Книга Производственный роман (повес-с-ть) - Петер Эстерхази

Бежал он по траве, с профессиональной точки зрения слишком уж высокой, и травинки рисовали на носках пыльных Puma Pele King тонкие, извилистые полоски. «Как если бы там проползали худые улитки». Как если бы они устраивали там рандеву. Иногда он прерывал и без того медленный бег и сменял его на ходьбу. Вечер гудел, и по мере того, как он все больше отставал от глупым образом выбравших бег остальных, все сильнее ощущалось одиночество в этой глубокой темноте и одновременно с этим какое-то дерзкое слияние с природой. (Отец мастера — прямая этому противоположность: то, как этот человек попадает от одной печатной машинки до другой — словно лунатик.) Добравшись до противоположного поворота, он оказался перед горой, ее большой черной массой, которая почти растворялась в небе, звезды на последнем, на первом же свет мерцающих фонарей делали зрелище разнообразным и особенным. Сверху слышалось гавканье собак. Элегический круг завершился коротким ускорением.

Внутри он поступил неожиданно, набросив одежду (переброшенную ему господином Дьердем, севшую при стирке рубашку и т. д.) на потное и немного зудящее тело. «Ты на этой неделе уже мылся?» Он поучительно поднял палец (ноготь на нем еще меньше, чем на других; задача, наверное, и из-за нее), в называемом раздевалкой закоулке бывшей маленькой раздевалки, называемой складом. «К грязи можно привыкнуть», — сказал он со значением то, что, наверное, уже было известно ему из другого места. Он оказался до обидного прав!

52 Мадам Гиттислегла. Семейный мотор. Однажды вечером она вдруг села в кровати, ангел сна все еще витал над ней, нанося печать бессмысленности на ее черты, и сказала читающему книгу перуанского господина Варгаса Льосы мастеру: «Слушай, ива(!), этот обойщик Табачко — вроде человек искусства. Рисует, книги собирает. Любит искусство». (В связи с Варгасом Льосой, или, как мастер называет его на венгерский манер, Варгашем Йошкой, мне вспоминается, что у мастера еще в начальной школе был одноклассник по имени Йошка Варга, вратарь классной команды. Это был вратарь с хорошими рефлексами, но ненадежный. Во всяком случае временами он здорово защищал ворота. В таких случаях при уходе с поля он, ломая руки, сновал взад-вперед и выражал неудовольствие. В таких случаях нужно было подойти к нему и сказать: «Да нет, Йожика, ты однозначно хорошо защищал». — «Вы так считаете», — начинал тешить себя надеждой Йожеф Варга. «Это эффект-йошкиварга». Мастер иногда применяет его по отношению к мадам Гитти. Как мы видим, эффекта столько, что куры не клюют.)

Он подскочил к женщине, убрал у нее с лица измятую прядь. Погладил. «Старушка ты моя» — с этими словами он изволил уйти в аптеку. Кассирша спросила мастера, нет ли у него 50 филлеров. Он ответил: «Есть» — и начал рыться в удобном кармане своего пальто из лодена — щедрая душа господина Дьердя! — и в самом деле нашел 50 филлеров, чего и сам не ожидал, — передавая, значит, денежную единицу, улыбнулся он и сказал: «А ведь если серьезно, я и сам не ожидал». Покинул территорию дружбы и, как заведено, сбоку, встал в начало очереди в кассу. Тогда кто-то враждебно произнес: «Встаньте, пожалуйста, в конец». «Кто уже оплатил, пусть подходит вперед», — встала на его защиту аптекарша, которая чрезвычайно понравилась мастеру. («Что это еще за женщина?» — спросила мадам Гитти. Мастер небрежно махнул рукой: «Дружище, я — это лирическое «я».) Он побрел было вперед, поджав хвост, потому что, к сожалению, принадлежит к такому типу, когда несколько человек заявили, что здесь все платили. На это лицо его прояснилось, чувство языка пробило себе дорогу, и он удовлетворенно сказал стоящей перед ним женщине преклонных лет: «Тогда это очередь для тех, кто без очереди». Он увидел, что молодой человек за два до него улыбается, а тот, кто в самом начале посылал его назад, пожимает плечами — — — — —

