Книга Борьба за Дарданеллы. Решающее сражение между Турцией и Антантой - Алан Мурхед

прицелом на Константинополь» вовсе не был таким фантастическим.

Неудивительно, что Роджера Кейса не надо было убеждать в важности этих признаний. В 1925 году, будучи командующим Средиземноморским флотом, он прошел через Дарданеллы и, как говорит бывший с ним Эспиналь, из-за избытка чувств не мог говорить. «Боже мой! – наконец произнес он. – Это было бы еще легче, чем я думал! Мы просто не могли не прорваться… а поскольку мы не попробовали, был потерян еще один миллион жизней, и война продолжалась еще три года».

Другие эксперты, и их все еще большинство, остались неколебимы. И все же никто не мог проигнорировать признание Лимана фон Сандерса и турецких командиров, что не раз командиры дивизий на мысе Хеллес собирались оставить Ачи-Баба, что, как минимум, в двух случаях (при первом десанте АНЗАК в апреле и при высадке в бухте Сувла в августе) союзники были на грани прорыва, и предотвратило это лишь вмешательство Мустафы Кемаля.

Постепенно по прошествии времени великие события войны и ее последствия оказываются в перспективе, и галлиполийское предприятие рассматривалось не в отрыве, а как часть генеральной стратегии. Не как какое-то вспомогательное явление, а как альтернатива страшным трем годам бойни, которая происходила в окопах Франции, долгой кампании против турок в Месопотамии и экспедиции в Салоники. Даже не будет преувеличением сказать, что, если бы союзникам удалось пройти через Дарданеллы в 1915-м или 1916 году, русские не подписали бы сепаратный мир и, может быть, не было бы революции. Во всяком случае, не так скоро и не с такими жестокостями.

В этом новом свете Галлиполийская кампания уже не представляется ошибкой или беспечной игрой. В ней воплотилась наиболее творческая концепция войны, а ее потенциальные последствия не поддаются оценке. Ее можно было бы даже рассматривать, как надеялся Руперт Брук, поворотным пунктом истории. Определенно, в военном аспекте ее влияние было огромно. Это была гигантская десантная операция, которую человечество знало до сих пор, и она проходила в почти экспериментальных условиях. Ведь в ней впервые использовались субмарины и авиация, испытывались современные морские орудия против береговой артиллерии, высаживались десантные войска на небольших судах на вражеский берег, использовалось радио, авиационные бомбы, противопехотные мины и многие другие новинки. Эти события привели через Дюнкерк и Средиземноморский десант к вторжению в Нормандию во Второй мировой войне. В 1940 году командиры союзников мало что могли извлечь из опыта затяжной окопной войны с армиями кайзера во Франции. Но Галлиполи явился кладезем информации о сложностях современной маневренной войны, о совместных операциях на земле, на море и в воздухе, и исправление совершенных тогда ошибок стало основой победы 1945 года. В следующий раз, как когда-то надеялся Китченер, «они все сделают правильно!».

Сам Черчилль первым восстановил репутацию Галлиполийской кампании, опубликовав в двадцатых годах свою книгу «Мировой кризис» – свой анализ Первой мировой войны. До этого к нему никогда по-настоящему не прислушивались, и вот шаг за шагом он рассказывает историю политических и военных событий, которые привели к кампании: разногласия с Фишером, противоречия в кабинете, долгая борьба за завоевание поддержки Галлиполи Жоффром и окопными генералами во Франции, мучительные задержки в расчете на слово Китченера, хрупкое равновесие в политике на Балканах и, наконец, кризис в самой битве, когда в течение каких-то моментов, в вакууме нерешительности, все зависело от вдохновения единственного акта веры.

Далее следует изумительная официальная история, подготовленная бригадным генералом Эспиналем, и она полностью подтверждает все написанное Черчиллем.

В то же время авторы, участвовавшие в кампании, тоже были за работой. Тут личные дневники Гамильтона, галлиполийские мемуары Комптона Маккензи, стройный и полный отчет Генри Невинсона об операциях, короткая книга поэта-лауреата Джона Мейсфилда и два пользовавшихся успехом у широкой публики романа: «Тайная битва» Алана Герберта и «Расскажите Англии» Эрнеста Раймонда. К тридцатым годам возникла большая библиотека из книг британских, французских, турецких и германских авторов, и, хотя не исчезла критика применявшейся тактики, ни один серьезный читатель теперь не подвергал сомнению разумность кампании союзников в Дарданеллах.

До этого момента дожило удивительно большое число галлиполийских командиров. Бёдвуд дожил до девяноста шести лет, а Кейс, служивший начальником Объединенных операций во Вторую мировую войну, умер в 1945 году, оставив после себя бесчисленные догадки, что бы случилось, будь он командующим адмиралом в Дарданеллах, а де Робек – его начальником штаба. Нэсмит с «Е-11» стал самым молодым адмиралом на флоте. Другие достигли карьерных успехов, которых никто не мог предвидеть: Аллансон стал британским консулом в Монте-Карло, австралийский журналист Мэрдок стал владельцем могущественной империи газет и радиостанций, Унвин почти сразу ушел в отставку и стал знаменитым яхтсменом. У него было трое детей. Других, юных и никому не известных во время боев в Галлиполи, мир позднее узнал хорошо. Среди них Клемент Эттли, тогда щеголеватый молодой капитан тридцати двух лет, и три будущих фельдмаршала: Слим, Хардинг и австралиец Блейми. Из группы друзей, хоронивших Руперта Брука на Скиросе, выжили только Фрайберг и Артур Асквит. Фрайберг воевал во Вторую мировую, к своему Ордену за достойную службу добавил Крест Виктории с тремя полосами, а потом стал генерал-губернатором Новой Зеландии. Де Робек, Монро и Стопфорд умерли в конце двадцатых годов.

После кампании Гамильтону уже не предлагали служить в войсках, но последующая его карьера в некотором роде весьма примечательна. В 1918 году он становится лейтенантом Тауэра в Лондоне, а в 1932-м ректором Эдинбургского университета. Год за годом, пока один за другим его галлиполийские современники уходили в мир иной, он дожил до достойной старости, его имя по-прежнему сопровождал, но никогда не смущал нимб Галлиполи. За его галлиполийским дневником, появившимся в 1932 году, последовало пророческое исследование направлений развития современной войны, а также несколько мемуаров. Прошла Вторая мировая война, а он все еще находился в своем симпатичном доме в Гайд-Парк-Гарденс в Лондоне, окруженный своими книгами, военными трофеями и многими друзьями со своей высокой худощавой фигурой, хорошо одетым, ухоженным и в светлом разуме. Если его и не оправдали до конца, так, по крайней мере, любили и уважали. Уже ушли все крупные противники Галлиполи, включая Монро и генералов Западного фронта, Бонара Лоу, Карсона и Нортклиффа. Генералу было девяносто четыре года, когда он умер 12 октября 1947 года, и на похоронной службе в его память в Вестминстерском аббатстве собралась большая группа ведущих лиц Британии.

Что больше всего поражало на Галлиполийском полуострове оставшихся в живых участников кампании – это тишина, когда они вернулись сюда после войны. Тишина на скалах и пляжах, где ничего не осталось