Книга Шарада - Сандра Браун

– Да нет, ничего. Сумасшедшее предположение.

– Ну, раз начала, так говори.

– Может быть, поэтому он и дал согласие на то, чтобы ее сердце было передано для трансплантации. Он убил Джуди, но в глубине души не хотел ее смерти.

– Тогда почему он пришил тех троих, чтобы остановить ее сердце?

Она слабо улыбнулась ему и пожала плечами. – Да, это существенный пробел в моей теории. Я же говорила, что предположение сумасшедшее.

Алекс резко убрал ноги с шезлонга и сел прямо, глядя ей в лицо.

– Знаешь, в прошлой жизни ты, наверное, тоже работала в полиции, Кэт Дэлани. У тебя способности к дедуктивному мышлению. – Он заглянул ей в глаза. Его голос понизился до интимности. – Я рад, что у тебя все закончилось.

Кэт глубоко вздохнула и сделала медленный выдох.

– Я тоже.

– Пошли ужинать?

– Да. Я умираю от голода.

Ужин утолил ее голод. Жаль, что нельзя также быстро заставить себя забыть все плохое. Сцена в больнице для душевнобольных надолго останется в ее памяти.

Миссис Рейес-Данн была в расстроенных чувствах. Плача, она созналась, что солгала насчет газетных вырезок, ей доводилось видеть их раньше.

– Я стирала белье Поля и наткнулась на них в его чемодане, – призналась она. – В тот момент я понятия не имела, откуда он их взял, потому что они были не из газет штата. Но я так это и не выяснила. Чем меньше разговоров о пересадке сердца, тем лучше. Видите ли, некоторые члены нашей семьи были так же недовольны им за то, что он отдал сердце Джуди для пересадки, как и за то, что убил ее. А некоторые рассудили, что она сама виновата. Мужской шовинизм, вы же знаете.

Кэт и Алекс понимающе кивнули.

– Его жену застали в постели с другим, поэтому ее убийство сочли оправданным. Но изъятие ее органов, вместо того чтобы похоронить тело целиком, противоречит нашим религиозным и культурным традициям. – С каждой минутой ее печаль все возрастала. – Может быть, если бы я попыталась что-либо выведать у Поля, когда нашла эти газетные вырезки, вам не пришлось бы выдерживать все это, – сказала она Кэт. – Если бы я раньше поняла, насколько Поль безумен, те трое остались бы живы. Я знаю, что побудило его убить Джуди, но не могу поверить, что мой брат мог хладнокровно убить совершенно незнакомого ему человека.

– Но он каждый раз вновь и вновь убивал Джуди, а не других людей, – напомнил ей Алекс.

– Я это понимаю. Но все равно мне трудно поверить, что Поль способен на такое.

И Кэт и Алекс старались ее успокоить, но безуспешно. Как и они, она понимала, что ее брат будет упрятан в сумасшедший дом до конца своих дней. Он никогда не оправится от неверности своей любимой Джуди. Его дочери вырастут без обоих родителей и вечно будут носить на себе печать проклятия из-за преступления отца.

Кэт знала, как это тяжело. Ее сердце сжималось от жалости к девочкам, которых она никогда не видела.

Они с Алексом приступили к обеду, наслаждаясь бифштексами, запеченным картофелем, салатом и пирогом с орехами, выбранными Кэт в супермаркете.

Спустя некоторое время Алекс отодвинул пустую тарелку и откинулся назад на спинку стула, вытянув вперед длинные ноги.

– А знаешь, что меня в тебе больше всего восхищает?

– Количество еды, которое я могу умять в один присест? – пошутила она, поглаживая себя по наполнившемуся животу.

– И это тоже, – широко улыбнулся он. – Для такой худышки, как ты, это действительно немало.

– Благодарю, сэр, – протянула она. – Не помню, чтобы мне когда-нибудь делали такой комплимент. Когда его смех иссяк, он снова стал серьезным.

– На самом деле я собирался сказать, что меня больше всего восхищает твоя смелость. Сегодня, когда Рейес до тебя дотронулся, ты даже не сдвинулась с места. Это могло кончиться… – Он покачал головой. – Любой на твоем месте струсил бы. Я никогда не знал ни одной женщины – и чертовски мало мужчин, – которые могли бы сравниться с тобой в храбрости. Я говорю это серьезно, Кэт.

С отсутствующим видом она воткнула вилку в остатки своего пирога.

– Алекс, я совсем не храбрая.

– Не правда.

Она положила вилку и посмотрела на него.

– Я трусиха. Если бы я была смелой, мои родители не умерли бы.

Он вскинул голову.

– С чего ты взяла?

Кэт никому не рассказывала, что случилось на самом деле в тот день, когда школьная медсестра привела ее домой раньше обычного, – ни сотрудникам органов опеки и попечительства, ни экспертам, которые пытались определить, насколько случившееся повлияло на маленькую Кэт Дэлани, ни кому-либо из ее приемных родителей, ни Дину. Никому.

Но сейчас она почувствовала неудержимое желание поделиться с Алексом и облегчить свою душу.

– Все случилось не совсем так, как я тебе рассказывала, – тихо начала она. – Медсестра рано привезла меня домой. Странно было видеть машину моего отца на дорожке перед домом. Обычно в это время дня он был на работе. Отец редко брал выходной, даже по субботам и воскресеньям. Дело в том, что ему приходилось работать сверхурочно, чтобы оплачивать мои счета за лечение. И все равно он влез в долги, и кредиторы требовали уплаты.

Я тогда не понимала всего этого. Такие слова, как вторичный заклад, арест имущества, дополнительное обеспечение еще не входили в мой лексикон. Но они частенько мелькали в приглушенных разговорах моих родителей.

Кэт начала аккуратно складывать свою салфетку: она явно тянула время, давая себе возможность собраться с силами, чтобы продолжить рассказ.

– В тот день, едва переступив порог кухни, я почувствовала, что что-то не так. В доме была… атмосфера, которой я никогда раньше и после того дня не ощущала. Меня охватил озноб, и вовсе не потому, что у меня была лихорадка. Я думаю, это было предчувствие беды. Но, что бы это ни было, мне страшно не хотелось идти по коридору к спальне моих родителей.

Но я себя заставила. Дверь спальни была приоткрыта. Я заглянула внутрь. Они не были мертвы, как я говорила тебе раньше, как я говорила всем. Моя мама, опершись на подушки, лежала на кровати и плакала.

Папа стоял возле нее. Он держал в опущенной руке пистолет и что-то тихо говорил ей. Только много позже я поняла, что он объяснял маме, почему их самоубийство было единственным выходом из финансового тупика.

Я же почему-то подумала, что он говорит о том, чтобы убить меня. Он произносил что-то вроде: «Это единственный выход. На самом деле, так будет лучше для Кэти». Он всегда звал меня Кэти, – добавила она с печальной улыбкой. – Я знала, что стоила им уйму денег. Но, помимо финансовых трудностей, их жизнь и в других отношениях превратилась в ад. Вместо того чтобы придумывать наряды, моей матери приходилось изобретать способы прикрыть мою безволосую голову после химиотерапии. Моя болезнь в большей степени повлияла на нее, чем на меня. Да и поправлялась я значительно быстрее. Мама за мной не поспевала.