Книга Неделя в декабре - Себастьян Фолкс

— Слово «психоз» — это общее обозначение таких серьезных заболеваний, как шизофрения или биполярное расстройство, заболеваний, которые влекут за собой более-менее полный разрыв с реальностью.

— О господи.

— Пока мы не можем сказать, окажется ли случившееся с вашим сыном единичным эпизодом, от которого он сможет полностью оправиться, или чем-то более серьезным и продолжительным.

— А когда вы это поймете?

— За ближайшие десять дней, может быть, за две недели мы получим достаточно ясные представления на этот счет. Мне очень жаль, но сейчас я ничего более определенного сказать не могу. Дело в том, что в нашей среде существуют два совершенно различных подхода к этой болезни. Мы знаем, что в шизофрении присутствует сильный генетический компонент, но знаем также, что ее могут вызывать и другие факторы. Очень большое число шизофреников составляют люди, злоупотреблявшие в отрочестве марихуаной, однако в вопросе о том, существует ли здесь причинно-следственная связь, психиатры разделились на два лагеря. Вполне может быть, что люди с шизофреническим складом личности просто испытывают большую, чем у других, тягу к наркотикам и спиртному. Связи с реальностью у них уже ослаблены, а о своем здоровье они просто не думают. По сути дела, в настоящее время большинство специалистов склоняется именно к этой точке зрения.

— А каково ваше мнение?

— Прежде всего мне необходимо знать, имелись ли среди ваших родных или родных вашего мужа люди с серьезными психическими расстройствами.

— Насколько мне известно, нет. Хотя я знаю лишь о трех поколениях родственников моего мужа, о более ранних мне ничего не известно.

— Ну что ж, уже хорошо, — сказала доктор Лефтрук. — Это добрый знак. Вам, вероятно, еще придется услышать разговоры о некоем каннабиоидном психозе — прошу вас, не обращайте на них внимания. В науке такое понятие пока что отсутствует. Однако для подростков злоупотребление наркотиками, разумеется, очень опасно, поскольку в их возрасте нервная система претерпевает завершающие, бесконечно тонкие изменения. Это то же самое, что лезть с гаечным ключом в часовой механизм.

Ванесса обхватила голову руками и заплакала.

Доктор Лефтрук молчала, и Ванесса была ей за это благодарна. В конце концов она достала из сумочки бумажный носовой платок, вытерла слезы, немного успокоилась и попросила:

— Вы все же скажите мне, каким может оказаться наихудший исход?

— Самое худшее состоит в том, что у вашего сына может иметься шизофреническая наследственность и что наркотик, который он употреблял, сыграл роль ее катализатора. Современные лекарства позволяют управлять симптомами шизофрении, но излечить ее они не способны.

— Совсем?

— Совсем. Тем не менее некоторым пациентам удается вести вполне нормальную жизнь.

— Звучит не очень обнадеживающе.

— Не очень.

— А если этого не произойдет?

— Тогда ваш сын может остаться больным, сохранить психотические симптомы, которые не являются, строго говоря, шизофреническими, но схожи с ними настолько, что разница остается практически незаметной. Однако если у него нет генетической наследственности, он может поправиться полностью.

— Сколько времени это займет?

— Возможно, год. Или два.

— Хорошо, а в чем состоит самый лучший исход?

— Мы можем надеяться на то, что ваш сын пережил единовременный психотический эпизод и что при правильном лечении и должной помощи — с нашей стороны и со стороны семьи — он уже через несколько недель полностью выздоровеет и вернется к полноценной жизни.

— Как по-вашему, какой из них наиболее вероятен?

Доктор Лефтрук помолчала, глядя в окно; Ванессе казалось, что жизнь Финна висит на волоске этого молчания.

— Я думаю, — наконец сказала доктор, — что все обойдется. Думаю, что недель через шесть мы выпишем его и он вернется домой. Но это не обещание, даже не прогноз. Всего лишь обоснованное предположение.

— Но почему же никто не предупредил всех нас о том, что такое возможно? Почему ваши коллеги никогда…

— Некоторые пытались, — ответила доктор Лефтрук. — Однако, насколько я это понимаю, наша профессия слишком близка к науке, а наука требует точности. И пока причинно-следственная связь не установлена окончательно, правильнее исходить из того, что ее не существует, что совпадение психоза со злоупотреблением наркотиками всего лишь совпадением и является, и потому…

— Да господи боже! — прервала ее Ванесса. — Ведь какое-то понятное всем предостережение, обращение к самому обычному здравому смыслу — и оно уже помогло бы людям, разве не так? После того, как вам пришлось столько всего увидеть, после всего, что вы мне рассказали…

Доктор Лефтрук встала:

— Я не могу не признать, что наша профессия переживает сейчас не лучшие времена.

Ванесса промолчала.

— Ну что же, отвести вас к нему?

Ванесса, отодвигая от стола кресло, спросила:

— Можно, я сначала коротко переговорю с мужем?

— Конечно. Я подожду в вестибюле.

Выйдя из здания «Уэйкли», Ванесса подошла к росшему посреди бетонной площадки кедру и позвонила в Холланд-парк.

— Джон? Я поговорила с доктором и сейчас пойду к мальчику.

— Отлично. Что говорят врачи?

— Это довольно длинная история. Если коротко, они надеются, что Финн поправится. Однако…

— Отличная новость.

— Однако точно они пока ничего не знают, потому что все немного…

— Милая, ты не могла бы перезвонить попозже? Я жду важного звонка из Цюриха, от Даффи.

— Хорошо, Джон. До свидания.

«Штык» Боровски тоже прощался — с Олей, в их гостиничном номере люкс. Он сказал ей, что вернется не раньше 7.30, потому что после игры ему нужно будет провести самое малое два часа у физиотерапевтов — восполнить растраченные телом запасы жидкости, «утихомирить» его, размять. На обед к политику, с которым «Штык» познакомился, когда их команда включала на одной из улиц Лондона рождественскую иллюминацию, они отправятся в восемь.

— Выглядишь прекрасно, — сказал «Штык».

— Стараюсь, — ответила Оля, тряхнув черными волосами и тут же убрав их с лица. — Я покупаю новое платье, да?

«Штык» доехал в своей огорчительно маленькой немецкой машине до отеля, где собралась на ранний, богатый углеводами ланч вся команда. Мехмет Кундак подвел его к столу, на котором стояли тарелки, наполненные макаронами с ветчиной и сыром.

— Ты сегодня начинаешь, «Штык», — сказал он. — Играй хорошо.

Сегодня «Штыку» предстояло впервые открыть матч и впервые сыграть на своем поле. В два часа дня автобус команды въехал на стадион и остановился почти вплотную к главному зданию. Охранники выстроились в две шеренги, игроки пробежали сквозь этот строй к двери — всего два-три шага — и оказались внутри, где им уже не грозила ни ругань фанатов их нынешнего противника, ни метательные снаряды, которые те с собой прихватили.