Книга Убийство на Неглинной - Фридрих Незнанский

– Однако ты и провокатор, Толя! – восхитился Белецкий. – Но что поделаешь, действуй, мой генерал!

– Торгуйтесь, – быстро сказал Меркулов, – и чтоб никакого волнения, у вас еще дела, переносите все на завтра.

– Анатолий Валентинович, – вполне достоверно начал канючить Суров, – чего вы меня пугаете? Что, опять угробили кого-нибудь? Я устал, как собака. Давайте завтра. Ну хоть с утра! – снова зажал микрофон. – Что делать? Настаивает категорически…

– Продолжайте торговлю, пусть объясняет причину, – шепотом сказал Меркулов.

– Да ну чего меня уговаривать?! – возмутился Суров. – Дайте трубку Игорю, пусть он мне объяснит, что за срочность! Я вам не мальчишка бегать туда-сюда!… Они оба там, – шепнул Суров. – Игорь, чего он меня пугать вздумал?… Что-что?! Да вы, мужики, с ума сошли! Какая подслушка?!

Меркулов понимающе покачал головой и бросил уничтожающий взгляд на притихших коллег.

– Ладно, все это чушь собачья, но я приеду. Не знаю, не сейчас, а утром обязательно. Я должен своими глазами увидеть, а пока не верю. Это, Игорь, чья-то провокация. Все, утром буду. Нет, сейчас, на ночь глядя, никуда не поеду… А мне не нужны твои водители, я сам за рулем. Слава Богу, что хоть не пил сегодня, а то и в самом деле можно сбрендить… Ладно, пока.

Суров отключил трубку, сунул обратно в карман плаща и испытующе оглядел всех.

Первым откликнулся Аленичев.

– Думаю, это исключено, – твердо заявил он.

– Что именно? – сухо осведомился Меркулов.

– Обнаружение. Здесь пахнет провокацией.

– Но зачем? – вмешался Суров.

– Сами думайте. Вы нигде не засветились, когда снимали блок аудиозаписи? Не нервничали – так, чтоб это в глаза бросалось?

– Стас прав, – согласился Турецкий. – Дела, которые сегодня в Чехове обсуждались, относятся к событиям чрезвычайного порядка. Лысова мы себе некоторым образом уже представляем – это то еще гестапо! Если Владлен Давыдович допустил хоть малую оплошность и это не укрылось от его глаз, значит, он решил проверить на вшивость. Он не обещал убить вас, если вы явитесь не сейчас, а только утром?

– Нет, Игорь, как ни странно, согласился. Лениво так, будто ему на все наплевать. А этот категоричен.

– Он был спокоен? – спросил Меркулов.

– Кто, Лысов или Белецкий?

– Последний.

– Да. Так мне показалось, во всяком случае.

– Модест, а ты чего молчишь?

– Я согласен со Станиславом, – сказал Борискин. – Это, скорее всего, провокация Лысова. Если бы подслушку обнаружили, тот же Лысов уже был бы в Москве. Белецкий, если вы заметили, не артист. Ему это незачем, он слишком высокого мнения о себе. Но подслушка в сегодняшних его беседах смертельно опасна для него. Практически конец всего – карьеры, жизни. Он не смог бы говорить спокойно. Прорвалось бы, не так ли, Владлен Давыдович?

– Вы говорите так, будто давно его знаете. Я почти согласен. Почти. Потому что не знаю, зачем козлом отпущения они выбрали меня.

– Они не выбрали, – ответил Борискин. – Трезвый всегда подозрителен. Особенно в компании поддающих.

– Но ведь речь сегодня шла об огромных деньгах! Неужели они решили, что я могу ими пренебречь? – развел руками Суров.

Вопрос был задан что надо. И все почувствовали некоторое неудобство – ведь именно это и произошло: пренебрег же! Правда, был и другой аспект дела: после того как сумма была «озвучена», пошел бы на это Суров?

– Не будем гадать, – прервал неловкую паузу Меркулов, – история, как утверждают, не имеет сослагательного наклонения. Если бы да кабы… Вывод, считаю, должен быть таким: Сурова надо прятать. Никуда завтра ехать не следует. За его домом установить наблюдение, но этим бандитам пока не мешать. Семьи у вас, Владлен Давыдович, нет, это облегчает задачу. Кто из вас займется устройством Сурова, вы, Стас?

– Если нет возражений, я готов.

– Я тоже, – понуро согласился несостоявшийся миллиардер.

– Ты хотел меня слышать? – спросил Турецкий Грязнова.

– Ага, позвони сейчас своим и скажи, что к ним выехал мой Колька. Пусть возьмут, что там нужно для Нинки – на пару-тройку дней, – и едут ко мне. И без разговоров. В квартире, помимо нас с тобой, разумеется, будут дежурить Денискины хлопцы. Это – в твоей. А в моей, где остановится твоя семейка, охрану обеспечат парни Кондратьева. Нас с тобой некому, Саня, охранять, кроме… нас с тобой! – Он засмеялся. – Во парадокс! И твои будут, как положено, на гособеспечении. Я все устрою и подъеду попозже к тебе. Что потребуется, так и быть, возьму. А то мне совсем не нравится поздравлять людей со спасением от какого-то муляжа. Привет.

Закончив разговор, Грязнов долго расхаживал по своему кабинету, размышляя, прикидывая и так и этак. Возмущенный спич заместителя генерального прокурора Константина Дмитриевича Меркулова, сказанный, естественно, в его, Славкин, адрес, и никакой тут Турецкий ни при чем, просто Костя хотел позолотить пилюлю – мол, оба вы хороши, – больно резанул по душе. Ну конечно, прав он. Но ведь дело имеем с бандитами! И тот же Пустовойт второй день без передышки допрашивает Серафима! Скупо, сволочь, но все-таки заговорил. Перестал в молчанку играть. Молдавский вариант, обещанный ему, видно, имеет под собой серьезное прошлое. А что касается охранников, то их можно отпускать. Тут Костя прав, хотя… Сознались же все-таки! Подтвердили показания самих киллеров! А теперь пойдут как свидетели.

А может, Костя все это говорил специально? Для Сурова? Чтобы не думал тот, что вовсе уж нет никакой справедливости в правоохранительных органах? Все может статься.

Но теперь Грязнов стоял перед выбором: оставаться самим собой, то есть человеком, которого уважают за данное слово даже воры в законе? Или стать в позицию принципиального законника, не признающего никаких компромиссов?

Нет, решил он, в конце концов, будь что будет, но Грязнов должен оставаться самим собой. Сашка, вероятно, одобрил бы такое его решение. Впрочем, попозже можно будет обсудить с ним и этот вопрос, в предположительном, так сказать, плане. Что бы ты посоветовал, если, скажем… Ну и все прочее в таком же духе.

Вячеслав взял телефонную трубку, подержал ее в руке и набрал номер телефона. Долгие гудки. Наконец, отозвался сиплый, не то со сна, не то с перепоя, голос:

– Але, е-мое, кого надо?

– Кистенев, ты?

– Ну?

– Вот ща согну! Занукал. Держи трубку крепче и не думай бросать. От этого сейчас вся твоя жизнь зависит, Алексей. Узнал? Грязнов говорит. Давно не виделись.

– Ну ты достал меня, Грязнов, твою!… Когда ж я от тебя покой-то буду наконец иметь?!

– А вот потому и звоню тебе, дураку. А будешь материться, брошу трубку и пусть они тебя на фарш пускают.

– Кто, Грязнов? – забеспокоился Кистень. Даже голос зазвучал нормально, хрипы пропали – вот как разволновался!