Книга Сокровища Кенигсберга - Александр Косарев

Крайнев поднялся и с хрустом размял руки:

– До завтра все свободны, – громко произнес он. Потом помолчал и голосом артиста Броневого в «Семнадцати мгновениях весны» добавил: – А Вас, Хромов, прошу остаться.

Руководивший поисками подполковник начинал и заканчивал каждый рабочий день, просматривая фотографии, сделанные Юрием в мае.

«Ну где же это он прячется? – напряженно размышлял он. – Ведь акваланг не иголка, его в карман не спрячешь. Кроме того, его же надо заряжать. Значит у нашего милейшего Юрия Александровича есть не только пристанище, где он обитает, у него есть и возможность закачивать там воздух в баллоны своего акваланга. Но где же все это можно совместить, в каком месте? Ни у одного стационарного или передвижного компрессора, предназначенного для зарядки аквалангов, «Толмач» не появлялся. Даже если допустить недопустимое и предположить, что он обнаружил свой тайник с первого же погружения, то для того, чтобы вытащить оттуда хотя бы один ящик, ему потребуется, надо думать, немало воздуха. И вот еще вопрос: откуда он производит свои погружения? Правда, в этом городе столько всяких каналов, прудов и речек, что водолазу, желающему погрузиться в воду, это не составит никаких проблем. Однако этот пока нам неведомый водоем должен быть так или иначе связан с районом, где он производил фотосъемку. Что же это, однако, за водоем? – размышлял Владимир Степанович. – Ведь им никак не может быть река Преголя, она достаточно далеко, да и речушка Товарная вряд ли пригодна для этих дел. Скорее для этого сгодится пруд у Летней улицы или прудик у пивоваренного завода, хотя он и невелик, – ползал он пальцем по карте. – Да и чем черт не шутит, те пруды, что протянулись от Новодорожного до Печатной улицы, тоже могут ему пригодиться. Однако до настоящего времени нигде в городе не замечено появления на улицах экипированных для погружения аквалангистов, ни один патруль не доложил о появлении подозрительных пузырей воздуха из-под воды, ни один участковый не рапортовал о временной прописке где бы то ни было г-на Сорокина из Москвы».

Подполковник слегка ослабил железную хватку галстука и, встав из-за стола, подошел к окну. Он закурил и некоторое время смотрел на медленно погружающийся в вечерние сумерки город.

«А ведь этот Юрий Александрович оказался в конце концов хитрее нас всех, – с досадой подумал он. – Мало того, что он сумел исчезнуть из гостиницы буквально из-под нашего носа, он еще умудрился за два дня в совершенно незнакомом ему месте отыскать такое укрытие, в котором у него есть буквально все: сжатый воздух, стол и кров, да еще и, видимо, прямой ход прямо под воду. И ведь он там наверняка не один, кто-то же готовит ему пищу, стирает белье, да и где-то же он сушит свой водолазный комбинезон!»

Владимир Степанович досадливо фыркнул.

– Уже ведь сто раз всем было повторено, что это профессионал, но толку от этого пока никакого. «Толмач» как делал, что хотел, так и продолжает, и преград не ведает!

Он докурил, загасил окурок и отошел от окна:

– Сорокин вполне может иметь тут друзей или родственников, – продолжал он свои рассуждения. – Но если бы это было так, то он бы с вокзала отправился прямо к ним, а не в гостиницу. Правда, есть тут все же одна маленькая зацепочка, может быть, он просто не знал в тот момент их адреса и поэтому был вынужден пару дней провести на гостиничной койке. Нужно будет завтра же дать запросы по всем городским справочным, это во-первых, да и будет, пожалуй, явно не лишним послать и в Москву соответствующий запрос по поводу возможных родственников или друзей семьи Сорокиных, имеющих отношение к Калининграду. Будем считать, что это нужно сделать во-первых, ну а во-вторых, нужно будет под любым предлогом вызвать сюда и старшего лейтенанта Загорского. Все же всего с двумя помощниками шансы отыскать логово «Толмача» у меня невелики.

