Книга Синдикат киллеров - Фридрих Незнанский

«Нет, он определенно не только зануда, но еще и язва порядочная!..»

Но я припер его к стенке сначала Фиксатым, а затем и Бароном. Замечу, последнее имя произвело на него неизгладимое впечатление. Я даже немного, каюсь, струхнул, думая, что его может хватить кондратий, извините за столь непрофессиональную терминологию. Но он так же быстро пришел в себя, вероятно поняв, что дальнейшее скрывать и глупо, и опасно. После этого признания мы приступили к созданию фоторобота. Как ни странно, глаз у этого снайпера оказался на высоте. Короче, составили мы совместными усилиями портрет Барона, после чего я отправил обвиняемого по месту временной прописки, а фоторобот со всеми сопутствующими— в НТО ГУВД. Ответ, уважаемый юрист, как вас любит называть наш вождь и учитель, пришел сегодня, поэтому и решился побеспокоить.

— Ну не тяни же, Семен Семенович! Раньше таких гонцов, как ты, на городских воротах за язык подвешивали.

То ж раньше! — возразил Моисеев. — Их ответ я вам сейчас объявлю, а вы приготовьтесь, ибо он может повергнуть вас в ужас... Речь идет о неком Брагине Валентине Михайловиче, 1951 года рождения, который имеет три судимости, последняя по сто сорок восьмой — вымогательство, совершенное организованной группой, либо особо опасным рецидивистом, и так далее, к нему подходит все, за что и был осужден на десять лет. В октябрю прошлого года «Столыпиным» этапирован в Пермь, в деле имеется соответствующий номер колонии. В декабре совершил дерзкий побег, будучи в бригаде на лесоповале. Прихватил с собой и другого заключенного. Но при переходе через речку угодил в полынью и утонул. О чем представлен рапорт начальника колонии и протоколы допросов свидетелей происшествия — пойманного второго беглеца и старшего конвоя. Произошло это печальное событие в двадцатых числах декабря прошлого года, как раз перед новогодним праздником. Поэтому, как вы понимаете, и к чему я, собственно, веду разговор, появление вышеназванного Барона в нашей с вами столице в марте сего года более чем сомнительно, если вообще не сверхъестественно. Вы меня понимаете?.. С вами все ясно, Александр Борисович, точно такое же потрясение испытал и я только что. Будут вопросы, прошу, а пока желаю здравствовать.

Моисеев давно повесил трубку, а Турецкий все еще держал свою, покачивая в руке.

Номер, однако!

3

Турецкий прикинул: до появления Никольского осталось не более получаса, и он постарался использовать это время с максимальной пользой.

Позвонил Романовой. Справился, как дела у Грязнова, а то что-то уж больно понравилось ему в командировке. Шурочка успокоила: сегодня возвращается. Бывший бухгалтер из Тольятти дал изобличительные показания против капитана Хомякова, взятого под страну. Следствие, проведенное самарской облпрокуратурой высветило фигуру Молчанова. Генеральный директор концерна проходит пока в качестве свидетеля. Ему направлен вызов, а полковнику Никитину — соответствующее указание из министерства всячески «посодействовать» его скорейшему возвращению в Самару.

— А у тебя как? — выдав свою информацию, поинтересовалась Александра Ивановна.

— Открылся Барон! — И Турецкий постарался коротко, за неимением времени, изложить сообщение Моисеева.

— Чем могу помочь? — Шура была, как всегда, конкретна.

Ты можешь организовать в Перми толкового оперативника? Чтоб быстро съездил в колонию и с умом допросил пойманного беглеца — свидетеля гибели Валентина Брагина?

— Ну, будем считать, организуем. А шо ты, Саня, сможешь им предъявить? Живого Барона? А разве ты его уже поймал или хотя бы видел? Ну допросим, а они будут стоять на своем. И правильно, извини, сделают, потому как другого выхода у них пока и нет. Горбатого нам лепишь, скажут, гражданин следователь. Ты лучше предъявика нам живого Барона. Что ответишь? То-то. Но допросить все равно надо. Пиши отдельное требование, а я пришлю нарочного. Вот же какие сволочи, а? Наверняка ж это правда. Либо купил их твой Барон, либо действительно огромной властью обладает, если вот так, свободно, может организовать себе побег. Прогнило, мать их, Господи, все насквозь прогнило!..

— Шурочка, — прервал горестные вопли Романовой Турецкий, — есть еще одна просьба. Прости, но я для ускорения дела хочу попросить тебя еще об одном одолжении. Сейчас, с минуты на минуту, жду Никольского.

— Кто таков?

— Тот самый, кого наши покойники в тюрьму засадили. Вспомнила?

— Порядок. Не объясняй. А зачем он тебе?

— Шурочка, родная моя, этот Никольский сидел в октябре в СИЗО-2 и выпущен под подписку. И там же находился в те дни Барон.

— Погоди, не торопись... Ага, значит, ты все никак не успокоишься насчет своего Монте-Кристо, так надо понимать?

Умница ты, мать-начальница! Ну конечно! Поэтому я, пользуясь твоими связями и добрыми отношениями с полковником Ореховым, хотел бы попросить тебя помочь выяснить, только это надо очень быстро, где сидели тот и другой. А вдруг? Представляешь, какой у меня сразу козырь в руках? Кстати, прочитал я дело Никольского и чувствую, что граф Монте-Кристо понемногу материализуется. Вот и Костя, кажется, уже того же мнения. Так что нечего смеяться, взяли, понимаешь, моду издеваться над маленькими...

— Ах ты, мой страдалец! Маленький мой! — пожалела Романова. — Ладно, постараюсь. Придется опять оседлать Генку. Жди звонка.

И еще одну вещь успел сделать Турецкий до визита Никольского: подготовить запрос в спецотдел по поводу Брагина Валентина Михайловича — все дела, по которым он проходил и был осужден, а также самую обширную и подробную справку — где родился, жил, учился, работал и так далее, вплоть до последнего дня его жизни, когда он якобы утонул в таежной реке на глазах двух свидетелей.

Нет, брат Турецкий, еще далеко не все потеряно, думал он. Он вспомнил вдруг роман Мопассана, где герой предлагает дамам волнующую игру: угадать, кто будет в очередной раз, в связи со смертью предшественника, избран в Академию Бессмертных. Игрой в сорок старцев назвал ее писатель. И так получается, что и Турецкому представлена сейчас идеальная возможность отгадать, на кого следующего положит свой глаз киллер. Какой-то неясной, глубинной интуицией ощущал он, что очередной жертвой может стать Сучков.

И опять, будь он проклят, этот Кузьмин! Засветился у Мирзоева, Молчанова... а теперь от Сучкова вообще ушел. Почему? Нарочно? Или чушь все это, или подводит интуиция?..

В дверь постучали.

Прошу! — сразу откликнулся Турецкий и, вежливо приподнявшись со стула, посмотрел на дверь.

В кабинет вошел неторопливой походкой высокий, элегантно одетый человек, хорошо и молодо выглядевший в свои сорок пять лет. Короткая стрижка, чуть седеющие виски. Широко расставленные светлые глаза глядели прямо и спокойно. Протянул руку с крупной сильной и прохладной ладонью. Набежавшая волна воздуха развеяла запах очень приятного и, вероятно, дорогого одеколона. Представился:

— Никольский к вашим услугам. Здравствуйте, Александр Борисович, если не ошибаюсь?