаясь внутри на вопрос. Ведь он уже спрашивал!

– А потом? Ты же можешь в Москве застрять?

– Не знаю. Да и не очень-то хочу. Там – настоящая жизнь, истинные отношения. Та жизнь отсюда кажется дикой, первобытной. Но она, на самом деле, основана на правилах сильнейшего.

Теперь уже Алексей покачал головой, и по глазам его Игорь увидел, что друг ничего не понимает, ничего не принимает. Как бы рассказать Леше что-нибудь из настоящей жизни. Про Басаева – точно нельзя! Это табу, полный запрет, хотя никто и не предупреждал его прямо. Про то, как головы режут одни люди другим людям, – но какой смысл экспортировать ужасы?! Тогда хотя бы про хулиганство десантное – это, пожалуй, можно.

– Хочешь пару приколов из нашего десантного быта?

– Валяй, только правдивых, без приукрашивания.

– Так вот, стоим однажды в Гудауте. Я обеспечиваю охрану и оборону объекта. Командир полка по связи: «Дидусь, завтра командующий у тебя на объекте будет. Со мной, разумеется. А у тебя там бардак вопиющий! Надо все площадки, дорожки выложить бордюрами и покрасить их. Ясно?!» Я ему отвечаю: «Так точно! Только где бордюры взять?» Кэп мне как рявкнет в трубку: «Ты исполняешь обязанности комбата?! Ты и думай!»

– Ну и что ты? – усмехнулся Алексей, для которого такая ситуация попахивала абсолютным безобразием. Гнетущим абсурдом. Чудовищным, непростительным идиотизмом.

– Я понял: кэп проверяет мою смекалку, насколько можно на меня рассчитывать в боевой ситуации. Я беру три КамАЗа – и на трассу. Перегородил несколько километров трассы, поставил вооруженные патрули и выбил за несколько ходок все бордюры. За ночь ими огородили все площадки на аэродроме и площадке приземления, все покрасили. Зато утром кэп просто обалдел! Не ожидал. Командующий, поскольку не знал об этой задаче, не обратил внимания. Но бонус свой я получил – в виде неограниченного доверия кэпа…

Дидусь смотрел с гордостью, в глазах его сверкали искры бесшабашной отваги. Артеменко взглянул на друга с удивлением и непониманием.

«Не врубается, – разочарованно подумал про себя Дидусь. – Далек он от смысла этих действий, никак не увязывает их в общий пучок. Эх, не понимает, что карьера делается деталями, умением обратить командирское внимание на свои исключительные способности решать любые задачи в любое время. По-маргеловски. Ну да ладно…»

Они поговорили еще немного о десантских буднях, и разговор сам собой перекинулся на ребят из их выпуска, что уже успели освободиться от офицерского груза.

– Ты-то как себя чувствуешь, не жалеешь? – неожиданно спросил Дидусь.

– Да как тебе сказать, – протянул Артеменко, стараясь меньше врать и больше говорить об истинных ощущениях, – не распробовал я еще толком. Не знаю, скажу честно. Конечно, есть мимолетная тоска. Но когда вспомнишь о покраске травы, подвешивании листьев на деревья, дерновании холмов, тошно становится.

– Так то ж только средство. Без него нельзя к цели. – Игорь пытался не замечать уколы товарища, как будто негатив об армии касался его лично. – А на что рассчитываешь во Франции? Заработать денег или перейти в категорию самостоятельных бизнесменов?

«Щупает мои цели, – подумал Алексей. – Что ж, щупай. Если б ты, брат мой, знал мои настоящие цели!» О последнем Алексей подумал с нескрываемой тоской.

– Что получится. По меньшей мере, набраться опыта, посмотреть за пару лет, как у них там бизнес работает, немного мир увидеть и своим девчонкам показать. Ну а если карта ляжет, конечно, создам свое дело…

Артеменко подумал, что, пожалуй, не так уж плохо вышло с ответом. Но он хорошо знал также, что этим лишь успокаивает себя – на самом деле, впервые он испытывал столь явное отвращение из-за своего безапелляционного вранья, из-за того, что вынужден казаться хуже, чем есть на самом деле. И сколько раз теперь в жизни придется выставлять себя в глупом, дубовом виде? Взамен рассказа о своей почти героической биографии.

На следующее утро они прощались. Прощались жадно, надолго, и каждый это знал, чувствовал глубинным сознанием, всеми клеточками. Дидусь намеревался пробыть в Москве три года, Артеменко через несколько дней улетал с семьей в Париж – как минимум года на четыре.

Они крепко, по-братски обнялись. Так, как прежде, когда прощались после училища. Может быть, еще крепче. Старт они уже сделали, но все самое главное у каждого теперь впереди. Нежно, без тени наигранности и кокетства попрощались их женщины и приласкали детей, как своих.

– Ничего, брат, дерзай! Все только начинается! – Дидусь произнес эти слова просто, с непреложной мужской уверенностью командира.

«Как же он все-таки прав, – подумал Артеменко, – провидчески прав».

– Да, брат, – подтвердил он твердо, чувствуя облегчение и радость, – все только начинается!

Киев, июнь 2011 года