На мастере лежала ответственность. «Так сразу все навалилось». (Расплодились…) Раным-рано мастера спрашивают, спит ли он; и с течением времени пифическая хитрость вопроса доставляет ему все меньше удовольствия. «Папка, ты спишь?» Он изволил перевернуться на другой бок, отмахнувшись от дилеммы; он уже прекрасно знал: маленькая дамочка, напрягая мускулы, ждала его следующего трюка. «Папка! А-а! А-а!> — счастливо хихикала она. Я такого еще не видел: как выброшенный пружиной, до этого еще такой разморенный дух вскакивает и сонно отправляется за Горшком; затем, шатаясь, выходя из кухни, потому что чуть не упал в обморок от такой кучи пованивающей немытой посуды, особенно от одного серебряного, но скорее мельхиорового блюда, к которому полностью присохли желтоватые остатки яйца, и зайдя в ванную, не нашел там ничего, даже свое лицо в зеркале, затем, покачиваясь, во внутреннюю комнату, увидел скомканную постель, в ней маленькую женщину с желтыми волосами, свернувшуюся, как кошка, тогда он подошел к кровати, навалился на нее слегка и в то же время оперся, затем пристально посмотрел Митович в глаза (простыня слизко темнела, губы у девчушки оттопырены) и сказал: «Зазнаемся, шеф».

(Можно улыбаться. Но все-таки эта ситуация — как мастер, рухнув на кровать и своего ребенка, беспомощно вновь и вновь обводит все взглядом, как тотчас же обнаруживает Горшок рядом и с безнадежным гневом и любовью смотрит на маленькую паршивку, а также сладко посапывающую жену, а в это время хлопотливые соседи уже поднимают шторы и дают подзатыльники досадно копошащимся детям, не дай Бог, опоздают в детский сад, а вследствие этого потом и на работу, — так вот, эта ситуация, добавим к этому отчуждающее воздействие запахов, хорошо характеризует безнадежность перспектив на уединенное существование, о которых уже писали и другие, да и я уже, в другом месте.)

Мастер, движимый великой жизненной силой, наконец пристроил малышку на Горшок, притворившись, будто приключившегося конфуза в его матовой желтизне рядом с милой мадам нет вовсе, «как какой-нибудь извращенец-муж».

Он растроганно посмотрел вокруг, девчушка восседала, Фрау Гитти по-младенчески сладко сопела. «Знаете, друг мой, тогда я подошел к окну, прижал лоб к стеклу, оставил след, и мне пришло в голову, что всегда надо будет помнить это время, ведь тогда… — стыдливо всхрапнув, он чуточку помедлил — …тогда я был счастлив». Гей!

И, таким образом, мое описание приобретает точность, Gott sei Dank.

Хотя довольно было и этого мимолетного взгляда через окно на более значительные взаимосвязи, как труба уже звала его (!). Отпрыск завопил, потому что края были мокрыми, а женщина с места в карьер сказала: «Ты поставил воду для чая?» Еще не поставил. «Да», — ответил он и помчался в кухню. Тогда началась великая неразбериха! Что за похожая на месть цепь мест, совпадений событий, изменений и отождествлений!

В силу того что немытые тарелки, словно целеустремленные чемпионы, почти достигали крана, чайник можно было втиснуть на место лишь повернув набок но в силу того что таким образом он наполнился лишь наполовину нужно было немного его выровнять таким образом несколько тарелок у основания раковины дзынькнуло в силу того что свалилось в силу того что мастер человек щепетильный он заметил что идущая вода холодная таким образом вознамерился ее вылить и планировал прибегнув к помощи газового нагревателя заменить ее на горячую однако носик крана за это время как-то очутился в чайнике и оттуда ни туда ни сюда только если повернуть набок но тогда выльется вода которую он только что туда налил хотя тут его как громом среди ясного неба осенило что именно этого он и хотел.