Книга Зона сна - Олег Горяйнов

– Что ж, вы думаете, заключением в тюрьму можно любого человека превратить в учёного?

– Не любого, и не обязательно заключением, но в чём-то вы правы. Попробуйте как-нибудь. Главное, чтобы ум человека не был пуст. Я на воле занимался в основном естественными науками, а когда попал в тюрьму, почувствовал необходимость пополнить своё образование по общественным наукам, и друзья доставили мне нужные книги по истории, социологии и языковедению. Я накинулся на них; жил только историей. Каждую книгу читал дважды: первый раз для общего ознакомления, второй раз для отметки деталей. И делал это сам, не из-под палки, потому что тюрьма доставила мне такие условия!

Ксения Алексеевна позвала их к столу, но Николай Александрович всё же продолжал свой рассказ:

– Представьте, все эти истории не давали мне удовлетворения. Привыкнув в естествознании иметь дело с фактами только как с частными проявлениями общих законов природы, я старался и здесь найти обработку фактов с общей точки зрения, но не находил даже и попыток к этому! Древняя история не казалась мне убедительной, но как проверить? В естествознании ты можешь сам проверить всё, что угодно, а тут остаётся только верить. А во что и как? Тысячи имен приводятся в истории безо всяких характеристик, а что такое собственное имя без характеристики, как не пустой звук?.. И поскольку сухая политическая история мало удовлетворила меня, не показав мне никаких общих законов, я сам стал отыскивать их…

– К столу! – забавно-сурово прикрикнула Ксения Алексеевна, как, бывало, кричали «К барьеру!».

– Идём, идём!

На первое был суп. Затем жаркое и много всякого с огорода. На третье сладкое: ягоды, мороженое. Еда сытная, вкусная, всё свежее. После обеда Николай Александрович объявил прогулку, и они двинули небольшой компанией: Морозов, его жена и Стас.

– Вы сказали, Николай Александрович, что в истории никакую теорию нельзя проверить. А если бы было можно проверить, попав в прошлое?

Морозов засмеялся:

– Я думал об этом. Весь май и часть июня этого года я будто «жил» в двенадцатом веке, участвовал в Крестовом походе, и мне стало ясно: тогда всё было не так, как нас учили и учат. Католические монашеские и рыцарские ордена заходили дальше, чем думают теперь. Вот хорошо бы это проверить! Мне представляется, что в 1204 году они захватили Константинополь, а через год Киев и другие русские княжества. Понимаете?

– То есть не монголы из Монголии, а крестоносцы?

– Да. Не монгольские татары и не татарские монголы. Крестоносцы. Явились они из Татрских гор в Венгрии, где была база их ордена. Вы знаете, как по-латыни звучит слово «орден»? «Орда». Они обременяли подчинённые им страны поборами в пользу римского папы, и их власть стали называть татарским игом – а «иго», как вы, возможно, знаете, тоже слово латинское. Через восемьдесят лет пришли турки и прогнали их, к радости славян и греков. И дальше уже было иное «иго».

– Так вы что хотели бы: проверить эту вашу догадку или выяснить, почему в исторических книгах написано совсем иное?

– Почему написано иное, как раз понятно. Уже через два-три поколения новые люди забыли, кого, собственно, ненавидели их деды. Того, что знало одно поколение, следующее может уже совсем не знать! Люди-то смертны… К примеру, вы знаете, что в Центральной Европе достаточно недавно население было сплошь славянским?

– Вот именно я это хорошо знаю, – живо отозвался Стас. – По крайней мере в начале восемнадцатого века крестьянство в северных германских княжествах поголовно было славянским. А вся знать – германской.

– Верно, верно! Однако попробуйте ныне доказать кому-либо, что на Балтийском побережье жили славяне-поморы и только позже Поморье стало Померацией, или Померанией. Что Пруссия была По-Руссией подобно Велико-Руссии, Бело-Руссии, Мало-Руссии! Только установившееся здесь господство Тевтонского ордена привело к онемечиванию этой славянской земли. Славяне-шпревяне жили на реке Шпрее, где ныне город Берлин. Бранденбург назывался Брани-бор или Брати-бор. Любек – это Любеч, здесь жило славянское племя любечей…

– Что же получается, – спросил Стас, – Россия всё время отползала на Восток?.. Откуда и куда в таком случае звали Рюрика?

– Получается, что запад наползал на Россию, – пояснила Ксения Алексеевна. – А Рюрик… Голландская история начинается с того, что в 862 году был приглашён туда варяг Рюрик, который создал им государство! Как вам нравятся такие параллели?

– А мне как-то раз во Львове жаловались, что с Запада тащат и тащат перемены, и происходит замена власти, верований да и состава самого населения…

– Я про это и говорю, – воскликнул Морозов. – Происходят перемены, организованные пришедшими извне людьми. Те, кто тут живёт в момент перемен, могут быть недовольны. А их внуки не помнят перемен, они полагают, что так, как оно получилось, было всегда! А было-то иначе…

– Но этот процесс вечен, – пожал плечами Стас. – Когда-то вот в этих местах жили люди, слыхом не слыхавшие ни о каком Христе. Потом произошли перемены… Они сопротивлялись… Потом забыли о прежней жизни, приняли некое первичное православие, бога Сусе. При Иване Грозном – перемены. Сопротивлялись… Забыли… При Никоне – опять перемены; этот Никон, пожалуй, Ивана-то Грозного спалил бы на костре как старовера. Эволюционный закон, кто кого…

– Очень правильно, молодой человек! И как же этот эволюционный закон отражается в официозной истории хотя бы «ига»? Никак. Когда я, читая русские летописи, впервые попал на эту мысль, то уже не мог оторваться от документального изучения этого «ига» со всех сторон. Книги брал из библиотеки Академии наук; и что же? Моя версия полностью подтверждается.

– Получается совсем другая история Руси?

– Да… Вот послушайте, почему произошла подмена в истории: папистам в Риме захотелось создать унию Восточной и Западной церквей против турок. А у нас, на востоке, никто не то что не помнил, а и не знал географически, откуда было нашествие. Поэтому, когда перед Флорентийским униатским собором были выпущены подложные путешествия на Восток от имени Марко Поло, Плано Карпипи, Рубрука и других, где татрское иго крестоносцев было выдано за татарское иго монголов, никто не возражал. И это вошло в учебники, по которым учили меня.

– И меня, – сказал Стас.

– И меня, – отозвалась Ксения Алексеевна.

– Короче говоря, всех, – заключил Морозов.

Они брели среди полей и перелесков, и Стас думал: ведь ему восемьдесят лет реальной жизни! И никаких снов, чтобы проверить свои версии и удлинить жизнь. Может, ему осталось меньше года… И мы никогда больше не увидимся… До чего это печально.[89]И как интересно: вчера я рассказывал об истории крестьянам, чувствуя себя ну просто эрудитом. А сегодня, раскрыв рот, слушаю рассказы об истории из уст Морозова!..