Придя к такому решению, Владимир Степанович уселся за стол и принялся сочинять очередную телеграмму в центр.

Юрий, поскольку был совсем не уверен в том, что за домом, где он жил, не ведется наблюдение, предпочел отсидеться допоздна в какой-то случайно обнаруженной им рабочей столовой, которую он покинул уже в сумерках, перед самым закрытием. К дому на Н-ской он подбирался уже в полной темноте со стороны заросших кустарником пустырей, поминутно прислушиваясь и оглядываясь. Добравшись до знакомого забора, он некоторое время просидел около него переводя дух, а затем одним мощным броском преодолел его, спрыгнув в кучу песка, насыпанную у курятника. Проскользнув к крыльцу, он осторожно потянул за ручку и, оказавшись в прихожей, так же тихо прикрыл ее.

«Вроде все вокруг спокойно», – решил он и осторожно толкнул дверь на кухню. Первое, что он увидел, были широко распахнутые глаза Наташи.

– Ой, Юрочка, – всплеснула она руками, – явился наконец. А я уже тут все глаза проглядела. Ну куда, думаю, пропал? Ты давай скорее раздевайся, я тебе и воды согрела, и картошечки молодой с грибочками нажарила, – тараторила она, помогая Юрию выложить на стол лекарства, купленные для заболевшего художника.

«Да, прав был Олег Семенович, – подумал в эту минуту Юрий, – жена из Натальи действительно будет прекрасная. Вот только мне пора отсюда удирать и как можно скорее».

Юрий уселся на табуретку у входной двери и, стащив с распухших ног изодранные ботинки, с наслаждением вытянул стонущие от долгой ходьбы ноги. Закрыв глаза, он на несколько минут погрузился в приятную полудрему. Очнувшись, он увидел, что его ноги уже стоят в тазу с теплой водой, а Наташа, порхая как мотылек между плитой и обеденным столом, собирает ему поздний ужин. Есть после нескольких часов, проведенных в столовой, ему совсем не хотелось, но он все же сел за стол и попробовал все, что приготовила к его приходу старательная хозяйка.

– Наточка, – сказал он после завершения трапезы, – твои кулинарные успехи скоро превзойдут мои самые смелые мечты. Спасибо, котенок, за вкусный ужин.

Девушка в это время уже отнесла посуду в раковину и принялась разбирать принесенные им травы.

– Юрчик, а где же рецепт? – спросила она, разложив принесенные им кульки и коробочки по ранжиру.

– В аптеке забрали, – отозвался он, – вместе с другими, на сильнодействующие лекарства, но ничего, я прекрасно помню, что, куда и с чем заваривать. Да, а как там твой дядя?

– Ты знаешь, сегодня уже получше, – начала рассказывать Наташа, подсев на диван и прижавшись к нему теплым боком, – и озноба у него уже не было, и температура выровнялась. А ты где был весь день, что видел?

Сорокин, тут же припомнив все события этого, просто сумасшедшего дня, сразу помрачнел.

– Давай завтра поговорим об этом, мой дружочек, – устало выговорил он, – ладно?

– Ну конечно, – легко согласилась она, видя, что он донельзя измучен, – конечно завтра.

– Спокойной ночи, Юрик. Завтра все обсудим.

– Да, котенок, – сонно пробормотал он, – до завтра. Спи спокойно.

14 ИЮЛЯ 1992 г.

Завтра для Юрия наступило ровно без четверти пять. Совершенно выспавшийся, он внезапно открыл глаза и, вскинув руку, посмотрел на часы. Решив, что вставать рано и можно еще малость поспать, он перевернулся на другой бок и вновь закрыл глаза. Но сон не шел. Неприятное чувство тревоги, поселившееся в нем в ту секунду, когда датчанка деликатно намекнула ему на идущего за ними по пятам «приятеля», продолжало раздражать его, и чувствовать себя все так же беззаботно он уже не мог.