Книга Живые и мертвые - Владимир Пекальчук

А после того как бело-зеленые враги разбежались, словно крысы, он принялся за других, прорубая свой путь смертоносным двусторонним топором. Главное – за миг до смерти успеть сломать свое оружие: старый боевой товарищ не должен достаться врагу в качестве трофея. Хотя задачка не из легких: сломать сеятеля смерти, не сломавшегося о бесчисленное количество вражьих шлемов, щитов и доспехов.

Наседающие враги давно взяли его в кольцо, а секира поднимается все реже. Доспехи, позволившие изгою выжить в самом сердце битвы так долго, слишком уж обременительны и во многих местах уже пробиты, а тело истекает кровью из множества неглубоких ран. Но эти ублюдки все никак не решаются броситься на него, даром что заперли орка в кольцо пик, из которого ему уже не вырваться. Слишком уж страшит их зловещий свист секиры, забирающей жизнь за жизнью. Но теперь уже недолго осталось: сил нет. Он все еще отражает удары, защищается, выжидая момента, когда поблизости окажется какой-нибудь командир или хотя бы завалящий офицер. Тогда можно будет броситься вперед, на пики, чтобы из последних сил дотянуться, хоть руками, хоть зубами, до горла врага и испустить дух, выдавив из недруга жизнь до конца. И вон тот мелкий крикливый феодал подошел бы, да не добраться до него. И потому орк продолжал сражаться, надеясь дождаться удачного момента: смерть близка, но этот коротышка королевской награды за нее не получит!

Он ударом отшвырнул прочь изломанное тело недоумка, рискнувшего замахнуться на орка коротенькой зубочисткой: эти никчемные ножички, гордо именуемые мечами, не чета топору на двухметровой рукоятке. Крутанулся, отражая нападение с тыла, сместился на шаг в сторону и еще раз крутанулся, срубая острия пик у ближайших врагов. Те, нутром почуяв беду, попытались спастись бегством, но орк шагнул еще ближе. Дикий взмах, сокрушительный удар, треск костей и улетающая прочь чья-то рука. Несколько солдат падают, правда, времени посмотреть, все ли мертвы, и добить оставшихся, нет.

Орк, выбившись из сил, все еще продолжал сражаться в одиночку среди толп врагов, то и дело кого-то убивая. Телмарцы, обступив его бесчисленной оравой, все еще не в силах справиться с титаническим противником. Даже всем вместе им не дано победить того, кто когда-то назывался Арситаром, но усталость берет свое. А проклятый барон-телмарец по-прежнему вне досягаемости.

А ведь этот бой мог бы войти в легенду. Но нет красоты в том, чтобы погибнуть среди толп мелких, ничего не значащих крыс. Один командир убит, еще бы одного добавить к общему счету, да только силы утекают вместе с кровью. Хотя, как бы там ни было, все равно бой получился замечательнейший. Ходячая падаль не вправе возмущаться, тем более получив стараниями гро-Бакхга и других такой славный конец. Но что за орк, который не мечтает стать героем? Конечно, даже убей он десять телмарских феодалов, равным великому Граггвандиру все равно не стать. Но есть много других знаменитых предков, чуточку менее прославленных, и было бы здорово сидеть вместе с ними у одного костра, равным среди равных, и слушать, как внизу, в мире смертных, поют о тебе песню.

Изгой отмахнулся не глядя и не целясь от телмарца, пытающегося ударить его пикой, почувствовал, как острый клинок распарывает врага, и устремил взгляд на барона. Добраться бы до него, дотянуться, но никак, он в кольце, из которого уже не вырваться, а перед ненавистным врагом – ряды телохранителей. Один выход – броситься вперед, на пики, и метнуть топор. Может быть, удастся попасть, но слишком уж мал шанс.

Вдруг круг разорвался, словно расколотый порывом вихря, и телмарцы бросились врассыпную с криками. Пеший рыцарь с тонким клинком в руке, шатаясь от слабости, атаковал пикинеров, расшвыряв их невидимой силой и заставив обратиться в бегство.

– Раз орки не требуют платы за дружбу, то и я тоже всегда рад помочь друзьям, – прохрипел он на эренгардском, и изгой узнал укутанного тьмой. – Давай же, это твой шанс!

Вот он, тот самый миг, ради которого стоило бороться до последнего! Теперь вперед, к последнему в жизни врагу! И откуда только силы взялись… Орк побежал, наращивая скорость для прыжка через головы охранников, и почувствовал, как крылья ветра уперлись в его спину, помогая разогнаться, а враги в ужасе бежали прочь с его пути, понимая, что с разъяренным великаном не справиться ни им, ни отборным телохранителям. Он – орк! Сын степи и ветра! Никому не остановить того, кому от рождения даровано право стать легендой!

* * *

Вот и возвращен последний должок так неожиданно приобретенному другу. Все, что могло быть сделано, уже сделано. Битва проиграна, жизнь подходит к концу, но лишь эта битва. Война начинается, и потому его, Зервана да Ксанкара, конец – это чье-то начало. Эренгард встанет с колен, явив миру свою былую мощь, подпитанную кровью героев. Сам Зерван этого уже не увидит, но точно знает, что так будет.

Поле кровавой битвы превратилось в хаос: телмарцы бегали туда и сюда, кто-то бежал прочь, кто-то пытался остановить бегство отступающих, кто-то шел вперед, чтобы попытаться одолеть последние горстки эренгардской армии, хрипели и кричали раненые и умирающие.

Зерван захотел крикнуть телмарцам, что боль, страх и смерть – это то, что ждет их в Эренгарде, но не смог. Распухший язык и пересохшее горло не повиновались ему. Осталось только сжать непослушный клинок двумя руками и идти вперед, остатками своей жизни неся кому-то смерть.

Прямо перед ним из марева раскаленного дня появились ряды закованных в доспехи солдат – не чета остальному телмарскому сброду. Вампир беззвучно засмеялся, приближаясь к ним, и его вместе с телмарцами поглотила тьма. Тьма, в которой что-то могли видеть только его измученные глаза.

Крики и звон оружия послужил ему маскировкой: в своих гремящих рыцарских доспехах Зерван затерялся в еще более шумной толпе, невидимый и неслышимый, словно смерть, он пустил в ход кинжал и убивал врагов один за другим. И когда магический мрак растаял под беспощадными лучами солнца, он один стоял там, где только что находился целый отряд. Большинство сбежало из области действия магии, а кто не успел – лежал мертвым.

Трое солдат бросились на вампира, но он легко отшвырнул двоих «волной гнева», молча, как это делают эльфы, потратив на заклинание все оставшиеся силы своей измученной души, и взмахнул верной мандалой в последний раз: клинок пробил нагрудник третьего врага и прочно засел в теле, вырвать его ослабевшая рука уже не смогла.

Бой закончился поражением, но это поражение обернется победой. Саргон выиграл, но его победа равнозначна разгрому. Все поле усеяно трупами телмарцев и эренгардцев, и первых заметно больше.

Зерван пошатнулся, взялся руками за шлем и снял его, подставляя лицо безжалостным лучам, торжествующе улыбнулся, глядя ослепшими глазами туда, где слышались крики телмарского сержанта и испуганный шепот солдат, и рухнул ничком на залитую кровью траву.

* * *

Сознание возвращалось медленно, сопровождаемое шумом в ушах и голове и кругами в глазах. Сколько пролежал без сознания? Должно быть, один миг, потому что он все еще жив. Алебарды телмарцев занесены над ним и, скорее всего, уже опускаются.