Книга Дьявольская королева - Джинн Калогридис

Поднимаясь по лестнице в апартаменты, я увидела мадам Гонди. По-прежнему красивая, но усталая и нездоровая, она поджидала меня на площадке. Камеристка не улыбнулась, встретившись со мной взглядом, в руке она крепко сжимала письмо.

Я поднялась на площадку и протянула руку за посланием. Сломав печать, я развернула бумагу и прямо там, при свете лампы, которую держала мадам Гонди, начала читать.

Почерк был мужской, но принадлежал не Цуниге, а герцогу Альбе, преследователю гугенотов. Я взглянула на дату: тринадцатое августа.

Многоуважаемой королеве Франции Екатерине

Ваше королевское величество, насколько я понимаю, посол короля Филиппа во Франции дон Диего де Цунига доложил Вам о вторжении французских солдат в Нидерланды. Ими командовал один из Ваших генералов-гугенотов. Я слышал, что этот генерал — доверенное лицо Вашего сына, короля Карла.

Возможно, Вы пожелаете спросить Вашего сына, знает ли он или его друг-гугенот о том, что три тысячи вооруженных французских солдат высадились на нашей границе сегодня рано утром. Было бы неплохо, если бы Вы обратили внимание на тот факт, что мои источники — а они прекрасно осведомлены о деятельности адмирала Колиньи — проинформировали меня о том, что он собирает армию численностью не менее четырнадцати тысяч солдат.

Мне известно, что большинство еретиков находятся сейчас в Париже на бракосочетании их вождя с Вашей дочерью, сестрой короля Карла. Они захватили с собой оружие, чтобы после церемонии сразу двинуться в Нидерланды.

Дон Диего также сообщает, что Вы понятия не имели о сложившемся положении и что Ваш Совет проголосовал против вторжения в Нидерланды армии адмирала Колиньи. Если это правда, Вашей семье грозит серьезная опасность. Возможно, я пришлю Вашему величеству несколько своих надежных шпионов. Они утверждают, что парижские кузнецы день и ночь куют для гугенотов мечи и другое вооружение и что сразу после заседания Совета господин Колиньи публично хвалился, что он не признает решений Совета. Он выступит в Нидерланды в любом случае, даже без согласия короля, и разобьет меня своей армией, насчитывающей четырнадцать тысяч французов.

По мнению моего короля, такова расплата за то, что Вы допустили к своему столу еретиков.

Дон Диего, уверенный в том, что король Карл пожелает разобраться с этим вопросом в частном порядке, просил меня не поднимать оружия против Франции, а рассказать Вашему величеству об этом прискорбном преступлении против Испании.

Письмо я направил с самым быстрым посыльным, который сейчас ожидает Вашего ответа.

Ваш слуга Божьей милостью

Фернандо Альварес де Толедо, Герцог Альба, губернатор Нидерландов

Я дошла до аванзала, опустилась в кресло у стола и подняла глаза на мадам Гонди, которая поставила возле меня лампу.

— Будьте добры, пригласите ко мне тотчас герцога Анжуйского. Передайте ему, что дело не терпит отлагательства.

Когда камеристка удалилась, я положила голову на стол. Щека почувствовала гладкую холодную поверхность дерева. Лампа замигала, отбросила мою тень на стену. Я вдруг подумала о своей тетке, о том, как она сидела поздно вечером и, несмотря на вывихнутое запястье, строчила письма. Это было накануне нашего бегства из Флоренции.

«Больше никакой крови», — говорила я Руджиери. «Больше никакой крови», но дом Валуа — моя кровь — был сейчас в опасности.

Вспомнив глаза мальчика на конюшне, смотревшие на меня с немым упреком, я решилась.

На следующее утро, в субботу, в большом бальном зале Лувра состоялась помолвка. На ней присутствовали триста гостей, среди которых и дядя жениха, кардинал де Бурбон. Наварр и Марго приготовились подписать толстый брачный договор.

Марго наклонилась над последней страницей, всхлипнула, отложила перо и закрыла лицо ладонями. Я подошла к ней, обняла и улыбнулась кардиналу.

— Нервы, — пояснила я ему и прошептала дочери на ухо: — Отбрось мысли, просто сделай это. Давай.

Я вложила дочери в пальцы перо и накрыла рукой ее руку. Плечи Марго задрожали от сдерживаемых слез, и она нацарапала свою подпись.

Наварр сохранял приятное достойное выражение лица. Он глядел на кардинала и не обратил внимания на этот инцидент. У меня, как и у противившейся невесты, не было сил смотреть на Генриха. В то же время я напоминала себе: у меня нет доказательств, что Наварр поощряет адмирала на развязывание войны. Если я отменю бракосочетание, то лишусь надежды на мир и выступлю против Колиньи.

Я обняла Марго, кардинал перекрестил молодоженов и благословил их. Я поцеловала сначала дочь, потом Генриха.

— Теперь ты мой сын, — сказала я ему.

Потом во время приема я взяла за руку герцогиню, свою старую приятельницу.

— Приходи сегодня вечером ко мне в кабинет, — попросила я тихо.

Она кивнула. Свою юность она провела при французском дворе и была известна как человек, не склонный к сплетням, поэтому я ей полностью доверяла.

Вечером мы остались в кабинете одни, за запертой дверью, несмотря на удушающую жару. Эдуарда я не пригласила — не хотела компрометировать на случай, если беседа не удастся.

Герцогиня уселась за стол напротив меня, обмахиваясь веером и улыбаясь. Ей был сорок один год. Эта пухлая женщина не обладала природной красотой, а потому мало менялась с возрастом. Глаза у нее были большие, нос и губы маленькие, под скошенным подбородком собрались складки — наследство от бабушки, Лукреции Борджа. Брови она выщипывала, так что их почти не было видно.

В девичестве ее звали Анна д'Эсте. Воспитывалась она в своей родной Ферраре, пока в шестнадцать лет не вышла замуж за Франсуа, герцога де Гиза. Анна быстро овладела тонкостями придворной жизни и стала хорошей помощницей своему амбициозному супругу. Когда шпион Колиньи убил Франсуа, герцогиня нескоро смирилась со своим вдовством. Она потребовала для Колиньи наказания за убийство и забросала короля петициями. В конце концов Карл разгневался, объявил, что адмирал ни в чем не виноват, и запретил герцогине снова возвращаться к этому вопросу. Но, как и ее сын, Анри де Гиз, унаследовавший герцогский титул покойного отца, Анна по-прежнему горячо обвиняла Колиньи. Шесть лет назад она сочеталась браком с Жаком Савойским, герцогом Немуром, убежденным католиком, боровшимся против гугенотов.

— Анна, — обратилась я к герцогине на тосканском наречии, подчеркивая деликатность нашего разговора, — представляю, как тебе трудно улыбаться в компании гугенотов. От имени короля благодарю за твою сдержанность в присутствии адмирала Колиньи.

— От этого он не перестанет быть убийцей, ваше величество. Сегодня мне казалось, что я угодила в змеиное гнездо. — Анна произнесла это с полным спокойствием, словно мы затронули самую мирную тему. — Могу лишь молиться и надеяться, что его величество и Франция не пострадают из-за вашей близости к адмиралу.

— Именно это я и собираюсь с тобой обсудить, — призналась я. — Думаю, что адмирал хочет навредить его величеству.