Книга Предательство Борна - Роберт Ладлэм

И в наши дни Султанахмет не растерял своеобразие своей архитектуры, не перестающей поражать сердца людей. В центре района находится холм, на котором в древности был расположен ипподром, а сейчас высятся Голубая мечеть с одной стороны и Святая София, возведенная несколькими столетиями раньше, – с другой. Оба храма соединены небольшим парком. В настоящее время главной артерией района является проходящий неподалеку Акбиюк-Каддеси, проспект Белых Усов, упирающийся северным концом во дворец Топкапи. Вдоль широкой магистрали тянутся ряды магазинов, баров, кафе, ресторанов, а по средам утром здесь действует уличный базар.

Борна, затесавшегося в галдящую толпу, которая запрудила Акбиюк-Каддеси, нельзя было узнать. С ног до головы он был одет в традиционный турецкий наряд, подбородок скрывала густая борода.

Остановившись возле уличного торговца, Борн купил кунжутную лепешку и стаканчик кислого козьего молока и, принявшись за еду, огляделся по сторонам. Вокруг сновали сутенеры, занимаясь своим грязным ремеслом. Торговцы выкрикивали цены, расхваливая свой товар, покупатели с жаром торговались. Продавцы тут и там обманывали доверчивых туристов. И повсюду сотовые телефоны: бизнесмены решали с их помощью деловые вопросы, влюбленные щелкали друг друга на фоне местных достопримечательностей, подростки слушали оглушительную музыку, только что скачанную у операторов. Смех и слезы, счастливые улыбки и сердитые оклики. Бурлящее варево человеческих чувств озаряло проспект яркой неоновой вывеской, проникающей сквозь облака ароматного дыма, поднимающегося над многочисленными жаровнями, на которых шипели бараньи ноги и палочки румяного люля-кебаба.

Покончив с импровизированным обедом, Борн направился в магазин ковров и купил молитвенный коврик, добродушно поспорив с хозяином насчет цены. Он ушел, и оба остались довольны совершенной сделкой.

Голубая мечеть, к которой затем направился Борн с молитвенным ковриком под мышкой, окружена шестью стройными минаретами. Такое число является следствием ошибки. Султан Ахмет Первый приказал архитектору построить золотой минарет. По-турецки «золото» – «алтын», но архитектор истолковал слова султана неправильно и построил «алты» – шесть минаретов. Тем не менее султан Ахмет Первый остался доволен, потому что в те времена ни у какого другого правителя не было мечети с таким большим количеством минаретов.

Как и подобает столь значительному сооружению, мечеть имеет несколько дверей. Туристы заходят в нее в основном через северную дверь, но правоверные мусульмане предпочитают пользоваться западной. Именно через эту дверь и вошел Борн. Оказавшись внутри, он тотчас же разулся и положил туфли в полиэтиленовый пакет, который ему протянул мальчишка-прислужник. Накрыв голову, он в каменном умывальнике сполоснул ноги, лицо, шею и руки. Пройдя босиком в мечеть, Борн расстелил на потертых мраморных плитах коврик и опустился на колени.

Изнутри мечеть, в соответствии с византийскими традициями, была покрыта тонкой росписью и затейливой резьбой. Над сводами сияли нимбы металлических светильников, огромные колонны были раскрашены голубыми и золотыми красками, четыре яруса потрясающих витражей поднимались к самому верху центрального купола. Перед подобной красотой не могло устоять ни одно сердце.

Борн прочитал молитву, прикоснувшись лбом к только что купленному коврику. В своей молитве он был совершенно искренен, чувствуя многовековую историю, высеченную в камне и мраморе, отлитую в золотых листьях, скрытую в ляпис-лазури, которой была отделана мечеть. Духовность приходит во многих обличьях, называется различными именами, но все они взывают напрямую к сердцу на языке древнем как мир.

Закончив, Борн встал и скатал коврик. Он задержался в мечети, наслаждаясь царящей в ней тишиной. Слабый шелест шелка и хлопка, тихий гул молитв, фон голосов, разговаривающих почтительным шепотом, – все человеческие звуки и шорохи собирались под величественным куполом мечети, кружась там, словно гранулы сахара в крепком кофе, чуть заметно изменяя вкус.

Однако на самом деле внешне сосредоточенный на священных размышлениях Борн украдкой оглядывал тех, кто заканчивал молиться. Он заметил, как один старик с тронутой сединой бородой скатал свой коврик и медленно направился к рядам обуви. Борн нагнал его как раз тогда, когда старик начал обуваться.

Старик, поправляя туфли сморщенной рукой, посмотрел на Борна.

– А вы новенький, уважаемый, – произнес он по-турецки. – Я вас здесь раньше не видел.

– Я только что приехал в Стамбул, отец, – почтительно улыбнулся Борн.

– И что же привело тебя в наш прекрасный город, сын мой?

Они направились к западной двери.

– Я ищу родственника, – сказал Борн. – Человека по имени Незым Хатун.

– Имя распространенное, – заметил старик. – Тебе известно еще что-нибудь о нем?

– Только то, что у него здесь дело, какое – не знаю, – ответил Борн. – Здесь, в Султанахмете.

– А, в таком случае, возможно, я смогу тебе помочь. – Выйдя на солнце, старик прищурился. – Есть здесь один Незым Хатун, который вместе со своими двенадцатью детьми содержит баню «Мираж-хаммам» на Байрамфирини-Сокак, это улица неподалеку отсюда. Найти ее будет совсем несложно.

Байрамфирини-Сокак – улица Праздничной Печи, проходящая параллельно Акбиюк-Каддеси, оказалась чуть спокойнее столпотворения главных магистралей Стамбула. И все же резкие, пронзительные крики продавцов, распевный речитатив уличных торговцев съестным, особая жалобно-настойчивая мелодия споров относительно цены окутывали узкую улочку плотным туманом. Байрамфирини-Сокак, крутая, словно горный склон, спускалась вниз до самого Мраморного моря. Среди лавок и постоялых дворов находилась и баня, принадлежащая Незыму Хатуну, человеку, который по заданию Фади нанял Евгения Федоровича, чтобы тот заманил Борна в смертельную ловушку на одесском пляже.

Массивная деревянная дверь бани была покрыта резьбой с византийскими мотивами. По обе стороны от нее стояли две огромные каменные вазы, в которых когда-то хранилось масло для светильников. В целом вход выглядел очень впечатляющим.

Борн засунул свой кожаный рюкзачок за левую вазу. Затем открыл дверь и вошел в тускло освещенный передний дворик. Тотчас же гул города исчез и Борна окружила обволакивающая тишина заснеженного леса. Ему потребовалось время, чтобы его слух приспособился к обстановке. Оглядевшись по сторонам, Борн обнаружил, что находится на восьмиугольной площадке, посреди которой журчит изящный фонтан. Стройные колонны поддерживали резные каменные арки, за которыми открывались тенистые внутренние дворики и тихие коридоры, освещенные неяркими лампами.

Это было похоже на вход в мечеть или средневековый монастырь. Как и повсюду в мусульманских странах, архитектура поражала своей красотой. Поскольку ислам запрещает изображать лик Аллаха и вообще все живое, мусульманским художникам приходится вкладывать свой талант в само здание и его отделку.

И не случайно баня своим внешним обликом напоминала мечеть. И то и другое является местом преклонения, открытым для всех. Поскольку в исламе важное значение имеет очищение тела, баня занимает в жизни правоверного мусульманина особое место.