Книга Поветлужье - Андрей Архипов

– Всего сколько? Сосчитал? – ухмыльнулся Иван натужному счету воеводы, но поправлять его на этот раз не стал.

– Сотня с половиною и еще четыре гривны… Все, что скопили мы на нынешний день. Соболя и бобра не отдадим – мех дорогой, сами продать попробуем.

– А отяцкие не поделятся мягкой рухлядью?

– Не знаю, Пычей сказывал, что с каждой семьей говорить надобно, у них не в общий котел все идет. Однако если объяснишь им все сам, пойдут навстречу… Ты для них не просто… воевода бывший. Легенды про твои подвиги складывать будут.

– Дай бог, однако новое не только мечом строится, мы с тобой в последнее время все больше разговоры разговариваем да подсчитываем что-то. Да уж… считать, считать и считать, как говорил… ну да бог с ним, правильно ведь говорил. Тридцать девять гривен серебром, значит… Так, Трофим?

– Так… Токмо серебра этого никто не видит уже который год. Все мехом расплачиваются, векшей той же. Ну, Новгород еще как-то живет, денарии с заморской торговли и закамское серебро имея, а на полудне… худо с монетами, одни обрезки от старых дирхемов остались.

– Опять же бог с ним, с Новгородом… Что в итоге имеем? Юрий Долгорукий в Суздале получит часть дани своей от кугуза заранее, черемисы нам меха потом эти зачтут припасами на зиму и людом работным по весне. И мерян к тому же нам осенью в Сосновку осадят. Тех, кто захочет, конечно… Только чего же не захотеть, если почти на все готовое придут да вольными притом останутся? Их старосту мы с собой взяли – пусть ходит, смотрит…

– А как ты князя ростовского назвал? Долгоруким?

– Ну да, именно так… Я про князей мало знаю, да Вячеслав надоумил, что его у нас так и называли.

– А отчего Долгорукий? Не стар еще, едва за два десятка перевалило, не свершил ничего и не прославился ничем… Али опять тут твои тайны начинаются?

– Они самые… Да ты сам послушай сотника суздальского, Трофим. Хватка у этого князя железная, и руки… длинные да загребущие. И не скажу, что это плохо в такое время. Ну, да вернемся к нашим… мерянам. Тридцать семейств мы расселим, ничего страшного я в этом не вижу… а вот как будем мы перед тысяцким ростовским оправдываться потом? Не ровен час, от него кто в гости к нам пожалует да мерян тех углядит…

– Придется выкуп заплатить. Скажем, что можем по черемисским землям беглых тех найти… будто бы для себя. Но, мол, дело то зело трудное, да и сбегут они опять же без пригляда кугуза. Мужей и баб у мерян под шесть десятков душ будет… Три сотни и три десятка гривен кун потребовать за них могут по Правде Русской[35]… даже ежели дорогу мы им покажем, не то что на землю к себе осадить без спроса. Однако мерян уже нет на землях ростовских, и поди их найди в лесах ветлужских… Коли на полсотне гривен сойдемся, надо выкупать их.

– Ха, мертвые души… – горько засмеялся Иван. – Говорю, пустое место выкупаем… Да только прав ты – землями ростовскими, судя по всему, тысяцкий ныне распоряжается от имени князя, а у того совсем другие цели… повеличественнее, что ли. Так что подношение лишним не будет. Только вот чем? Первый чугун лить будем из самой лучшей руды, которую в самом начале нашли. Пойдет она на отливку деталей всяких для пилорамы, мельницы да домницы. Может, что и останется, но только для пробной партии всяких там сковородок и чугунков… Хотя нет, скорее Николай их на отливки чушек пустит, чтобы остался про запас чугун хорошего качества, да сталь из него же попытается получить. А вот следующие плавки пойдут уже из руды обычной, богатой фосфором, ее из соседнего болота натаскали и отяки начали подвозить. Но той тоже только на две или три плавки хватит. Каждая, правда, на тонну или полторы… Это, ну… где-то на семьдесят с гаком пудов. Вот эту руду на посуду как раз и можно будет извести всю. Деревянные заготовки для нее Вовка с Фомой уже нарезали почти перед самым нашим уходом. Николай должен был уже посадить ребятишек формы этими чушками выдавливать для будущих отливок. Правда, им нужно было сначала на домну кирпича наделать… А сколь такая посуда стоить будет, сказать сможешь?

– Да кто его знает… По доспеху кольчатому расклад могу дать. Тот же пуд уклада железного, из коего кузнец строит козни[36], на гривну кун потянет. Из него две легких кольчуги по две гривны серебра каждую мастер за год сделает. А то и одну. Что еще? По весу десяток сковородок в тот пуд уберется, а вот по цене… Хм-м, вот… Шелом вою в полтора десятка кун встать может, а железа на него на две ногаты изведешь али пять кун. А вот можно ли сравнить его с мелкой посудиной и что из них сложнее ковать?[37]Железа на них схоже потратишь, да тот же котел брать все людишки будут, не токмо вои. Он и для ратника в походе необходим, и для охотника, и для бабы какой… Овцу ту же не глядя за котелок небольшой отдадут, а та шесть ногат стоит. По мне, так полгривны кун просить надобно, а не найдется охочих людей до той цены – так по два десятка кун отдавать. Али у Никифора спроси, Лаймыра того же. Не забудь токмо, что пошлину с каждого котелка заплатить придется, а продашь ли ты весь товар свой, не знает никто.

– Эхма… жизнь наша жестянка. Седмица у нас будет сроку на литье это. А потом – кровь из носа выходить в Суздаль надо, чтобы в начале осени туда попасть. Ведь если не расторгуемся, то придется еще в Муром плыть… Но тогда мы без ратников своих остаемся в Переяславке надолго, а этого нельзя допустить, так что с остатками товара придется мне одному туда идти… Эх! Не хотел я по Волге и Костроме-реке плыть, а придется там засветиться – всяко быстрее получится до места добраться. Поэтому сразу захватим с собой людей Лаймыра в провожатые, а кугузу по приходе на место весточку отправим, чтобы выводил остальных своих людей к притоку Костромы, вытекающему из Чухломского озера… Вот посватать для тебя невесту я уже, извини, никак не успею.

– От свадьбы так не отбрешешься, не поможет потом твое виляние хвостом, – улыбнулся Трофим. – И про тряпицу ты мне сей миг все доложишь, что в мешке своем прячешь…

– Ага, прознал, значит. Герб там для нас Радка вышила по рисунку моему. Видал такой знак у Царьграда?

– Это церковный, где черный орел с двумя головами? И Радка такой же сшила? Пошто тебе такая образина? От тех голов ума не прибавится, пусть хоть десяток нарисуют…

– Может, и черная та птица, не знаю. Главное, что на моей родине был похожий флаг, тоже вроде царьградского, с образиной, – ухмыльнулся Иван, наблюдая за парящим в зените орлом. – Тоже не понимал я сего герба, подсмеивался над ним, пока мне один умный человек не подсказал, что тот на самом деле обозначал для страны нашей.