Книга Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера - Андрей Шляхов

— Я не думаю, — отчеканила Рубанова, — я знаю, что всегда бывает нужно то, чего нет под рукой. Поэтому давай его сюда, так спокойнее.

— Уже иду…

Маша удалилась, оставив вместо себя напарницу, успевшую переодеться в чистую форму.

— Как ваше самочувствие? — спросил Данилов у роженицы.

— Благодать, — полуприкрыв глаза, ответила та. — Боль ушла.

— А тянет?

— Потягивает. Так и будет до конца?

— Не совсем так, но болей не будет.

— Спасибо.

— Ногами подвигайте.

Роженица подвигала ногами. Данилов вставил в уши наконечники фонендоскопа, выслушал сердечные тоны пациентки, прощупал пульс и стал укреплять на ее плече манжетку тонометра.

— Марина Николаевна, как сквозь землю провалился этот проклятый вакуум! — сообщила вернувшаяся Маша. — Все отделение обегала. Не в палату же они его утащили!

— Действительно… — призадумалась Рубанова. — Позвони старшей, пусть подойдет.

— Да я так позову…

Маша вышла в коридор и громко крикнула:

— Татьяна Константиновна!

— Идет, — доложила она, возвращаясь в родовой зал. — На посту была…

В течение часа перед глазами Данилова разворачивались следственные мероприятия с участием старшей акушерки и заведующего отделением. Вакуум-эстрактор так и не нашелся.

— Пойду хозяйке сообщу, — обреченно объявил Гвоздев, в тридцатый, должно быть, раз появляясь в родовом зале в компании старшей акушерки. — Готовься, Татьяна. Этот «пылесос» три тысячи евро стоит.

— Мало нам кризиса и самоубийцы в отделении, так еще и вакуум-экстрактор сперли! — всплеснула руками та. — Кому он мог понадобиться, Юрий Павлович?

— Ума не приложу, — ответил заведующий. — Опять с милицией встречаться придется. Ох, грехи мои тяжкие.

— А зачем милицию?

— Татьяна! Ты что — не слышала, сколько этот «пылесос» стоит?

Данилов попытался вообразить, кому и зачем может понадобиться устройство для вакуумной экстракции плода, но так и не пришел ни к какому выводу. Его невозможно было использовать иначе чем по прямому назначению. Также невозможно было допустить, что кто-то из акушеров решил поразвлечься с прибором во время приема родов надому. Во-первых, врачи родильных домов не берут подработку на дом, а во-вторых, у любого сведущего человека хватит ума на то, чтобы не производить вакуумную экстракцию плода вне стационара: всякое могло случиться.

Вечером, перед тем как ложиться спать, Данилов рассказал Елене о разговоре с главным врачом и спросил:

— Что ты об этом скажешь как администратор?

— Мое административное мнение полностью совпадает с личным, — сделав акцент на слове «административное», ответила Елена. — Ваша бабуля вызвала тебя, потому что ей кто-то чего-то такого наговорил. Но в целом, конечно, она относится к тебе неплохо, потому что не стала раскручивать эту историю, а просто предупредила тебя в несколько завуалированной форме, чтобы ты был поосторожнее.

— Ну, никакая она не бабуля, — поправил Данилов, представив, что могло бы случиться, назови так Елена шестидесятитрехлетнюю женщину в присутствии его матери. — Выходит, зря я ей нахамил.

— Зря! Хотя в этом есть и доля ее вины — можно было поговорить с тобой более корректно.

— Ты говоришь как моя жена, а не как администратор…

— В первую очередь — как администратор. Впрочем, ты сам виноват. Променял меня, чуткую и добрую начальницу, на какую-то старую грымзу — так тебе и надо!

— Лен, не передергивай, а? — попросил Данилов. — Ты же прекрасно знаешь, что я променял не тебя, а весьма двусмысленную ситуацию, в которой мы оба оказались. И вот еще — никак не могу понять, почему вы, женщины, бываете так безжалостны, когда дело касается чужого возраста. Что ты заладила — старая да старая?

— Да это я так, со зла, — ответила Елена, втирая в кожу лица ночной крем. — Может, мне обидно. Ты у меня, конечно, тот еще хам, но ты хам справедливый, зря в бутылку не лезешь. Ну а уж во взяточники тебя записать — это уж надо постараться.

— Вот кто-то и постарался.

— Тебе обидно?

— Мне противно, — признался Данилов. — Только не надо меня успокаивать. Я с трехлетнего возраста уяснил, что люди далеки от идеала.

— А от нас Федулаев уходит, — вспомнила Елена. — В центр медицины катастроф сманили его от меня коварные люди. Я ему говорю: «Юрий Романович, там ведь жизнь еще беспокойнее, чем на «скорой», а он в ответ: «Вот и хорошо».

Доктор Федулаев был старшим врачом подстанции. Образно говоря — правой рукой Елены.

— И кого же ты выберешь в старшие врачи? — оживился Данилов.

— Его уже выбрали за меня наверху, — горько улыбнулась Елена: какому руководителю понравится «спущенный сверху» заместитель?

Старшего врача приятно выбирать самой, чтобы можно было положиться на него в любой ситуации. А незнакомый человек, навязанный высшим руководством, всегда настораживает. Сразу и не понять — каков он. Будет ли он работать добросовестно, подменяя своего начальника в критических ситуациях, или попытается строить интриги и манипулировать людьми, пытаясь освободить для себя кресло заведующего подстанцией. Троянский конь, едрить его налево…

— Кто такой? Я его знаю?

— Навряд ли… Он двенадцать лет проработал в Зеленограде, а недавно переехал в Кузьминки. Развелся с женой иразменял квартиру. Говорят, что он просто хотел перевестись в БИТы (бригада интенсивной терапии), но его взяли и выдвинули в старшие врачи. Повезло человеку.

— Разведенный молодой старший врач! — Данилов притворно посуровел. — Он же будет пытаться тебя соблазнить!

— Пытаться не запрещено, — подмигнула Елена. — Вопрос в том, чем закончатся эти попытки…

— Да уж! — Брови Данилова соединились на переносице. — Смотри у меня, коварная!

— Это ты смотри, как бы меня не увели!

Елена показала Данилову язык. Владимир решил сменить тему:

— Надо как-нибудь утром в выходной заехать на подстанцию…

— Только без спиртного, хорошо? — обеспокоилась Елена. — Не хватало еще, чтобы ты там пьянку устроил!

— Хорошо. Я вообще-то и собирался только к чаю чего-нибудь взять.

— Знаю я это ваше «к чаю», — рассмеялась Елена. — А так — правильная идея. Загляни, потешь душеньку, пока все знакомые не разбежались. Народ тебе обрадуется. Только если встретишь нового старшего врача — не поливай его кипятком и не бей в челюсть. А то знаю я твои штучки…